Мы – Донские казаки. Документы, факты, очерки истории станицы Луганской XVII – ХХ вв.

Ближе к вечеру приступали к обряду «повивания». Свашки или замужние родственницы молодой уводят ее в дальний угол, где за растянутым

большим платков или покрывалом быстро расплетают косу девичью, заплетают две косы с косничками и укладывают особым манером на макушке. Затем надеваот «колпак» - вязаный головной убор замужней казачки.

Теперь невеста не девица, а молодица. После этого молодых поздравляют с законным браком.

В конце дня СЕашки идут готовить постель, после чего дружко ведет молодых на «покой}>. Д руж ко при этом следит, чтобы молодая разула «князя» и потрусила сапоги. Сыплются просо и монеты. Деньги молодая берет

себе. Иногда, чтобы приободрить стесняющихся от новизны положения молодых, дружко со свашкой в шутку «греют постель». Затем прощаются с мо-

подыми и уходят к гостям, которые продолжают вечернее зе стол ье.

На следующее утро дружко со свашкой поднимают молодых, приглашают на завтрак. После этого женихова сторона идет звать сватов «на калачи». У всех приколоты к одежде красные ленты, либо цветы, в знак того, что невеста оказалась «без изъяна», соблюла девичью честь. Все идут к

дому жениха, где их встречают молодые. Все садятся за столы; в это время разрезают калачи и объявляют дары. Дружко с подносом, на котором

стоят наполненные рюмки, а его помощники с «шишками» и калачами подходят сначала к родителям невесгы, причем, обращаясь к тещ е, могли сказать примерно так: «Постели китайку по столу, своему роду на хвалу». Родители объявляли свои дары. Затем принимались подарки от родителей

жениха, крестных и остальных гостей по старшинству. Дружко вызывал каждого гостя примерно такими словами:

-Карло Прокофьевич! Есть ли про вас слух?

-Есть!- отвечал тот.

-Кланяются вам молодой князь с княгинею, хлеб-соль принимать, молодых даровать. Не рублем-полтиною, золотою гривною, а гам чем бог пошлет!

Гость брал с подноса рюмку, объявлял о своем подарке и выпивал, получив при этом кусок калача (каравая) или «шишку».

По окончании даров дружко «сдает» молодых сватам и присоединяется к гостям. Теперь ему можно и «расслабиться». А до этого он, ко всему прочему, следил, чтобы свадебное веселье не превратилось в пьяный

разгул, чтобы гости не напивались раньше времени и чрезмерно. С учетом хозяйских запасов дружко регулировал процесс «возлияния». При

этом он приговаривал:

- Кушайте, гост дорогие! Хлеб-соль на столе, а на водочку не гневайтесь!

Если же случалось, что кто-то из гостей «перегружался» сверх меры, или же начинал буйствовать, то, по распоряжению дружка, его отводили

или относили «отдохнуть» в чуланчик или же домой.

(Трудно было переоценить роль дружка на с та р ы х казачьих свадьбах. Он был не только главным распорядителем всего хода свадьбы, но и хранителем старых обрядов и обычаев. При хорош ем дружке и

свадьба проходила «без сучка и задоринки». Такого всегда и всю ду приглашали вести свадьбы. В связи с этим нельзя не вспом н и т ь , к а к в хуторе Верхне-Чугинском в 50-х годах прош лого с т о л е т и я дружковал

ЗОЛКИН Алексей Лукич. Он в совершенстве знал ста р ы е обряды, был

хорошим музыкантом: играл на рояльной гармош ке, а по праздникам

никто не мог лучше его трезвонить на колокольне; знал м н ож е ство

частушек-прибауток. При всем при то м он имел «зологгые» руки, ч т о

хуторяне особенно ценили. Он был столяром, плотником , стекол ьщ иком, маляром, кровельщиком. Светлая ему пам ять! После Алексея Лукича на многих свадьбах «дружковал» Сухаревский Алексей Максимович, «Магадан» по-уличному. Последний раз э т о было на свадьбе а втор а

этих строк. Провел он ее, с учетом современных о соб енностей, примерно так, как описано выше. Он уже ушел из жизни, и, к сожалению, 212

последователей у н его не остал ось.)

