Империя Александра Македонского. Крушение великой державы

Страдания Македонии были наибольшими, но это была ее собственная вина. Повторяющиеся споры о престолонаследии могли привести только к тому, что соседи облизывались в ожидании, когда умрет царь. Прежние споры всегда сопровождались вторжениями. Вторжение галатов было хуже обычного, но все равно чего-либо подобного и следовало ожидать. Со времен Филиппа II цари ничего не делали, чтобы решить эту проблему и устранить угрозу. Александр отправился завоевывать Азию, Кассандр иногда вел войны на северных границах, но уделял больше внимания Греции, как и его отец. Деметрий следовал за Александром. Лисимах, хотя он и завоевал Пеонию, был у власти в Македонии слишком короткое время, чтобы оказать значительное влияние.

Вновь главной проблемой Македонии было престолонаследие. К этому времени существовало множество примеров того, чего не следует делать, а что сделать необходимо — вся история Македонии показывала это. Антигон Одноглазый, Птолемей I и Селевк I показали возможность обеспечить плавное престолонаследие: назначить и поставить выбранного сына в качестве царя-соправителя до того, как умрет старый царь.

Выбранный получал доверие и опыт, старый царь мог расслабиться, и все могли привыкнуть к тому, что ожидает страну в будущем. Даже Деметрий, вряд ли самый ответственный из царей, аккуратно подготовился к передаче власти, оставив европейские земли своему сыну Антигону.

Эта процедура основывалась на том, что старший царь жил достаточно долго, чтобы родить сына, дождаться, когда тот станет взрослым, и подготовить его к царствованию. Обеспечение сохранения царства было одной из обязанностей царя, а урок, который дало пренебрежение Александра к этому вопросу, врезался в сознание его современников, это определенно было одной из причин принятых несколькими царями мер. Без сомнения, отсутствие принятой схемы наследования в новых царствах заставляло назначать младших царей, но эта система была началом схемы. Подобие наследственной передачи власти существовало и в Македонии, где цари избирались из числа членов семьи Аргеадов, но не всегда это определялось по мужской линии. В результате смертоносной борьбы к 308 г. до н. э. семья вымерла. Получение царской власти с третьей попытки Антигоном II из династии Антигонидов, вся слава которой была связана с его предками, обещало исправить эту проблему.

Принятое Антигоном царство было разрушено. Нет возможности оценить потери, учесть материальный ущерб. По-видимому, ни один из городов не был захвачен варварами, хотя Кассандрия впоследствии пережила десятимесячную осаду. Многие жители сельской местности выжили, укрывшись в городах, многие погибли или были уведены в рабство, а сельская местность определенно была сильно разорена. Царство потеряло значительное число мужчин, отправленных в военные экспедиции и в качестве подкреплений на восток за два предшествующих поколения. Вряд ли потери носили разрушительный характер, поскольку Кассандр и Деметрий могли выставить почти столь же значительное число воинов, сколько взял с собой Александр. Но это определенно ослабило страну, а нашествие галатов усилило это. В результате Македония была настолько ослаблена, что в течение следующего поколения ей пришлось укрываться под крылом Селевкидов, по меньшей мере пока правили Антиох I и Антигон Гонат.

Кажется вероятным, что еще одним результатом было разрушение всех существующих правительственных институтов. Антигон столкнулся с проблемами разрушенной страны и общества, где в течение долгого времени он не мог даже собрать значительной македонской армии и полагался на наемников. Он занялся созданием новой системы управления, до некоторой степени бюрократической, но построенной на самостоятельности, продемонстрированной городами во время вторжения. Старая аристократия, если ей и удалось пережить более ранний режим и эмиграцию, должна была непропорционально пострадать в войне с галатами. Функцией знати было воевать, а они со всей очевидностью потерпели поражение, потеряв и свои жизни, и свое имущество. Антигон получил первую возможность за столетия все начать более или менее сначала, и он, похоже, воспользовался ей. [649]

