Британия. Краткая история английского народа. Том 1.

В IX—X веках стремление соединяться в такие «гильдии мира» стало общим во всей Европе, но на материке оно встретило отпор и преследование. Преемники Карла Великого грозили за образование добровольных союзов бичеванием, изувечением и изгнанием. Даже союз бедных галльских крестьян против пришельцев норманнов был уничтожен оружием франкских вельмож. В Англии отношение к союзам королей было совсем другим. После датских войн за основу общественного порядка была принята система ручательства соседей друг за друга, известная впоследствии под названием «frank pledge», или круговой поруки. Рядом с ответственностью родичей Альфред признал общую ответственность членов «гильдий мира», а Этельстан принял последние в «Лондонских постановлениях» как основной элемент городской жизни.

Итак, в древнеанглийском городе «братство мира» вполне походило на союзы, составившие основу общественного порядка во всей стране. Для ее членов место родовой связи заступила клятва взаимной верности; ежемесячный братский праздник в общей зале заменил собрание родичей вокруг их родового очага. В этой новой семье братство стремилось установить столь же тесную взаимную ответственность, как и в старой. «Пусть все разделяют один жребий, — гласил его закон, — если кто совершил преступление, все должны отвечать за него». Брат мог требовать помощи у товарищей, если ему приходилось отвечать за преступление, совершенное по несчастью. Он мог призывать их на помощь в случае совершенного над ним и его близкими насилия или нанесенной обиды; если его ложно обвиняли, братья вместе с ним давали очистительную присягу на суде; они оказывали ему помощь при разорении и хоронили его после кончины.

С другой стороны, он отвечал перед ними, как они перед государством, за порядок и подчинение законам. Обида, нанесенная одним братом другому, была также обидой для всего братства и наказывалась штрафом или, в крайнем случае, исключением обидчика из братства, ставившим его вне закона, делавшим изгоем. Единственное различие между этими союзами в деревне и в городе состояло в том, что в последнем случае они, ввиду их близкого соседства, неизбежно стремились к слиянию. При Этельстане лондонские гильдии соединились в одну для более успешного проведения своих общих стремлений; позднее гильдии Бервика постановили, что «где несколько союзов оказываются рядом в одном месте, они могут составить одно целое, иметь одну волю, а в сношениях одного с другим выказывать крепкую, сердечную любовь».

Процесс их объединения, вероятно, был долгим и трудным, потому что братства, естественно, сильно различались по общественному положению, и даже после объединения заметны следы существования иных, более богатых или аристократичных гильдий. В Лондоне, например, «рыцарская гильдия», по-видимому, стоявшая во главе других, долгое время сохраняла отдельную собственность, а ее эльдормен, — так назывался глава каждой гильдии, — стал эльдорменом объединенной гильдии всего города. В Кентербери была известна похожая гильдия танов, из которой, по-видимому, обычно выбирались главные сановники города. Но хотя объединение и было несовершенным, однако если оно произошло, город из простого скопления братств превратился в сильную организованную общину, характер которой неизбежно определялся обстоятельствами ее возникновения.

Вначале население наших городов, по-видимому, занималось преимущественно сельским хозяйством: первые «Лондонские постановления» специально рассматривали вопрос о розыске принадлежавшего горожанам скота. Но по мере того как улучшение безопасности в стране побуждало землевладельца и помещика селиться особняком на своих землях, а города развивались благодаря растущему богатству и торговле, резче определялось различие между городом и деревней. Лондон, очевидно, шел во главе этого движения. Даже во времена Этельстана каждый лондонский купец, совершивший за свой счет три дальних поездки, становился равным с таном. Корабельная гильдия Лондона (lithsmen) уже при Гарткнуте пользовалась таким значением, что ее члены участвовали в избрании короля, а его главная улица уже самим названием (Чипсайд, или Торговая площадь) говорит о быстром росте торговли. С нормандским завоеванием значение торговли еще более усилилось. С тех пор соединенное братство почти всегда называли уже не «городской гильдией», а купеческой.

