Запрещенная история

Сэр Уильям Флиндерс Петри отмечал — эти канавки могли быть вырезаны только с помощью специального инструмента, который чисто резал гранит, не расщепляя камень. «Обстрел» градом маленьких шариков никогда не приходил в голову Петри. Но отец Петри был инженером. Не найдя метода, который бы удовлетворял все условия, египтолог оставил вопрос открытым.

Нам бы пришлось приложить неимоверные усилия для создания многих из этих артефактов в наше время, даже используя самые передовые методы производства. Инструменты, представляемые в качестве орудий, с помощью которых созданы эти невероятные вещи, физически неспособны даже приблизительно воссоздать многие из них. Одновременно с невероятно трудной задачей добычи камня, его резания и возведения Великой пирамиды и ее соседок, с предельной точностью и знанием дела были вырезаны тысячи тонн твердой вулканической породы — гранита и диорита. После того как меня охватило священное благоговение перед чудесами инженерной мысли, после того, как мне показали ничего не стоящую коллекцию медных орудий труда в инструментальном ящике в Каирском музее, я уходил с чувством разочарования, опустошенности и удивления.

Сэр Уильям Флиндерс Петри также признавал несущественность этих инструментов. Он утверждает это в своей книге «Пирамиды и храмы Гизы», выражая удивление и восхищение методами, использованными древними египтянами для резания твердого камня вулканического происхождения. Это методы, которые «мы только что начинаем понимать». Так почему же современные египтологи отождествляют такую работу с немногими примитивными медными инструментами и небольшими круглыми шариками? Это вообще не имеет никакого смысла!

Бродя по Каирскому музею, я обнаружил доказательство применения станка с высокой частотой вращения. На крышке саркофага оставлены отчетливые следы. Радиусы завершались смешанным радиусом на бортиках с двух концов. Отметины, оставленные инструментом около этих угловых радиусов, аналогичны тем, которые довелось увидеть на объектах, имеющих прерывистый разрез.

Петри также изучал методы распиловки, применявшиеся строителями пирамид. Он пришел к выводу, что длина их пил составляла, по меньшей мере, девять футов. И вновь имеются отдельные указания на сходство с современными методами распиловки, которые изучал Петри. На саркофаге в царской камере внутри Великой пирамиды имеются отметки от пилы, оставленные на северном конце. Они идентичны отметкам, оставленным пилой, которые я наблюдал на современных гранитных строениях.

Артефакты, свидетельствовавшие о трубном сверлении, изученные Петри, являются самым поразительным и убедительным доказательством: в доисторические времена (это не вызывает никаких сомнений) люди владели знаниями и технологией. Древние строители пирамид использовали такую технику сверления отверстий, которая получила общеизвестное название «трепанация», то есть с помощью цилиндрической пилы.

В этом методе сверления получают центральный керн. Инструмент является эффективным средством сверления. Для отверстий, которые заканчиваются в середине или в иной внутренней части материала, мастера должны были выполнять сверление до требуемой глубины, а затем вынимать керн из отверстия. Эти отверстия не были теми, которые изучал Петри, а также кернами, выброшенными каменщиками, выполнявшими трепанацию. Относительно инструментальных меток, оставлявших спиральные бороздки на керне, вынутом из отверстия, высверленного в глыбе гранита, он писал: «Спираль разреза проникает на 0,100 дюйма по окружности в шесть дюймов, или окружности в шестьдесят дюймов, со скоростью резания кварца и полевого шпата. Это поражает».

Для сверления таких отверстий существует только один метод, который удовлетворяет всем условиям. Не думая о периоде истории, когда создавались артефакты, анализ экспертов ясно указывает на механическую обработку с помощью звука. Это тот метод, о котором я говорил в своей статье в 1984 г. До сих пор никто не опровергал его.

