Великая оболганная война-2

1953 годом датируется свидетельство Карла Потрека.

В 1954 году в «Herzberger Nachrichten» Т. Раммштедт писал: «Когда К. со своими рекрутами пробился к взорванному мосту через Ангерапп, первым делом он увидел застреленную женщину, с чьего тела была сорвана одежда. Рядом лежал двухлетний ребенок, убитый выстрелом в голову. В комнате одного из немногих уцелевших домов лежали три убитых. Залитый кровью пол показывал, сколь мучительна была их смерть. Западные союзники Москвы так и не узнали тогда, что Советы в слепой ярости не освободили в Неммерсдорфе 40 французских военнопленных, а расстреляли их» 105.

Эрнст Ендрейцик, старший мастер «Организации Тодта», сообщил в 1963 году в газете «Das Ostpreussenblatt»: «Мы установили, что нападавшие убили тринадцать местных жителей, в том числе ребенка двух лет. Эти тринадцать тел мы захоронили на возвышенности около поселка» 106.

Недатированные показания капитана Хермингхауса: «Застигнутые врасплох женщины, в том числе монахини, были после прихода русских согнаны в кучу, изнасилованы и зверски убиты, в том числе садистским образом заколоты и застрелены. Это превосходило по кошмарности все прежние ужасы войны. Армия немедленно попросила прислать нейтральных корреспондентов. Прибыли репортеры из Швеции и Швейцарии, а также испанцы и французы из оккупированной части Франции. Они стали свидетелями злодеяний. В пещере, вырытой в склоне канавы, прятались женщины с детьми и старики. Обнаружив этих людей, русские открыли огонь из автоматов и принялись кидать ручные гранаты. В Неммерсдорфе нашли 60, в районе Шульценвальде 95 убитых» 107.

Нетрудно заметить, что в большинстве описаний встречаются детали, о которых ни в рапорте майора Хинрихса, ни даже в первых статьях «Фёлькишер Беобахтер» не было ни слова: 50 (в другом варианте 40) убитых французских военнопленных, женщины и дети, раздавленные танками, грудные дети с пулевыми ранениями и раздробленным черепом, старики с отрезанными половыми органами, нагие женщины, прибитые к воротам сараев, слепая старуха с отрубленной половиной головы, изнасилованные монахини; люди, разорванные на куски ручными гранатами; 95 погибших в Шульценвальде (поселок неподалеку от Альт-Вустервица). Приведенное Потреком число жертв (73, из них один мужчина) никак не соотносится с данными Хинрихса (26, 5 мужчин).

Хотя свидетельство Потрека, равно как и большинство других, не является полным вымыслом (некоторые сведения находят независимое подтверждение - к примеру, упоминаемая Потреком «медсестра из Инстербурга». Медсестра по фамилии Хобек действительно была в Неммерсдорфе в конце октября и опознала в числе убитых своих отца и мать 108), любому непредвзятому исследователю должно быть совершенно очевидно, что практически все конкретные детали являются плодом фантазии автора. Тем не менее, повторю, оно по сей день активно цитируется западными историками без единого критического замечания. Профессор де Зайас даже утверждает, что проверял его на внутреннюю непротиворечивость и соответствие показаниям других свидетелей 109.

11. ПОЗДНИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Свидетели Фогта. В 2002 году Михаэль Фридрих Фогт, когда-то в юности лидер крайне правой, фактически неофашистской, мюнхенской студенческой корпорации «Danubia», впоследствии сделавший неплохую карьеру (он руководил, в частности, отделом по связям с общественностью Rheinmetall GmbH, а ныне трудится главой кафедры работы с общественностью/пиара Лейпцигского университета), смонтировал фильм «Неммерсдорф 1944. Правда о советском военном преступлении». В нем о событиях в Неммерсдорфе рассказывают девять бывших солдат вермахта, сражавшихся за поселок в октябре 44-го. На фоне описанных ими зверств советских солдат меркнет даже (тоже, конечно, цитирующийся в фильме) рассказ Потрека.

