Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

Михаил Васильевич Алексеев также отнесся скептически к предложению Думера, особенно к его нравственной стороне. Признавая, однако, зависимость России от Франции, он не исключал определенных уступок французскому руководству. Так, уведомляя генерала Я. Г. Жилинского по вопросу о посылке русских войск во Францию, начальник штаба Ставки писал: «Думер просил триста тысяч укомплектований, тысяч по тридцать ежемесячно… быть может ввиду нашей материальной зависимости будет сделан опыт формирования двух наших полков с придачею французского кадра. Лично я против даже такой меры. Желал бы, чтобы этот опыт, если он неизбежен, был бы крайне ограничен».

6 декабря 1915 года на докладе военного министра Поливанова император Николай II наложил резолюцию о посылке русских солдат во Францию. В январе следующего года началось формирование 1-й особой пехотной бригады. Ее управление, как и штаб 1 особого пехотного полка, формировались в Москве, 2-й особый пехотный полк формировался в Самаре, маршевый батальон – в Иркутске. Формируемые части эшелонами шли по Китайско-Восточной железной дороге в порт Дайрен, где осуществлялась посадка на суда. Первые суда из Дайрена были отправлены в середине февраля 1916 года и прибыли в Марсель 7 апреля. Вслед за первой особой пехотной бригадой, в том числе и через порт Архангельск, к лету 1916 года прибыли на французский фронт 3-я особая пехотная бригада, а на Салоникский фронт – 2-я и 4-я бригады. Каждая бригада насчитывала в своем составе примерно по десять тысяч человек. Агенты представителя Ставки генерала Жилинского, встречавшие эшелоны с русскими солдатами во Франции, как вспоминал граф А. А. Игнатьев, передавали приказания «держать солдат возможно строже и ни в коем случае не разрешать им отпусков в город, мотивируя это тем, что солдаты русские грубы, некультурны, могут напиться и устроить драку» [23].

Русские бригады, прибывшие во Францию, без соответствующего курса обучения и незнакомые с иностранным вооружением, сразу же бросались в бой. Но даже в этих обстоятельствах русские солдаты успешно решали стоящие перед ними задачи, проявляя беззаветную храбрость. Вот один из многих примеров. На 2-ю особую пехотную бригаду, которую возглавлял генерал-майор М. К. Дитерихс, было возложено обеспечение главной атаки французской дивизии. На рассвете 26 апреля 1917 года, после получасового артиллерийского огня, французы перешли в атаку, но вскоре вернулись в свои окопы. Через час на штурм позиций противника устремились пять батальонов бригады. Они овладели укреплениями на высоте Дабица, пленили 113 германцев и захватили три орудия. В течение всего дня русские солдаты героически удерживали высоту, но французское командование не воспользовалось достигнутым успехом и не поддержало русских. Под сильным огнем противника славные стрелки 2-й бригады были вынуждены вечером отойти. Из трех тысяч человек, участвовавших в бою, бригада потеряла 1300 человек. Союзники, ввиду своих неудачных действий, умолчали в сообщениях о героических действиях русских войск [24].

После проведения сложных боевых операций русские бригады направлялись на отдых в особые лагеря. Эти лагеря были обнесены колючей проволокой и надежно охранялись. Выход солдат за пределы лагеря был запрещен. Кроме того, их плохо обеспечивали продуктами питания, войска нередко оставались голодными. Вполне понятно, что содержавшиеся в таких тяжелых условиях русские солдаты не хотели проливать свою кровь за Францию. Они считали, что лучше умереть у себя дома на русском фронте, чем, будучи человеком второй категории, находиться на службе у французов. Под влиянием происходящих революционных событий в России среди солдат развернулось движение за возвращение на родину. В лагере Ла-Куртин, где размещалась 1-я бригада, оно вылилось в восстание. В нем участвовали 8515 человек. Временное правительство отдало приказ генералу Занкевичу, командующему русскими войсками во Франции, «немедленно привести восставших к повиновению силой оружия». Восстание было подавлено на восемнадцатый день, 7 сентября 1917 года. Сто десять солдат были преданы суду, а около 600 человек, считавшихся наиболее беспокойными, были отправлены на Салоникский фронт [25].

