Юлий Цезарь

Утром 6 апреля Цезарь и Сципион были готовы к бою. Свою ударную силу, слонов, Сципион разместил на флангах. Но слоны были достаточно уязвимы и, получив ранения, становились неуправляемыми. Но с ними, несомненно, приходилось считаться, и Цезарь поставил на своих флангах испытанных ветеранов.

Когда Цезарь перед боем обходил свое войско, он заметил, что солдаты противника суетятся, снуют туда-сюда и, видно, чувствуют себя неуверенно. Легаты Цезаря тоже обратили на это внимание и предложили ему немедля дать сигнал к бою. Цезарь колебался, раздумывая, но тут, без его приказа, на правом фланге сами солдаты заставили трубача затрубить. По этому сигналу все когорты со знаменами понеслись на врагов, хотя центурионы грудью загораживали солдатам дорогу и силой удерживали их от самовольной атаки. Когда Цезарь увидел, что остановить солдат невозможно, он дал сигнал к наступлению и поскакал на врага. Хотя атака и была самочинной, она увенчалась полным успехом.

Не помогли Сципиону и слоны. Стрелки из лука и пращники осыпали их градом стрел и камней, и слоны повернули назад, круша всех и вся на своем пути. Правда, один раненый слон бросился на невесть как оказавшегося на поле боя обозника Цезаря и задавил его до смерти. Несчастного попытался спасти вооруженный ветеран, но слон обвил его хоботом и поднял кверху. Тогда солдат изловчился и изо всей силы ударил слона мечом. Тот заревел от боли, бросил человека наземь и убежал, не разбирая дороги.

Сражение завершилось полной победой Цезаря: армия оптиматов потеряла десять тысяч убитыми. Сципион спешно отплыл в Испанию, но его судно потерпело кораблекрушение, и он утонул. Консидий бежал в царство Юбы, но был убит по дороге. Не пощадила судьба и самого Юбу. Все общины отказали ему в приеме, и тогда Юба и его приятель, военачальник Петрей, бывший легат Помпея, сначала устроили себе пышный пир, а потом затеяли поединок на мечах со смертельным исходом. Среди тех немногих, кто добрался до Африки, был и Лабиен.

Цезарь пощадил почти всех, кто сдался ему, включая Марка Варрона, вторично проявив к нему милосердие, вероятно, учтя его исключительный вклад в науку. А вот Афрония, который, как и Варрон, сражался против него в Испании и был тогда им прощен, Цезарь без суда предал смерти.

Единственным человеком, который после победы Цезаря отказался бежать и не думал просить у него пощады, был Катон, непоколебимый республиканец. Он стоял с небольшим гарнизоном в Утике, городе к северу от древнего Карфагена. Хотя жители города поддерживали партию Цезаря (вследствие льгот, предоставленных им Юлиевым законом), Катон делал все возможное для благополучия и безопасности горожан.

Победа Цезаря над войском Сципиона при Тапсе Катона, разумеется, ужаснула, ибо он ее счел победой над республиканскими идеалами, но за себя он не боялся. Он знал, что Цезарь с радостью его пощадит, проявив показное великодушие, но милосердие Цезаря было для него хуже смерти. Катон не стал преследовать тех, кто собирался сдаться на милость Цезарю, и даже наделил горожан деньгами за счет городской казны, после чего произнес прощальную речь.

Сын и друзья Катона решили, что он собирается лишить себя жизни, и унесли из дома его все имевшееся оружие. Однако в ближайшую ночь Катон все же покончил с собой. После ужина со своими друзьями он отправился спать, взяв с собой диалог Платона «Федон», чтобы почитать перед сном. В этом диалоге рассказывается о том, как обреченный на смерть Сократ, перед тем как испить чашу с ядом, рассуждает о природе души. Прочитав книгу, Катон достал нож, спрятанный им в одежде, и ударил себе в живот. Но от удара он не скончался и в предсмертных муках упал с кровати. На шум в спальню вбежали рабы, а по их зову — сын и друзья Катона. Срочно позвали лекаря, тот заправил кишки, зашил рану и наложил повязку. Однако когда Катон пришел в чувство, он собственными руками сорвал повязку и испустил дух.