Хайнц Загехорн видел женщин с вырезанными половыми органами, пригвожденных к дверям сараев ногами вверх, и 70-летнего старика, чей язык был прибит к столу.

Хильмар Лотц также рассказывает о распятых женщинах, о перерезанных глотках, выколотых глазах и массовых изнасилованиях. Йоханнес Готтшальк упоминает о пасторе, приколоченном к дверям церкви. Густав Кречмер о застреленном ребенке двух недель от роду. Герхарт Ширмер о проломленных черепах, взрезанных животах и отрубленных руках. Наконец, Манфред Хофленер нашел распятую на дверях сарая женщину живой, и она просила убить ее, чтобы прекратить мучения.

Тем не менее и в этих то ли утрированных, то ли подвергшихся возрастной аберрации воспоминаниях порой проглядывают реальные детали. Герхард Митте вспоминает о чудом выжившей медсестре по имени Анни (на самом деле, ее звали Маргарет Фроммхольц) 110.

Пропагандистская начинка фильма Фогта (для создания видимости объективности напичканного уже набившими оскомину цитатами из Эренбурга, Копелева и Солженицына) бросается в глаза, недаром его не взял к показу ни один из немецких телеканалов. Показания большинства свидетелей вызывают удивление и недоумение: отчасти из-за обилия кровавых деталей, не находящих подтверждения в ранних источниках, отчасти из-за того, что свидетели впервые поведали о них 58 лет спустя, отчасти из-за явной ангажированности самого Фогта - о вермахте и о нацизме вообще в фильме не сказано ни единого дурного слова. Я изучил биографию одного из рассказчиков - полковника Герхарта Ширмера. Проведший десять лет в советских лагерях полковник был до конца жизни свято убежден, что русские в 50-х годах освободили далеко не всех немецких военнопленных, только на Колыме осталось несколько десятков тысяч, и в письмах к властям предержащим неустанно требовал поговорить, наконец, с Советским Союзом (позже - с Россией) с позиции силы. Его книжка «Заксенхаузен-Воркута» является удивительным конгломератом городских легенд (чего стоит один рассказ о том, как жившие неподалеку от Воркуты коми доставили на Колыму тюремную маляву), антисемитских клише (к примеру, бойкот нацистами еврейских предприятий, равно как и нюрнбергские законы 1935 года были лишь ответом на объявленную мировым еврейством войну против нацизма) и до наивности прямолинейного реваншизма 111.

Свидетели Фиша. Солдат Харри Тюрк, впервые процитирован в книге 1997 года:

«Я видел мертвых гражданских на огороженной куче навоза. Там лежал пожилой мужчина, в которого были воткнуты вилы…

Внизу у реки на дороге было ровное место, заполненное сломанными телегами и мертвыми лошадьми. Там под обстрел также попали гражданские, шедшие с обозом… На дороге в беспорядке валялись разные вещи: от кастрюли до детской соски.

В поселке я видел мертвых гражданских. Солдату трудно сказать, от чего они умерли. Маленькая рана в животе может быть сделана штыком, а может - осколком гранаты… Нам приказали собрать трупы, это было обычное дело в вермахте, обычное занятие для солдата. Я был только в домах к северу от дороги, между рекой и церковью. В одном доме в большой столовой я нашел старую женщину на кафельном полу. Молодая женщина лежала в коридоре… Потом мы были в комнате с белыми лакированными металлическими кроватями. Одна кровать была вся пропитана кровью, но на ней никто не лежал.

Некоторые тела были уже собраны, их приносили на одеялах и снятых дверях. На двери сарая, на правом крыле была прибита женщина. Она была одета. Солдаты обдумывали, как ее снять. Вытащить гвозди - нет, настолько бездушными мы не были. Кому-то пришла в голову идея. Дверь чуть-чуть приподняли ломом, сняли с петель… Да, я помню, это было во дворе, нашему бронетранспортеру пришлось сломать забор, чтобы попасть внутрь.