Такая перемена в занятиях городского населения имела важные последствия для системы городских учреждений. Превратившись в купеческую гильдию, союз горожан расширил свои полномочия в области законодательства, взяв на себя надзор за внутренней торговлей и промыслами. Главной задачей гильдии стало получение от короля или владельца города более широких торговых привилегий: права чеканить монету и устраивать ярмарки, освобождения от пошлин; в самом городе она издавала распоряжения относительно продажи и качества товаров, контроля над рынками, уплаты долгов. Еще более важную перемену вызвал рост количества городского населения вследствие приумножения богатства и развития промышленности.

Масса новых поселенцев из беглых крепостных и торговцев, не владевших землей, из семей, утративших свои городские участки, и вообще из ремесленников и бедняков, не принимала участия в текущих городских делах. Право торговли и ее регулирование, вместе со всеми другими формами суда, находились целиком в руках только что упомянутых граждан-землевладельцев. Их имущественное преобладание привело, естественно, к новому разделению горожан на «граждан» купеческой гильдии и на бесправную массу. В английских городах сказалось, хотя с меньшей силой, то же движение, которое во Флоренции отделило семь главных «искусств», или промыслов, от четырнадцати мелких и которое даже в кругу привилегированных оставило преобладание банкирам, фабрикантам и владельцам красилен. Члены купеческой гильдии постепенно сосредоточились на крупных торговых операциях, требовавших большого капитала, а занятие мелкими промыслами предоставили своим бедным соседям.

Подобное разделение труда проявилось в XIII веке в обособлении торговцев тканями от портных или торговцев кожевенным товаром — от мясников. Всего сильнее оно повлияло на устройство городов. Представители промыслов, покинутых богатыми гражданами, сами создали ремесленные цехи, скоро ставшие опасными соперниками старой купеческой гильдии. Чтобы быть полноправным членом цеха, необходимо было пройти семилетнее ученичество. Цеховые постановления отличались чрезвычайной подробностью: они строго определяли качество и цену работы, ее продолжительность («от рассвета до вечернего звона»), строго запрещали конкуренцию труда. Члены цеха собирались каждый раз вокруг цехового ящика, в котором хранились правила общества, и при его вскрытии стояли с обнаженными головами. Старшина и выборные из цеховых составляли совет, следивший за исполнением правил, осматривавший все работы членов цеха, отбиравший негодные инструменты или плохие товары; неповиновение приказам совета наказывалось штрафами или, в крайнем случае, исключением, которое влекло за собой потерю права на промысел.

Взносы членов составляли общий фонд, из которого не только покрывались текущие расходы цеха, но и основывались часовни, заказывались обедни, вставлялись раскрашенные стекла в церкви святого покровителя братства. Еще и в настоящее время в соборах, рядом с гербами прелатов и королей, часто видны расписные гербы цехов. Но такого значения цехи достигли очень медленно и постепенно. Всего труднее были для них первые шаги. Чтобы сколько-нибудь успешно достигать своих целей, цеху нужно было, во-первых, чтобы в его состав входила вся масса ремесленников, занимавшихся известным промыслом, и, во-вторых, чтобы ему был обеспечен надзор за отправлением ремесла. Для этого была необходима королевская хартия, за получение которой ремесленники начинали борьбу с купеческой гильдией, до того пользовавшейся исключительным правом надзора за городскими промыслами.

Первым цехом, добившимся королевского утверждения в царствование Генриха I, были ткачи, но и им пришлось отстаивать свою самостоятельность еще при Иоанне, когда граждане Лондона посредством подкупа добились временной отмены их цеха. Эксетер противился учреждению цеха портных уже при Ланкастерских королях. Однако с XI века эти союзы постоянно распространялись, а надзор за промыслами переходил от купеческих гильдий к ремесленным цехам.