Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля

Семен Иванович был родом из устюжских крестьян, пришел в 1638 г. на Лену в числе енисейских служилых людей П. Бекетова. Женился на туземной женщине Абакай, очевидно якутке. (Собственно, других вариантов на начальном этапе освоения Сибири у русских мужчин не было.) В 1639 г. ходил на Вилюй усмирять тунгусского князька Сахея, годом позже — с Дмитрием Ерило на Яну. На обратном пути в Якутск был ранен двумя стрелами в ногу. Дальнейший поход со Стадухиным добавил Дежневу колотых ран.

Еще по пути на Оймякон отряд Стадухина подвергся нападению воинов племени ламутов числом около 500. Дежнев был снова ранен, в руку и ногу, но хворать не стал («гвозди бы делать из этих людей»). Отбились тогда лишь благодаря помощи ясачных якутов, которые, по словам Семена Ивановича, «за нас стояли и по них (ламутам) из луков стреляли». [418]

На самом Оймяконе оказалось практически безлюдно. Тунгусы (кстати, родственники воинственных маньчжуров) выжили отсюда якутов, однако и сами покинули негостеприимные края — как-никак полюс холода. Но здесь Стадухин узнал от тунгусского аманата о больших реках в северо-восточной стороне.

У казачьего десятника был огонь в душе и неиссякаемый запас выносливости. Стадухин набрал отряд из промысловиков, снарядив его в значительной степени из своих средств, и пошел за своей звездой. Достигнув верховья Индигирки, он спустился на коче до ее устья, затем отправился морским путем на восток и «дошел на Колыму реку», на которой поставил зимовье с нагородней. Это был 1643 г. Зимовье вскоре превратилось в Нижне-Колымский острог (в 29 км от современного Нижне-Колымска).

Тщательный Бахрушин указывает, что на Колыме до Стадухина побывал С. Харитонов, безусловно, замечательный первопроходец, который проплыл туда в 1640 г. морем из устья Яны. Но по-настоящему освоился на этой земле именно Михаил Васильевич. Объединившись с прибывшим на Колыму отрядом Дмитрия Ерило, Стадухин покорял алазейских и других юкагиров.

У туземцев Стадухин выведал, что есть большая река в трех днях пути к востоку от Колымы, именуемая Погыч, — речь шла о Покачи (Пахачи), впадающей в Берингово море. Туземцы рассказали также об огромном острове в Ледовитом океане, под которым, скорее всего, имелась в виду Аляска.

Оставив начальником в Колымском зимовье Дежнева, Стадухин отправился в Якутск рисовать перспективы освоения Дальнего Востока тамошнему воеводе.

А «начальник Колымы» с 13 служилыми выдержал в острожке нападение 500 юкагир. Племя уже ворвалось в острожек, Дежнев был в очередной раз ранен, на этот раз в голову, однако в тесном рукопашном бою удалось сразить вражеского предводителя и выбить налетчиков из острога. Вскоре на Колыму вернулся Дмитрий Ерило вместе с таможенным целовальником П. Новоселовым и наказной памятью от якутского воеводы «новые реки приискивать». Сведения Стадухина произвели впечатление на воеводу Пушкина.

В 1646 г. партия мезенцев во главе с И. Игнатьевым пошла из устья Колымы на восток по узкому проходу во льдах и достигла Чаунской губы, где повела торговлю с чукчами.

В июне 1647 г. Михаил Васильевич снова отправился из Якутска на Колыму, с воеводским наказом поставить на реке Погыч зимовье, объясачить там туземцев и проведать о «предъявленном острове», то бишь об Америке. Перезимовав на Яне, десятник перешел на Индигирку, там построил коч и морем добрался на Колыму, где пробыл до лета 1649 г.

Но еще летом 1648 г. из Нижне-Колымска отправился в морской поход отряд Семена Дежнева и Федота Попова, холмогорца, приказчика устюжского купца В. Усова, — на шести или семи кочах.

Дежнев играл в этой экспедиции роль представителя государства, организатора, военного командира, ему надлежало и собирать ясак с открытых племен. Командир имел и вполне определенную географическую цель: проведать «новую реку Анадырь». Надо заметить, что из навигационного снаряжения у русских мореходов имелся, скорее всего, только компас, да и против ветра кочи могли идти разве что на веслах.