Когда Цезарь узнал о смерти Катона, своего политического противника, с которым долгое время боролся, но которого тем не менее уважал, он промолвил: «Катон, ненавистна мне твоя смерть, потому что и тебе ненавистно было принять от меня спасение» [71].

Успешно завершив войну в Африке, Цезарь наградил тех, кто верно служил ему, а на города, которые сопротивлялись ему, наложил контрибуцию: на Гадрумет — три миллиона сестерциев, на Тапс — два миллиона, а Лептис Магну обязал поставлять ежегодно Риму три миллиона фунтов оливкового масла. 13 июня 46 года Цезарь отплыл из Африки на Сардинию. Там он провел несколько дней, после чего отправился в Рим, куда прибыл во второй половине июля спустя несколько дней после своего пятьдесят четвертого года рождения.

Глава четырнадцатая

ТРИУМФ

Солнечным летним утром 46 года римские триумфальные ворота наконец-то широко распахнулись. Эти ворота открывались лишь навстречу победителю, справляющему триумф; такова была величайшая почесть, какую Рим воздавал своим гражданам. Четырнадцатью годами ранее Цезарь придумал триумф по поводу побед в Испании, чтобы получить возможность избираться консулом. Теперь же Риму предстояло насладиться зрелищем, какого город еще не видывал.

Цезарь поочередно отпраздновал четыре триумфа: галльский, александрийский, понтийский и африканский. Первым и самым блистательным триумфом был галльский. Цезарь ехал в богато украшенной колеснице, запряженной лошадьми белой масти, в окружении ликторов с фасциями. Его сопровождали повозки, груженные трофейными золотыми и серебряными изделиями, за которыми шли пленники и рабы. За Цезарем также следовали воевавшие под его командой солдаты, которые пели, как того требовал древний обычай, непристойную песенку, осмеивавшую их командира:

Среди пленных находился Верцингеториг, после своего поражения шесть лет проведший в римской тюрьме в ожидании своего смертного часа. Верцингеторига везли в клетке. Собравшаяся многочисленная толпа встретила его казнь одобрительным шумом.

Триумфальная процессия не обошлась без накладки. Когда Цезарь проезжал мимо храма Фортуны, у его колесницы сломалась ось и он чуть не упал. Цезарю пришлось пересесть в другой экипаж, а затем, чтобы отвести плохое предвестие, подняться по ступеням храма Юпитера на коленях.

Несколько дней спустя Цезарь праздновал александрийский триумф. Среди пленников, представленных в церемониальной процессии, была Арсиноя, сестра Клеопатры, шедшая в кандалах. Если несколькими днями до этого зрители встретили галла Верцингеторига злопыхательски, то к Арсиное отнеслись с явным сочувствием. Цезарь вовремя уловил этот настрой толпы и помиловал Арсиною.

А вот последний, африканский триумф выявил и другой просчет Цезаря. В церемониальной процессии, как и при проведении предыдущих триумфов, участвовали повозки с картинами, изображавшими поверженных противников Цезаря. Но если, глядя на карикатурные изображения Ахиллы, Потина и Фарнака, собравшиеся зрители злорадно смеялись, то теперь, когда они увидали изображения поверженных римских аристократов, они повели себя по-другому. Картины, изображавшие Петрея и Сципиона в последние минуты их жизни, вызвали приглушенное недовольство, а картина, на которой изображался Катон с выпущенными кишками, породила полное неприятие. Римляне в своем большинстве были рады победам Цезаря, неизменно поддерживали его, но картина с изображением умирающего Катона была им явно не по нутру. Они не любили Катона, но уважали этого честного, принципиального человека, умершего за свои идеалы. Цезарь, не подумав, сделал из Катона страдальца.