Золотая эпоха морского разбоя

Пиратский мир, как в миниатюре, воплощал живую картину всего, что видели в прежней жизни люди, вступающие на борт разбойничьего корабля. Выросшие в атмосфере побоев и лишений, вынужденные ежеминутно смиряться с попранием собственного достоинства, они устремлялись в новую жизнь с исступленным желанием реализовать ущемленное самолюбие и ощутить себя свободным.

Показательно в данной связи последнее слово приговоренного к повешению Билли Бонса [85], молодого пирата из команды Бартоломью Робертса. «. ..Никто не говорил под виселицею такой речи, как он: в ней жаловался на золотую приманку богатства, которая принудила его вступить в пиратскую жизнь, а молодость его не в силах была противиться столь великому искушению. Он весьма печалился об обидах, им нанесенных разным людям, просил прощения у Бога и живейшими словами увещевал зрителей, чтоб никогда не забывали Создателя своего в молодости лет своих, ежели не хотят, чтоб ум испортился слишком рано…»

(Ф. В. Каржавин. «Жизнеописание пиратов».)

Пиратство предоставляло возможность найти выход сдерживаемой жизненной энергии и проявить себя. Когда разбойники захватывали торговое судно, на его борту разворачивалась сцена, являющая собой кульминацию социальной конфронтации общества. Захваченным морякам предлагалось порвать со старой жизнью. Всего один шаг должны были они сделать из строя — и оказывались в другом мире. И многие делали этот шаг, на который ранее решились их новые товарищи.

Что видели эти морские люди раньше? Какими приходили они в пиратство? Не будем питать иллюзий по поводу жизни матросов на кораблях того времени. Они знали, что о собаке будут заботиться лучше, чем о них. В XVII в. была пословица: «Лучше болтаться в петле, чем служить на флоте». Деспотизм и жестокость капитанов военных и торговых кораблей, зажимавших команды в тиски бесчеловечной тупой дисциплины, превращали корабельную жизнь в страшное испытание. На кораблях царила строжайшая, порой зверская дисциплина, уничтожавшая все попытки возмущения. Широко практиковались публичные порки, килевание, заковывание в кандалы. Скотское обращение с людьми, невыносимые условия труда и быта превращали суда того времени в плавучие тюрьмы. Капитан Чарлз Джонсон [86], автор знаменитой книги «Всеобщая история пиратов», отмечал, что «существование на корабле ничем не отличалось от жизни в тюрьме, при добавлении, что на корабле имелся и шанс утонуть. Человек в тюрьме имеет большее помещение, лучшую еду и, как правило, лучшую компанию». Запертые в тесных помещениях — «клетках», питающиеся отвратительной, грубо приготовленной, лишенной вкуса и витаминов пищей, подверженные частым эпидемиям цинги, изможденные тяжелым физическим трудом, окруженные грубыми раздражительными коллегами, матросы проводили долгие месяцы в длительных рейсах, не видя ничего, кроме моря. В недолгие дни пребывания на суше они захлебывались в алкогольном угаре, а потом все повторялось. Эти люди рано превращались в развалины, а когда физические силы их покидали, остро ощущали свою ненужность. Стоит ли удивляться, что пиратский мир сочетал примитивное мышление необразованных людей с атмосферой духовной грубости, забитости и унылой серости бесцветного существования.

Колорит пиратства

Духовную атмосферу пиратского экипажа питало беспредельное желание грабителей пожить с размахом, так весело и насыщенно, как им никогда не удавалось в той, старой жизни. Неудивительно, что бытовые порядки на какой-нибудь пиратской барке не шли ни в какое сравнение с обстановкой на военном корабле или торговом судне и были неизмеримо менее тягостными. Более калорийная и разнообразная пиша, отсутствие многих ограничений, меньшее время, отведенное на собственно морскую службу, странные и нелепые, с позиции современного человека, увлечения и другие послабления делали пиратство притягательным. Знаменитый разбойник Бартоломью Робертс любил говорить: «Короткая, но веселая жизнь — это мое правило». И, вступив на путь свободной жизни, пираты, каждый на свой лад, пытались себя проявить.