В 1994 г. я отправил копию статьи Роберту Бовелу (автору книги «Тайна Ориона: раскрывая загадки пирамид»). Он передал ее далее Грэму Хенкоку (автору работы «Отпечатки пальцев богов: свидетельство утраченной цивилизации Земли»). После серии переговоров с Хенкоком меня пригласили в Египет для участия в съемках документального фильма вместе с ним, Бовелом и Джоном Энтони Уэстом. 22 февраля 1995 г. в 9 часов утра я впервые принял участие в киносъемках.

На этот раз у меня были твердые намерения проверить характерные особенности артефактов, которые я обнаружил во время первой поездки в 1986 г. Я захватил с собой ряд инструментов: плоский кусок стали (который в инструментальных магазинах называют параллель, длиной около шести дюймов и толщиной четверть дюйма, края сточены до 0,0002 дюйма), индикатор «Интерепид», проволочный калибр контура, устройство, которое укладывается вокруг форм, а также твердеющий воск.

Уже на месте, куда мы прибыли, я смог измерить некоторые артефакты, сделанные древними строителями пирамид. Результаты измерений доказывали — вне всяких сомнений, строители пользовались самыми передовыми и сложными инструментами и методами. Первый объект, точность которого я проверял, был саркофагом внутри второй пирамиды (Хефрена) на плато Гиза.

Я забрался внутрь саркофага и с помощью фонаря и параллели обнаружил, что поверхность внутри него была абсолютно гладкой и совершенно плоской. Это меня просто поразило. Установив крайнюю плоскость параллели на поверхности, включил фонарь за ней. Через поверхность, образующую общую границу между двумя объектами, свет не проходил. Как бы я не изменял положение параллели на поверхности — вертикально, горизонтально или продольно, как перемещают калибр на пластине с точной поверхностью, я не мог обнаружить никакого отклонения от абсолютно плоской поверхности. Группа испанских туристов сочла это крайне интересным и окружила меня со всех сторон, когда я настолько оживился, что выкрикивал в свой магнитофон: «Точность космического века!»

Волнение охватило также и гидов. Я понимал, что они, возможно, думают — живому иностранцу не следует находиться там, где должен лежать мертвый египтянин. Поэтому я предусмотрительно выбрался из саркофага и продолжил свои исследования, но теперь — с внешней стороны. Конечно, мне хотелось исследовать этот артефакт более детально, но я был лишен такой возможности.

С лихорадочным возбуждением я приблизился к узкому входу в шахту и выбрался наружу. Но пока делал это, испытал настоящее потрясение: внутренняя часть огромного гранитного ящика обработана с такой точностью, которую мы считаем необходимой только для пластин с прецизионной поверхностью. Каким образом они добивались этого? Такое невозможно создать вручную!

Оставаясь под впечатлением этого артефакта, я был просто потрясен другими вещами, обнаруженными на другой площадке в каменных туннелях храма Серапеума в Саккаре, у ступенчатой пирамиды и в гробнице Джосера. В этих темных пыльных туннелях лежит двадцать один огромный базальтовый бокс. Каждый из них весит, по оценкам, шестьдесят пять тонн. Они обработаны с той же высокой точностью, что и саркофаги во второй пирамиде.

Последний артефакт, исследованный мною, был огромным гранитным камнем, на который я буквально наткнулся во время осмотра плато Гизы позднее в тот же день. После предварительного осмотра камня я пришел к выводу: древние строители пирамид должны были использовать механизмы и машины, которые обеспечивали точную обработку контуров по трем осям, управляя инструментом. Помимо невероятной точности, нормальные плоские поверхности, простые с геометрической точки зрения, можно объяснить применением простых методов. Однако этот камень ставит перед нами не только вопрос о том, какие инструменты использовали для того, чтобы вырезать его, но и проблему более глубокого свойства: «Что направляло режущий инструмент?»

Подобные открытия позволяют сделать больше выводов для понимания технологии, использованной древними строителями пирамид, чем все, что открыто до сих пор.