Свадебное веселье могло длиться неделю, в зависимости от возможностей сторон. Ходили по очереди к молодым, к невестиной родне, к дружку, где угощались, похмелялись и снова угощались. Все это время играли

песни, плясали, играла музыка. Звучали бубны, ложки и другие ударные инструменты, сопровождаемые лихим подсвистом. Казаки умели играть на

гармошках, балалайках, мандолинах и скрипках. Среди станичников был

популярен танец краковяк, привезенный в XIX веке служивыми из Польши.

Для завершения свадьбы существовал обряд который в одних местах

назывался «хоронение концов», в других - «забиванием чопа»; в х. Путинском был известен шутливый обряд «выкуривания сватов», когда после

прощального застолья посреди двора или даже комнаты поджигался пучок полыни и густой дым заставлял последних из загулявших гостей покинуть этот хлебосольный двор.

Вот так игрались свадьбы в Луганской станице и ее хуторах, да и у соседей тоже. Очень жаль, что сейчас эти замечательные обряды практически

полностью забыты, а современные свадьбы даже у казаков, представляют

собой обыкновенное «интернациональное» пьяное застолье, порядок проведения которого чащ е всего зависит от фантазии нанятого дежурного мас-

совика-затейника, именуемого для пущей солидности на кавказский манер

- «тамадой», да от толщины кошелька ее организаторов.

КРЕСТИНЫ

Первым обрядом, с которого начиналась жизнь новорожденного в казачьей семье, были крестины. Причем, этому, в общем-то церковному, обряду сопутствовало множество примет и поверий, дошедших до нас, вероятно, еще с языческих времен и раннего христианства.

Например, казачке «на сносях» строжайше запрещалось шить в церковные праздники, - этим она могла «зашить» глаза ребенку и он родит213

ся слепым;

если казачка в этом же положении присутствует в церкви при отпевании покойника, то из храма она должна выйти раньше, чем вынесут усопшего, иначе ребенок родится мертвым;

нельзя казачке самой крестить ребенка, - это может грозить ему смертью; роженице следовало остерегаться дурного глаза. Т.к. раньше рожали

дома, то время родов старались скрыть от посторонних. Если в доме есть

девушка, - дочь или сестра, - то в этот момент она должна выйти из куреня.

Во избежание стаза еще некрещеного дитя, его могут видеть в первые дни только его родные. При наступлении сумерек ставни в доме закрывали раньше, чем зажигали свет (чтобы прохожие с улицы не могли заглянуть в окна).

Пока младенцу не исполнится 6 недель, нельзя было даже пеленки

вывешивать на улице.

Чтобы ребенок крепко спал, ему не должно попадаться на глаза зеркало.

Перед тем, как нести младенца в церковь крестить, его клали в передний угол куреня заворачивали в овчинную шубу. При этом говорили примерно так: «Определи ему, Господи, талант и счастье, добрый разум, долгие века! Пусть же дите будет так же богато, как эта шуба.» После этого

один из старейших членов семьи, обычно это бабушка младенца, подносит его родителям со словами: « Благословите, родители, принять крещеную веру, как от рождения, так и до крещения; как от крещения, так и до

венца; как от венца, так и до конца (жизни) быть ему чистым и непорочным.» Родители передают ребенка будущим крестным родителям, и те

несут его (или везут) в церковь.

Путь к купели тоже обставлен многими приметами: если при выходе

со двора встретится казак, то ребенок будет счастливым, если встретится

баба, - будет несчастным. Встретится, не дай Бог, пьяница, -будущему казаку может быть уготована такая же судьба. Попадается какое-нибудь животное - будет богатым, перелетит дорогу птица -будет блудником. (Впрочем, последнее обстоятельство не очень смущало крестных, если их крестник - мальчик).

Обряд крещения совершался согласно церковному чину, и он не изменился и в наше время, но и здесь не обходилось без примет: если после

погружения в купель ребенок подожмется, то будет живучий; если вытянется - жить ему недолго.

Тут же малышу нарекалось имя. Обычно его выбирали в святцах, в

честь святого, в день которого ребенок родился. («А не то ангел плакать