Выйдя в море в июне, к середине сентября экспедиция достигла «большого носа» (позднее мыс Дежнева). Здесь разбился коч ленского служилого казака Анкидинова, но люди все спаслись. «Против того носа» экспедиция открыла острова Диомида, где познакомилась с эскимосами — они изумили русских втулками из моржевой кости, вставленными в губы.

Дежнев и Попов шли проливом, который впоследствии назовут не их именами, а в честь Витуса Беринга. До Америки было рукой подать — около 40 км. За большим мысом Попов с несколькими людьми высадился на берег, но на них сразу напали чукчи и ранили холмогорца. Русские продолжили путь на юг вдоль побережья моря, которое позднее назовут Беринговым. Далее буря раскидала суда, люди с дежневского коча никогда уже больше не видели других участников экспедиции.

Где те закончили свой путь, остается лишь гадать, — утонули, добрались до берега Камчатки, или Охотского моря, или, может, американского побережья? Туземцы говорили Дежневу о том, что видели русских, уходящих в море на лодках. А настоятель Валаамского монастыря Герман, прибывший на Аляску в 1794 г., нашел там старое поселение русских в районе Кенайского залива. [419]

Коч, на котором находился Дежнев и 24 его товарища, был выброшен на берег после 1 октября далеко к югу от устья Анадыря. Отряд пошел «в гору», по рассказу Дежнева, «сами пути себе не знаем… холодны и голодны, наги и босы». Возможно, были у них и нарты, и лыжи, и уж точно терпение, топологическое чутье и та энергия, которая дается лишь верой и называется «силой духа».

Дежневский отряд находился в пути 10 недель. Учитывая скорость передвижения русских землепроходцев того времени, можно предположить, что он пересек Корякское нагорье, а двигался из района на берегу Берингова моря между мысом Олюторским и бухтой Дежнева, но, вполне вероятно, и с Камчатского побережья.

Отряд вышел к реке Анадырь, неподалеку от ее впадения в море. И тут, после перехода в 500–600 верст, 12 человек ушли на разведку и пропали. Учитывая выносливость и умение дежневских спутников, можно утверждать, что их убили немирные туземцы. Весной 1649 г. оставшиеся 12 первопроходцев отправились вверх по Анадырю и снова подверглись нападению чукчей-анаулов, но на этот раз никто не погиб. Чтобы не испытывать судьбу дальше, дежневский отряд приступил к строительству острожка. [420]

Не успокоился и Михаил Стадухин. Летом 1649 г. он двинулся на восток на двух кочах, но через несколько недель бесплодного плавания вернулся назад. А сухопутным путем на Анадырь добрался с Колымы Семен Мотора. В апреле 1650 г. он встретился с отрядом Дежнева. Однако тяга странствий не отпускала и Стадухина. Пройдя часть пути морем и часть посуху, он все же дошел до Анадыри. Однако «вел свои дела особо», по какой-то причине сторонясь Дежнева и Моторы, поставил отдельный острог.

Возможно, причиной разногласий были лежбища моржей и залежи «заморной» моржевой кости на отмелях неподалеку от устья Анадыря.

Мотора был убит анаулами, а Дежнев в 1654 г. построил коч, на котором двинулся на юг, вдоль побережья, населенного коряками. В статье Г. Спасского, опубликованной в «Сибирском вестнике» в 1821 г., утверждается, что Дежнев узнал от коряков о судьбе Федота Попова — холмогорец дошел до Пенжинской губы. [421]

С 1648 по 1651 г. якутским воеводой был Дмитрий Францбеков из ливонского рода потомственных авантюристов Фаренсбах (Юрген Фаренсбах, он же Юрий Францбек, поступил на службу к царю Ивану, сыграл важную роль в сражении при Молодях, но затем перешел к Стефану Баторию). Воевода Францбеков финансировал поход Хабарова и ссужал деньгами Ю. Селиверстова, побывавшего в анадырском остроге у Дежнева.

Шведский дипломатический комиссар де Родес, бывший в России с 1650 по 1655 г., сообщал в донесениях королеве Христине, что якутский воевода собирает войско для похода в Америку, «чтобы продолжить полное овладение богатой страной». Это сообщение свидетельствует по крайней мере о том, что открытия, совершенные русскими первопроходцами, было достаточно хорошо известны и уже тогда выдвигались предположения о возможности достижения Америки северо-восточным путем. Побывал ли кто-то из людей, посланных Францбековым, на Аляске, пока остается загадкой. [422]