…Близился к завершению второй год пребывания Я. Г. Жилинского во Франции. В течение этого времени так и не сложилось взаимопонимания между представителем русского высшего командования и Верховным главнокомандующим французской армии маршалом Ж. Жоффром. Жоффр попросту третировал Жилинского как своего подчиненного. Яков Григорьевич долго терпел, но настал предел терпению. В начале лета 1917 года, оскорбленный начальственным тоном Жоффра, он напомнил французскому маршалу, что является представителем русского правительства. В ответ на такой резкий выпад Жоффр потребовал от Временного правительства отозвать Жилинского. Вскоре на его место из Петрограда прибыл генерал от инфантерии Ф. Ф. Палицын.

Здоровье Якова Григорьевича уже серьезно расшаталось, и он, испросив разрешения у военного министра России А. И. Гучкова, остался с семьей на лечение во Франции. В середине августа 1917 года генерал Жилинский получил письмо от военного министра России. Оно было датировано 21 июля. В нем сообщалось о необходимости сокращения ряда военных чинов для переустройства армии в связи с установлением в России нового государственного строя. 23 августа Яков Григорьевич направил военному министру рапорт с просьбой уволить его с военной службы. 7 сентября 1917 года генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский, отдавший военной службе 44 года и два месяца, был уволен в запас. К тому времени его ратный труд был отмечен 11 отечественными и 24 орденами 15 иностранных государств [26].

Вернувшись в Россию, в декабре 1917 года Яков Григорьевич выехал на юг. Там он встретился с М. В. Алексеевым, который уже начал работу по развертыванию на Дону Добровольческой армии, но болезнь помешала ему активно включиться в эту работу.

О смерти Я. Г. Жилинского имеется две версии. По одной из них в начале апреля 1918 года, спустя неделю после того, как он в кругу близких отметил свое 65-летие, Яков Григорьевич скоропостижно скончался в одном из военных госпиталей Новочеркасска. Место его захоронения осталось неизвестным.

Иные сведения о последних месяцах жизни Жилинского излагает в своей книге «Минувшее» хорошо знавший его князь Сергей Евгеньевич Трубецкой. Он пишет, что Октябрьская революция уже застала отставного генерала в Москве, где он вскоре был арестован большевиками. Однако заключение продолжалось не долго. Жилинский был отпущен на поруки отца автора, с которым состоял в отдаленном родстве, так как был женат на сестре Михаила Осоргина. После этого Жилинский переселился в Подмосковье. Но некоторое время спустя «из очень серьезного источника» он узнал, что в ближайшее время должен быть вновь арестован и что жизни его грозит опасность. Спастись он мог только бегством, но не мог на это решиться без разрешения поручителя, который жизнью отвечал за подопечного перед большевиками. За этим разрешением Жилинский приезжал в Москву к Трубецким и, конечно же, получил его. Но после этого, как утверждает автор, Жилинский пропал без вести при переходе финляндской границы, и семья его даже не узнала, где именно и как он погиб [27].

Так сложилась и закончилась жизнь генерала от кавалерии Якова Григорьевича Жилинского – одного из видных российских военачальников периода Первой мировой войны. Безусловно, он был хорошо образованным и достаточно грамотным в военном отношении человеком. Однако многолетняя служба в высоких штабах, оторванность от войск, а главное, личные амбиции не позволили ему перестроиться к новым требованиям времени. Законы военного искусства он толковал не как производное от условий реально складывающейся обстановки, а в угоду высшему руководству, что и привело к трагедии войск Северо-Западного фронта. Будучи представителем русского командования во Франции, он больше заботился о собственном авторитете, чем о нуждах соотечественников, оказавшихся оторванными от родины и вынужденных умирать за чужие интересы. В результате этого можно сделать вывод, что Я. Г. Жилинский служил за чины и награды, которыми он не был обойден, но как генерал и военачальник не оставил в военной истории положительного следа. Поэтому не удивительно, что обстоятельства его смерти и место захоронения до сих пор неизвестны.