Святослав

В той же легенде о князе Черном говориться, что древлянский князь не только не помог северскому князю, но и продолжал нападать на его земли... Как и на варяжских землях, находились те, кому прадедовские счеты из-за пашен и выпасов были дороже славянского братства. И не зря, наверно, русы воевали с древлянами и уличами, свирепо «примучивали» их, облагали жестокой данью. Впрочем, не будем судить их чересчур строго. Изощреннейшее интриганство рахдонитов оплетало людей и похитрее лесных князьков. А уж разжигать межплеменные распри было их любимой методой. Devide et impera — разделяй и властвуй.

Труднее понять… даже не так, труднее говорить о других. Но сказать надо. Потому что они были — славяне, служившие в войске каган-бека. Может, это были выращенные сызмальства в собачьей преданности хозяевам рабы, вроде египетских мамелюков или турецких янычар. Среди и тех, и других было, кстати, немало славян. Может, были то подневольные воины даннических племен славян с Дона и Кубани, дальних предков казаков. Очень хочется верить, что этим все и исчерпывалось.

Но мы не можем, не имеем права, увы, исключить и другую возможность. Возможность того, что сытое и сравнительно безопасное бытие наемника многим юным данникам казалось предпочтительней убогого и нищего житья в забитом податном племени. Возможности того, что уже тогда знамена поработителей слепили чьи-то юные глупые глаза сиянием Силы. Слепили так, что глаза эти не видели того, что отталкивало от каганата их предков, их сородичей: полнейшее отсутствие даже намека на Правду в этой наглой, беззаконной, всеподавляющей Силе.

В полном соответствии с канонами голливудских ужастиков, жертвы вампира сами начали сторониться солнца и облизываться на чужие артерии.

Хватит. Противно. Кому из читателей по душе любоваться мерзостями, пусть отложит эту книгу и включит телевизор.

Последнее — участь князя Черного разделили, очевидно, все князья полян, северы, радимичей, вятичей. Именно они становились во главе все новых и новых восстаний. И, в конце концов, хазары — скорее рано, чем поздно — вспомнили очередные наставления Ветхого Завета: «И предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной» (Втор. 7, 24).

Повесть временных лет не упоминает среди восточнославянских земель, в которых ко времени прихода Рюрика было «княжение свое», никого из хазарских данников. И не из-за того, что вятичи или радимичи были дикарями. Просто их княжеские роды полегли все до единого человека. До последнего исполнили долг сынов Перуна, защищая подданных от чудовищного ига воплощенной Кривды. Да будет светла их память; жаль, что мы не знаем их имен, кроме северянина Черного.

Когда ненасытные руки каганов потянулись на север, к Ильменю и Белоозеру, вот тогда-то славяне и призвали варягов-русь. И не стоит, наверное, говорить о контроле над торговыми путями, как иные историки. Это, скорее, хазарский взгляд на события тех лет.

Чтобы представить, отчего вольнолюбивые, воинственные, буйные славяне согласились признать над собой власть чужаков, не нужно рассуждать о геополитике и международной торговле.

Нужно просто представить себе надменное лицо кошерища, въезжающего в славянский — твой  — городок за русокосой, голубоглазой данью.

По Никоновской летописи, когда словене, кривичи и меря, измученные усобицами и надвигавшейся с юга страшной опасностью, выбирали, кого звать в князья, одно из предложений прозвучало: «от козар».

Если только это не выдумка позднейшего летописца, уже не представлявшего, чем был каганат для славянских соседей, то слова эти говорят о многом. О том, что уже тогда завелись на еще не звавшейся Русской земле «прогрессивные, реально мыслящие» деятели. Люди, прости господи, которым политическая и экономическая мощь каганата застила все. Готовые превратить дочерей и сестер в дань, соплеменников — в «песок» под ногами кошерищ, лишь бы вкусить прелестей цивилизации. Конечно, их могли просто купить, как от веку делалось в любой демократии, а золота у владык Хазарии, мягко говоря, хватало. Но ведь нужно было найти готовых продаться.

К счастью, их оказалось мало. Так мало, что в большинстве летописей о них и не упомянуто. Знала земля наша счастливые времена.

И еще это говорит об изначально обозначившемся противостоянии варягов-руси хазарам.

Много сказано об уникальности добровольного призвания варягов-руси в князья. Но уникальной была и опасность. И опасность эту Рюрик-Сокол, судя по всему, отражал успешно. Он провозгласил себя великим князем, что, как отмечает «Иоакимовская летопись», равнозначно греческому титулу «василевс». На востоке этот титул тоже приравняли к императорскому: «Глава же их называется каган -рус». Это был вызов. И вызов этот услышали истерзанные карателями, задавленные чудовищной данью славянские земли на юге. Пришел ОСВОБОДИТЕЛЬ! В мекленбургском предании, опубликованном Ксавье Мармье, как мы помним, говориться, что Рюрик с братьями освободили славянский народ, «страдавший под игом жесточайшей тирании, против которой уже не осмеливался восстать».

«Славяне, живуще по Днепру, утесняемы бывши от козар, иже град их Киев и прочими обладаша, емлюще дани тяжкии и поделиями [работами — Л.П. ] изнуряюще… прислаши к Рюрику преднии мужи просити, да послет к ним сыне или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои с ним отпусти. Оскольд же, шед, облада Киевом и, собрав вои, повоева козар» («Иоакимовская летопись»).