Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

Итак, мнения разделились даже в высших сферах, но победила точка зрения Вильгельма Маршала, настоящего регента королевства (вместе с епископом Кентерберийским). Не было ли это также и мнением Алиеноры? Диалог между двумя вельможами, во всяком случае, доказывает, что вопрос о наследовании к тому времени еще не был решен. И все же, не убедила ли королева в последний момент своего сына отстранить от власти Артура в пользу Иоанна? Не огласил ли Ричард на смертном одре результаты выбора Алиеноры и Вильгельма Маршала? Определенно сказать можно одно: королева-мать в очередной раз выступила против своего внука, чтобы закрепить королевство за последним из ее сыновей, — вероятно, потому, что Артур был еще слишком юн (двенадцать лет), а его матерью была Констанция Бретонская, которую Алиенора ненавидела по неизвестным нам причинам.

Королева продолжала борьбу не только словом, но делом и прибегнув к оружию. Действительно, в то время как Иоанн вступал во владение королевскими замками, в том числе Сомюром и Шиноном, а затем послал Вильгельма Маршала и архиепископа Губерта Вальтера в Англию, чтобы поддерживать там мир, Артур, как говорилось выше, и не думал признать себя побежденным. По совету своей матери Констанции Бретонской (к тому времени она развелась с Ранульфом Честерским и в третий раз вышла замуж — за Ги де Туара, брата виконта Амори), заручившись поддержкой Филиппа Августа, он собрал своих сторонников и укрылся при парижском дворе. Бесконечная семейная борьба возобновилась. И в который раз в роли арбитра (или, скорее, демона-искусителя) выступал король Франции. Иоанн слишком рано посчитал, что выиграл партию. Он допустил ошибку, потребовав у Амори вернуть ему сенешальство и охрану казны в Шиноне, которые ранее сам же ему обещал и уступил. Такая резкая перемена и нарушение данного слова оттолкнули от него многих бретонских, анжуйских и даже пуатевинских сеньоров, и конфликт вспыхнул с новой силой [543]. В то время как Иоанн наказывал Ле-Ман за то, что тот поддержал Артура, а затем отправился в Руан, дабы препоясаться герцогским мечом Нормандии, Алиенора опустошала анжуйские земли по тем же причинам, что и ее сын:

В семьдесят пять лет старая королева еще участвует в военном походе на континенте, из-за этого решив не присутствовать на коронации Иоанна, ради которой она столько сделала. Ее сын отбыл в Англию, где 25 мая был коронован в Вестминстере, после чего, через месяц, вернулся в Нормандию. Во время отсутствия Иоанна Алиенора, по-прежнему в сопровождении Меркадье и его энергичных наемников, продолжила военную кампанию, направленную на усмирение и подчинение Пуату и Аквитании: она проехала по своим землям с конца апреля до середины июня 1199 г., когда не прошло и нескольких дней после похорон ее любимого сына. 29 апреля королеву видели в Лудене, 4 мая — в Пуатье, 5 мая — в Монтрей-Боннене, а затем в Ньоре, Андийи, Ла-Рошели, Сен-Жан-д’Анжели и Сенте; 1 июня она посетила Бордо, а 4 июня — Сулак. Современных историков поражает скорость ее перемещения, как и ее неутомимая деятельность [545]. В ходе этой поездки она утверждала свою власть — как мечом, так и законом, собирая вокруг себя мирян и духовенство. Так, в монастыре Спасения Божьего она скрепила своей печатью хартию, подтверждающую привилегии, которые были предоставлены обители Генрихом II в 1155 г. Этот документ был переведен с латыни в 1683 г., поэтому мы можем познакомиться с ним в переложении на сочный язык XVII в.:

Во время переходного периода между правлением Ричарда и еще не устоявшейся властью Иоанна Алиенора действует как настоящая правительница. Во время бесконечных разъездов, необходимых для того, чтобы восстановить порядок в империи Плантагенета и устранить любую возможность мятежа, королева раздала гораздо больше хартий, чем за всю оставшуюся жизнь. Чтобы заручиться поддержкой духовенства и молитвами монахов, она увеличила число хартий, подтверждающих привилегии. Чтобы добиться доброжелательного отношения со стороны горожан и, в частности, их вооруженной поддержки в случае нападения, она даровала множество хартий, утверждающих ряд коммунальных вольностей, по примеру «Руанских установлений»: в списке городов, получивших такие хартии, оказались Ла-Рошель, Олерон и Пуатье, несмотря на то что в свое время королева часто боролась против подобных «заговоров». Вероятно, именно в это время Алиенора устанавливает (или собирает воедино, если речь идет о древнейших законах, что вполне вероятно) основы «Постановлений Олерона», свода крайне важных и новаторских постановлений в области морского права.

Наконец, наведя порядок в своих владениях, Алиенора вернулась в Нормандию. Мимоходом, между 15 и 20 июля, она сделала ловкий политический ход, о котором сообщает Ригор, скрывающий всю значимость произошедшего события за своей обычной лаконичной манерой изложения:

Этот оммаж очень напоминает аналогичную присягу, которую Генрих II заставил Алиенору принести французскому королю в 1185 г. Он служил юридическим «щитом». Артур уже принес оммаж за Анжу, чьи земли он надеялся удержать за собой. Принеся присягу, Алиенора, несомненно, пыталась оградить свои собственные владения от любого посягательства, лишив законности возможную попытку Артура потребовать Пуату для себя. Благодаря принесенному оммажу ее признавали как герцогиню Аквитанскую — титул, законность которого никоим образом не могла быть оспорена. Но все это было лишь юридической ширмой. На самом деле королева подписала также хартию, в которой уступала все свои земли Иоанну, своему сыну и наследнику, — он же принес ей оммаж при условии никогда не передавать их кому-либо другому.