Падение Римской империи

Во-первых, обычно восстания в Британии были кратковременными; они редко перекидывались через Ла-Манш и не затрагивали в большой мере политические и военные круги приграничной полосы империи. Участь первых двух британских узурпаторов в 406–407 гг. была куда более характерной: они не имели никакого веса, и уже первые их попытки властвовать окончились крахом. Третий — обычно известный под именем Константина III — представлял собой нечто иное. Ему не только удалось избежать линчевания через двадцать минут после восшествия на трон — он быстро распространил свою власть над Галлией вплоть до Альпийских гор и склонил на свою сторону римскую армию из прирейнской области. К тому времени как он перенес свою штаб-квартиру в Булонь, вандалы, аланы и свевы уже перешли границу, тогда как центральные власти Рима в Италии — точнее говоря, Стилихон, правивший от имени императора Гонория, — до сих пор терпели неудачи.

Что же мы наблюдаем в данном случае? Еще один вариант классической для Рима модели развития событий. Будучи полностью «италоцентричным», режим Стилихона не смог достаточно быстро прийти на помощь Галлии в тяжелую для нее минуту, и Константин III, явившийся туда весной 407 г., предложил вариант весьма удачного ответа на надвигающуюся катастрофу. Константин утвердился южнее Ла-Манша, и войска под его командованием провели ряд ожесточенных сражений против вандалов и их соратников ^{214} . Когда ответ Рима на атаки варваров стал более решительным, внимание интервентов привлекли территории, расположенные ближе к югу, подле Аквитании и Пиренеев. Орозий сообщает, что Константин заключил соглашения с рядом племен, чье проживание в прирейнской области носило наиболее стабильный характер — с алеманнами, франками и бургундами, — что позволило ему обеспечить безопасность своей позиции и одновременно защитить Галлию от дальнейших вторжений (Oros. VII. 40. 4). Следовательно, он добился поддержки населения Галлии, создав центр сопротивления имперских войск варварам-интервентам, тогда как римским властям в Италии это, очевидно, не удалось. Необходимость подобного ответа интервентам могла даже быть одним из поводов для узурпаций, имевших место в Британии. Хотя первое восстание имело место незадолго до того, как вандалы и их сподвижники пересекли Рейн, смута начала назревать за некоторое время до начала вторжения, как мы уже видели, и даже несмотря на то, что сокрушительный удар был нанесен только 31 декабря 406 г., римские военные круги на Рейне знали, что назревает тяжелый кризис. Это, как мне кажется, подогревало протест против режима Стилихона, причем главную роль здесь сыграл Константин III.

Готы Алариха

Итак, к настоящему моменту, можно сказать, собралось две трети нашего состава. К этой смеси — летучей самой по себе — нужно прибавить третий элемент — готов Алариха, в конечном итоге взявших власть над Римом. Чтобы составить представление о них и о той роли, которую они сыграли в истории, надо окинуть взглядом события тех двадцати лет, прошедших с того момента, как император Феодосий I наконец восстановил на Балканах мир через четыре года после битвы при Адрианополе.

Готы Алариха были прямыми потомками тервингов и грейтунгов, заключивших в 382 г. компромиссный мирный договор с Феодосием ^{215} . Их отношения с Римом периодически обострялись, как и следовало ожидать, учитывая вынужденность этого союза (см. гл. IV). Имперские власти со своей стороны делали все, что могли, — до известного предела, чтобы построить доверительные отношения. Когда толпа в Константинополе растерзала готского солдата, на город был наложен крупный денежный штраф. Опять же, когда римский гарнизон в Томах, в приграничной полосе близ Нижнего Дуная, выступил против готского контингента, расквартированного поблизости, офицера римской армии, командовавшего им, уволили. Очевидно, Феодосий был заинтересован в том, чтобы не допускать трений, дабы не вспыхнуло большое восстание; также мы знаем, что время от времени он развлекал готских вождей, задавая им щедрые пиры.

