Что знал Сталин

Каким образом Проскуров получил это престижное назначение, когда мы знаем, что он не был фаворитом Сталина и его очень не любил Тимошенко? Ответ состоит в том, что он был в очень тесных отношениях с двумя главными руководителями авиации Красной Армии. Один, Яков Смушкевич, был помощником начальника Генштаба по авиации. ^[421] Вторым заступником Проскурова был командующий ВВС Павел Рычагов. ^[422] С такой поддержкой было неудивительно, что Проскурову дали новую должность. Но также и правда, что Сталин имел пристрастие давать возможность жертвам находиться на свободе, пока он терпеливо ждал удобного случая, чтобы уничтожить их. Проскуров, естественно, не знал сталинских окончательных намерений, как и не знал, что и Рычагов, и Смушкевич также были «в списке» Сталина. Бомбардировщики были его специальностью, и он был рад вернуться к своему любимому делу.

Рычагов и Проскуров оба знали, что главной задачей новой организации бомбардировочной авиации будет обучение экипажей ночным и всепогодным полетам. Рычагов вспомнил из своего опыта в Зимней войне, что такие тренировки были большой проблемой. Если летчик разбивал самолет, выполняя полет по приборам ‹«слепой полет»› или взлет с маленького аэродрома, расследовавшие аварию старались сделать командира части недисциплинированным или подозреваемым. ^[423] Из-за того, что расследовавшие аварию были из разных ведомств, голос командира части редко бывал слышим. По мнению Рычагова, огромное количество ошибок во время тренировок в авиации происходило потому, что «мы боялись аварий, крушений и происшествий». ^[424] Проскуров понимал это и был решительно настроен создать программы тренировок для бомбардировочных полков, которые будут как можно более соответствовать боевым условиям. Тем не менее, ему приходилось иметь дело с рутиной, созданной бюрократической машиной Наркомата обороны. В конце декабря 1940 года ему пришлось посетить совещание по обсуждению действий германской армии в польской и французской компаниях 1939 и 1940 годов. Во время одной из военных игр он исполнял роль командира фронтовой авиации на Западном фронте. 29 января он был на совещании в кабинете Сталина, по-видимому, для обсуждения игр. Присутствовали также Тимошенко, Буденный, Кулик, Мерецков, Жуков, Ворошилов и другие. Военно-Воздушные Силы представляли Рычагов, Жигарев и Проскуров.

Подготовка летчиков была главной заботой Проскурова. Рассказывали, что когда Проскуров инспектировал бомбардировочный полк в Запорожье, командир доложил, что «его часть готова выполнить любое задание днем или ночью, в любых погодных условиях». В полночь Проскуров поднял полк по тревоге и услышал те же самые слова от командира. Когда же он приказал полку бомбить полигон в районе Ростова-на-Дону, в трехстах километрах к востоку, выяснилось, что из всего полка только десять экипажей могут выполнить это задание. При возвращении три экипажа неправильно рассчитали высоту и разбились. ^[425] Потеря самолетов во время тренировочных полетов, отразилась не только на полках бомбардировщиков дальнего действия, но и на всей авиации. На совещании у Сталина в начале апреля 1941 года, вероятно, когда там присутствовали Молотов и Жданов, он якобы спросил у П.В. Рычагова «об аварийности в Военно-Воздушных силах». Павел Васильевич, 30-летний главком, не имевший страха ни перед противником в бою, ни перед гневом начальства, ответил: «Аварийность и будет высокая, потому что вы нас летать на гробах заставляете…» ‹…› Сталин ответил: «Вы не должны были так сказать». ^[426] Рычагов подписал свой приговор.

Это был не первый раз, когда проблема аварий, преследующих Военно-Воздушные Силы, поднималась на самых высоких уровнях руководства партии и правительства. Например, в мае 1939 года Главный военный совет проводил двухдневное заседание, которое вылилось в длинный приказ наркома обороны «Аварии в частях ВВС Красной Армии». Проект приказа был роздан на совещании Совета с просьбой дать свои предложения. Проскуров, который был тогда членом Совета, официально возразил против параграфа о летных школах, в котором говорилось, чтобы «запретить тренировки в воздушной стрельбе и высотных полетах». Он настаивал, чтобы эти тренировки остались, потому что они позволяют инструкторам лучше оценивать способности курсантов. ^[427]

К 9 апреля 1941 года Политбюро обсуждало вопрос «Об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии». Было заявлено, что уровень аварий не только не уменьшается, но все более увеличивается. В докладе указывалось, что «ежедневно в среднем гибнет у нас два — три самолета», и что руководство воздушных сил не готово или не способно справиться с положением и осуществлять соблюдение летных правил. Причиной этих аварий, по заявлению Политбюро, является «простое отсутствие дисциплины». В докладе приводится несколько случаев, когда самолеты и жизни летчиков гибнут из-за того, что командиры подразделений заставляли экипажи летать в плохую погоду. Выделяется Рычагов за попытки «замазать» отсутствие дисциплины и халатность, вызвавшую эти происшествия. Политбюро издало совместное постановление Центрального комитета ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров:

Нигде в отрывке не говорится, что именно состояние обучения экипажей могло быть причиной роста уровня аварий. В этом самом отрывке из протокола Политбюро объявляется выговор Тимошенко за попытку (в рапорте от 8 апреля) скрыть недостатки в Военно-Воздушных Силах. ^[428]

Следующим шагом в этом смертельном бюрократическом фарсе была докладная записка от Тимошенко Сталину, с представлением проекта приказа Наркомата обороны от имени Главного военного совета, как было указано постановлением Политбюро. Докладная записка была подписана Тимошенко и Жуковым, как начальником Генштаба. Дата 14.04.41 написана рукой Тимошенко слева от подписи. К записке добавлены два приложения. Первое — проект приказа в пяти копиях; второй — проект приказа «с изменениями» для Жданова и Маленкова, также в пяти копиях. На копии записки, крупным почерком замечание Тимошенко от Сталина: «Согласен, с условием, если будет включен пункт по товарищу Проскурову, чтобы товарищ Проскуров был привлечен к судебной ответственности вместе с товарищем Мироновым. Это будет честным и справедливым делом». ^[429]

Рычагов был снят с должности 12 апреля 1941 года и назначен в Академию Генерального штаба; его сменил его заместитель Жигарев, который впоследствии стал Главным маршалом авиации. ^[430] Что касается Проскурова, то в тот же день наркомат обороны издал приказ № 0022-41, освобождающий его от поста заместителя начальника ВВС Красной Армии. По приказу, они с Мироновым отдаются под суд за дачу преступного приказа «нарушающего элементарные правила летной службы», приведшего к смерти и увечьям. Никакого судебного разбирательства не проводилось, но действия, приписываемые Проскурову и Миронову, были занесены в их личные дела как «явно преступное поведение». ^[431]