Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика

§ 3. КРИЗИС В РЕЛИГИОЗНОЙ СФЕРЕ:

Противоборство советской и германской религиозной политики

Во второй период войны германская религиозная политика на оккупированной территории определялась установкой, которая была дана в Инструкции РСХА от 5 февраля 1943 г.: «Религиозной деятельности гражданского населения не содействовать и не препятствовать» ^{1323}. Тем не менее оккупационные власти пытались манипулировать религиозным вопросом в своих целях.

Одним из направлений германской политики была дискредитация коммунистической идеологии при помощи религиозной пропаганды, которая апеллировала к тому, что «все [цивилизованные] народы верят в Бога» ^{1324}, и утверждала, что «религия нужна для человечества как воздух». Материалы пропаганды противопоставляли «христианскую любовь и большевистскую ненависть», говорили о большевиках как о «разрушителях русских святынь» ^{1325}. Значительными были результаты деятельности Псковской миссии, осуществлявшейся при поддержке командования ГА «Север» с целью отрыва русского населения от коммунистической идеологии, — ко второй половине 1942 г. число открытых Миссией храмов выросло до 221, а к началу 1944 г. — до 400. ^{1326}

Другим направлением политики была мобилизация конфессий на помощь германским властям ^{1327}. С подачи оккупантов, в марте 1943 г. глава УАПЦ архиеп. Поликарп (Сикорский) издал обращение, в котором указал, что «все здоровые и трудоспособные молодые люди должны откликнуться на призыв власти и ехать на работу в Германию». Глава УПЦ архиеп. Алексий (Громадский) издал аналогичное обращение, отметив, что «украинскому народу нужно будет войти в семью цивилизованных народов и занять надлежащее ему место» ^{1328}. 19 марта 1943 г. было опубликовано «Воззвание к русским старообрядцам в Литве», содержавшее призыв вступать в германскую армию ^{1329}. В ноябре 1943 г. глава ЭАПЦ митр. Александр (Паулус) выступил с речью, в которой сказал, что «эстонский народ никогда не принадлежал к составу Советского Союза и не хочет принадлежать к его составу» ^{1330}.

Оккупационные власти пытались дискредитировать позитивные аспекты советской религиозной политики путем утверждений о ее «лживости», напоминая, что «Сталин… разрушал все храмы, сгноил в лагерях Соловков и Сибири тысячи священников и сотни тысяч верующих» ^{1331}. Германская пропаганда утверждала, что цель изменений в советской религиозной политике состояла в том, что большевики хотели не «вернуть народу религию, а… лишь прибрать к рукам церковь, чтобы… с ее помощью, распространяя свою власть на внутренний мир порабощенных ими людей, заставить служить себе и ту последнюю скрытую силу, которая сохранилась в русских людях и заключается в их религиозности» ^{1332}. Празднование Пасхи 25 апреля 1943 г., которое в Западной Белоруссии прошло при поддержке германских властей, должно было убедить население в том, что «есть огромная разница между национал-социалистическим государством Адольфа Гитлера и советской системой». В пасхальные дни 1943 г. оккупанты организовали для местного населения чтение пропагандистских лекций в церквах ^{1333}. Глава ЭАПЦ митр. Александр (Паулус) в упоминавшейся речи, произнесенной в ноябре 1943 г., подчеркнул, что в СССР «невозможна и в настоящее время недействительна свобода религии». В Прибалтике к ведению пропаганды о советских «гонениях на церковь» были привлечены также католические деятели. Например, 28 февраля 1943 г. по радио с пронацистской и антирусской речью выступил литовский католический священник Сперанскас ^{1334}.

В период оккупации Северного Кавказа под властью Германии оказались значительные территории с православным (русские, украинцы, осетины и др.), буддийским (калмыки) и мусульманским населением (адыгейцы, балкарцы, ингуши, кабардинцы, карачаевцы, ногайцы, черкесы и др.). Оккупанты отмечали высокую религиозность населения казачьих районов ^{1335}, которую пытались использовать в своих целях. После вступления вермахта в Новочеркасск, в городском соборе были организованы торжественные богослужения. Во многих станицах были восстановлены храмы ^{1336} — например, на Кубани было открыто 192 церкви ^{1337}. Германские власти отмечали, что «открытие церквей… приносит большую радость населению», и эта радость «так велика, что они (казаки. — Ф.С.) приглашают немецких солдат в качестве крестных», а также проводят «благодарственные молитвы в церквях и на открытом воздухе» ^{1338}.

Германские власти заигрывали с мусульманами Северного Кавказа, предоставив «свободу вероисповедания» и демонстрируя уважение к исламу — так, нацистская пропаганда сообщала о том, что в Берлине есть мечеть и мусульманское кладбище ^{1339}. В декабре 1942 г. в Кабардино-Балкарии и Карачае было организовано празднование «Курбан-байрама», посвященное «освобождению от большевиков», в котором приняли участие представители немецкого командования ^{1340}. «Мусульманский фактор» использовался в германской пропаганде и после отступления с Кавказа — так, 26 февраля 1943 г. она сообщила о мифической «резне мусульманского населения в СССР», якобы осуществленной в качестве мести за то, что «мусульманское население симпатизировало германским и союзным им войскам» ^{1341}.

Оккупационные власти Калмыкии разрешили буддистам «свободное отправление религиозного культа». Импровизированные буддийские храмы были открыты в населенных пунктах этого региона (Яшкуль, Оргакин, Ики-Бурул, Бага-Чонос), а также Калмыцкого района Ростовской области ^{1342}. При Калмыцком добровольческом корпусе, созданном оккупантами, состоял лама Г.Н. Батыров (бывший лама Шебенеровского хурула) ^{1343}. Однако после освобождения национальных регионов Северного Кавказа и Калмыкии Красной Армией (к февралю 1943 г.) значимость исламского фактора в германской политике существенно снизилась, а буддийского фактора — фактически сошла на нет.

В целом во второй период войны в религиозной ситуации на оккупированной территории СССР возник кризис. Во-первых, ему способствовала противоречивость, которой с самого начала оккупации характеризовалась германская религиозная политика, которая проявилась, в том числе, в противостоянии разных ведомств Рейха. Например, инициатива Министерства «восточных территорий» по созданию объединенной Украинской Православной Церкви во главе с Патриархом не увенчалась успехом из-за противодействия со стороны руководства РК «Украина» ^{1344}.