Тем не менее готы — по крайней мере некоторые, — очевидно, подозревали, что Рим по-прежнему ищет возможности лишить их той дозволенной им половинчатой автономии, которую они вырвали силой оружия между 376 и 382 г. В частности, по условиям мира 382 г. значительный контингент готов должен был являться по призыву на службу в вооруженных силах империи. Феодосий в борьбе с западными узурпаторами прибегал к помощи готов дважды: первый раз против Магна Максима в 387–388 гг., второй против Евгения в 392–393 гг. В обоих случаях часть готов предпочла восстать или по крайней мере дезертировать, нежели принимать участие в гражданских войнах Рима. Причина этого очевидна. Римское государство терпело половинчатую автономию готов лишь потому, что было вынуждено делать это в силу существовавшего соотношения военных сил. Они продолжали придерживаться освященной веками политики, но лишь применительно к этим иммигрантам, и только вследствие их побед над Валентом и Феодосием. Участие в гражданских войнах Рима неизбежно стоило бы готам человеческих жертв, и если бы их потери в живой силе оказались велики, ничто бы более не удерживало Римское государство от применения обычной его политики в адрес ищущих убежища. Навязывая мирный договор константинопольскому сенату в январе 383 г., как мы видели ранее, Фемистий рассчитывал на то, что в будущем готы утратят свою частичную независимость.

Росту подозрительности готов немало способствовала вторая из названных выше кампаний — против узурпатора Евгения. Феодосий пытался править всей империей из Константинополя, что привело ко вполне предсказуемому результату: недовольные элементы на Западе выдвинули своего собственного кандидата в правители. В решающем сражении на р. Фригид на окраине Италии в первый день, не завершившийся успехом, готы оказались выдвинуты в первые ряды и понесли тяжелые потери. Согласно некоторым данным — очевидно, преувеличенным, — погибло 10 тысяч готов. Автор этого сообщения, христианин Орозий, даже сообщил, что римляне одержали две победы: одну — над Евгением, а другую — над готами, потому что те понесли столь тяжелые потери (Oros. VII. 35. 19). В результате, когда в начале 395 г. император Феодосий скончался, в среде готов назрело восстание; они были готовы переписать условия соглашения 382 г., чтобы обеспечить себе большую безопасность. А подняв знамя восстания, они избрали себе предводителя, впервые со времен поражения Фритигерна, Альтея и Сафракса, что прямо противоречило договору. Их выбор пал на Алариха, который приобрел известность во время более раннего восстания меньших масштабов, имевшего место после кампании против Максима. Что касается того, как именно готы хотели переписать мирное соглашение, враждебные им римские источники, находящиеся в нашем распоряжении, не слишком информативны. В любом случае готы хотели, чтобы римляне признали их право иметь предводителя, даровав ему официальный статус полноправного римского полководца (magister militum). Предполагались ли дополнительные условия — в частности, жалованье воинам, подчиняющимся этому генералу, — неясно, но вполне возможно ^{216} . Готы были сыты по горло своей половинчатой автономией, хотя, когда ее учредили четверть века назад, она выглядела большим достижением.

В отношении готов Алариха нужно отметить еще один принципиальный факт. В 376 г. готы явились на Дунай двумя отдельными группами (тервинги и грейтунги), каждая из которых имела своих лидеров. Они достаточно тесно сотрудничали во время последовавшей войны, однако некоторые проблемы в вопросах главенства продолжали возникать. Накануне Адрианополя Фритигерн попробовал выдать себя перед Валентом за лидера, признанного всеми готами. Затем, два года спустя, группировки вновь разделились, двинувшись в разных направлениях. Дальнейшие события оцениваются неоднозначно: некоторые доказывают, что тервинги и грейтунги заключили отдельные соглашения с Римом. На мой взгляд, договор 382 г. имел отношение к обеим группам. Но согласитесь, что выбор того или другого варианта не влияет на более важные события — те, что произошли в дальнейшем. В годы правления Алариха прежнее разделение между тервингами и грейтунгами исчезло раз и навсегда: две силы слились воедино ^{217} . Процесс, наблюдавшийся нами в Германии, за пределами Римской империи, в период между I и IV в. — имеется в виду формирование больших группировок, отличавшихся тесной спаянностью, — теперь распространился и на имперскую территорию. Группировки эти стали силой, которую уже нельзя было не принимать во внимание. Причины объединения готов были очень просты; они также объясняют, почему те уже сотрудничали во время войны 376–382 гг. Действуя как единое (и большое) целое, они обеспечивали себе безопасность и возможность добиться большего на переговорах. Благодаря этому увеличивались их шансы на лучшее будущее в римском мире, не смирившемся с их присутствием.