Первым — возможно, наиболее типичным в бытовом плане — вызовом, который бросали пираты обществу, была их одежда. Где, как не во внешности, костюме отражалось неодолимое желание выглядеть, как знатные и богатые? Пираты были крайне требовательны к своему гардеробу и с маниакальной настойчивостью людей, лишенных и тени художественного вкуса, подбирали себе яркое разноцветное платье, обвешивались сверкающими драгоценностями. Если кто-нибудь из разбойников умирал во время плавания, его гардероб тут же распродавался с аукциона, и члены шайки, собравшись у грот-мачты, бурно спорили о ценах на ту или иную принадлежность его костюма. Сходя на берег, разукрашенные, как павлины, они гордо вышагивали в своих великолепных нарядах по улицам городков и, загуляв в трактирах, переманивали за свои столы портовых красоток, не оставляя никаких надежд местным франтам. Да и кто в Европе смог бы похвастаться столь пышными одеяниями? Только сам король и горстка аристократов могли позволить себе щеголять в шелковых рубахах, парчовых штанах, носить такие же крупные бриллианты и роскошные перья на шляпах. Неудержимой удалью и бахвальством была отмечена казнь двух бандитов в 1615 году. Даже взойдя на плаху, они не удержались и решили «блеснуть» напоследок, разбросав толпе свои умопомрачительные одеяния — бриджи из малиновой тафты, дублеты с золотыми пуговицами и бархатные рубашки, разукрашенные золотыми кружевами. Сохранилось описание костюма, в котором капитан Бартоломью Робертс шел в свой последний бой. Этот шикарный господин носил атласный камзол ярко-алого цвета, богато расшитый золотыми цветами, и шляпу с большим красным пером. На шее у него висели массивная цепь с бриллиантами и огромный алмазный крест. Общую композицию завершали два пистолета, заткнутые за пояс, и абордажная сабля на боку.

То же — и на другом конце света. Парусный мастер голландец Ян Стрейс, находившийся на русской военной службе, указывал, что «простые казаки были одеты, как короли: в шелк, бархат и другие одежды, затканные золотом-, некоторые носили на шапках короны из жемчуга и драгоценных камней, и Стеньку (Разина. — Д. К.) нельзя было бы отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали, когда во время беседы с ним становились на колени и склонялись головой до земли, называя его не иначе, как батька…»

Пираты ликовали, ощущая себя «допущенными», сопричастными к радостям мира, и это чувство побуждало их не только к «творческому» переосмыслению моды. Созиданием отмечены многие сферы их деятельности. Наполненная событиями, бурная жизнь, импровизаторство и свобода превращали пиратский экипаж в сгусток творческой силы. В этой атмосфере постоянного брожения идей рождались новаторские, грандиозные проекты организации своего микромира и переустройства общества в целом.

Пиратский эгалитаризм

Создание пиратского мира и обоснования его принципов было результатом деятельности людей, вышедших из низов. Они были искренне охвачены «добросовестным желанием» всех обитателей трущоб и нижних палуб разделить ответственность богатства между всеми членами общества. Поэтому духовным стержнем экономического устройства пиратского микрокосма был эгалитаризм (от фр. «egalite» — «равенство»). В его основе заложена идея всеобщего равенства, основанного на уравнительном принципе распределения имущества. Не обременяя себя философскими размышлениями, члены пиратских команд, как радикально мыслящая группа общества, объявили безграничную войну богачам. Чарлз Беллами, один из пиратских главарей начала ХУIII в., набросившись на капитана захваченного судна, в гневе кричал ему: «Черт возьми! Как и все другие, наказанные нами, вы управляете законом, который богачи придумали для собственной безопасности. Эти трусливые собачьи души не имеют смелости каким-либо иным способом защитить то, что они мошеннически накапали. Проклятия и кровь на имуществе этих продувных бестий. Между нами единственное различие: они обирают бедняков под покровительством закона, не так ли? А мы грабим богатых, рассчитывая только на свою храбрость».