Все это явилось настолько же результатом экспедиции Александра, как и вторжения галатов. Александр увел значительную часть мужского населения Македонии и не оставил наследника мужского пола. Но прежде всего в стремлении завоевать империю он не уделял внимания безопасности самой Македонии. Вторжение галатов в 279–277 гг. до н. э. стало прямым следствием действий Александра, но не Филиппа, который крайне аккуратно относился к расширению и контролю над своей северной границей. В то же время тысячи македонцев и греков, в основном потомков участников авантюры Александра, были теперь рассеяны по завоеванным Александром территориям, и в результате переселения их жизнь стала значительно богаче, а их дети жили еще лучше.

15

Новый мир, 277–272 гг. до н. э

К концу 277 г. до н. э. захватчики покинули Македонию, двинувшись на север или во Фракию, или через нее в Малую Азию. Те, кто остался в Европе, были перегружены награбленным и расселились в относительно стабильных царствах на некотором расстоянии от Македонии. Отправившиеся в Азию еще одно десятилетие провели, грабя азиатские земли. Со временем, начиная примерно с 270 г. до н. э., они были вынуждены поселиться в глубине материка, но в течение следующих 50 и более лет различные отряды еще вырывались наружу. Одной из характеристик успешного царя или правителя в Азии в течение III в. до н. э. была способность похвастаться тем, что он разбил отправившийся в набег отряд галатов.

Как и в Македонии, города в Малой Азии находились в безопасности за своими стенами, но сельская местность, поля, деревни, не обнесенные стенами городки, загородные поместья и все, кто оказался за пределами городов, находились в опасности. Кизик пережил разграбление своих земель, [650] лишенный стен Илион был захвачен, разграблен и разрушен; Фиатира, Пергам, Эфес, Эритрея, Дидим, Милет, Приена, Темисонион, Келены подверглись нападению и получили повреждения. [651] Местные укрепления иногда оказывались эффективными, а некоторые города платили выкуп, но основная ответственность в борьбе с набегами лежала на царе Антиохе. Его Галатийская война продолжалась несколько лет, возможно примерно до 270 г. до н. э. Решающее сражение — «битва слонов» — произошло между 275 и 270 гг. до н. э. [652]

Результатом вторжения галатов стало полное прекращение какой-либо дальнейшей экспансии государства Селевкидов. Антиох был полностью занят в течение 270-х гг. до н. э. улаживанием дел в Малой Азии. В этот период Антигон решал те же проблемы в качестве царя Македонии. Птолемея II меньше беспокоили внутренние проблемы, он был в большей степени удовлетворен своим международным положением и в 275 г. до н. э. экстравагантно отпраздновал годовщину своего царствования грандиозным парадом в Александрии. [653]Таким образом, вторжения галатов оказались решающим фактором в окончательном формировании международного эллинистического мира. До их вторжения повторное объединение империи Александра от Македонии до Индии было еще возможно. Ущерб, который они нанесли Македонии и Малой Азии, заставил противостоявших им царей сосредоточиться на собственных делах. Галаты настолько уменьшили богатство и силу своих жертв, что никто не был способен вновь замыслить подобное предприятие.

Тот факт, что цари, которые вступили на трон между 282 и 277 гг. до н. э., принадлежали к следующему поколению за современниками Александра, был решающим. Отцы — Селевк, Птолемей, Лисимах — все родились с разницей в несколько лет с Александром и учились политическому искусству во времена Филиппа II и Александра, сначала при дворе Филиппа, а затем как командиры с Александром. Даже Деметрий и Пирр, очевидно, находились в плену памяти об Александре и его достижениях. Эти люди ничего не могли с собой поделать, ими владела навязчивая идея о возможности возрождения Македонской империи, которая существовала между 325 и 319 гг. до н. э., и их политика была направлена или на достижение такого объединения, или на противодействие ему. Их сыновья, родившиеся после смерти Александра, не имели непосредственных личных воспоминаний о таком политическом единстве, их ранняя политическая память была связана с тем временем, когда их отцы правили в качестве царей.