Битвы, выигранные в постели

Филипп Латур провёл день в Зимнем дворце и Эрмитаже. Всё это время за ним велась слежка. Вернувшись в номер и переодевшись, Латур отправился в один из ресторанов на Невском. Западня для Латура захлопнулась, когда несколькими минутами позже в ресторан вошла хорошо одетая и привлекательная блондинка. Оглядевшись в поисках свободного столика, она с мнимонерешительной улыбкой подошла к Латуру, сидевшему в одиночестве в ожидании заказа, и спросила по-русски, нельзя ли ей присоединиться. «Я не говорю по-русски», — с затруднением выговорил Филипп одну из немногих русских фраз, которые он знал. К его удивлению, женщина расплылась в улыбке и перешла на безупречный французский: «Судя по вашему акценту, вы из Франции. Меня зовут Таня, я преподаватель французского языка. Мне будет приятно поговорить с носителем языка. Могу я присоединиться к вам?»

Латур нашёл в Тане интересную собеседницу. Когда обед закончился, они вышли прогуляться по Невскому. Таня двигалась как сильная, уверенная в себе кошка. Латур не мог не заметить, что встречные мужчины заглядывались на неё. Расставаясь возле гостиницы, они договорились о встрече завтра во второй половине дня.

В течение следующих двух дней Таня была спутницей и гидом Филиппа. На четвёртый вечер в Ленинграде Таня взяла Филиппа на послеобеденную прогулку по набережной Мойки. Вечером она призналась Латуру, что её жизнь из-за частых командировок мужа нелегка и ей жаль своей молодости, тускнеющей в одиночестве. Француз не мог не понять намёка и в конце концов пригласил её в гостиницу.

Когда они вошли в спальню, Филипп предпринял-таки некоторые шаги предосторожности. У него и прежде возникали сомнения, что вся эта любовная история могла быть ловушкой КГБ. Он знал, что его секретная работа по исследованию в области ракет делала его объектом интереса русских. К тому же полтора года назад на конференции в Варшаве его уже пытались завербовать. Поэтому в этот раз Филипп не только запер спальню, но и подпёр дверную ручку стулом. Затем он пересёк комнату и закрыл окно тяжёлыми занавесками, чтобы ничего не было видно с балкона. Зеркало, висевшее напротив постели, также привлекло его внимание. Чтобы исключить возможность съёмки через стекло, он выключил свет. В комнате была почти полная темнота. Только слабая полоска света пробивалась сквозь вентиляционную решётку между спальней и коридором.

После того как любовники утомились, Таня быстро оделась и легко поцеловала Филиппа в лоб: «До завтра, дорогой. Ты очень хорош в постели».

Латур никогда больше не увидел эту женщину. На следующий день вечером его вызвали к управляющему гостиницы. В его кабинете Латура встретили два офицера КГБ в штатском. Один из них раскрыл конверт и высыпал дюжину глянцованных фотографий размером восемь на десять. Каждый акт любовных действий Латура во всех деталях был представлен на этих фотографиях.

Изображение было получено не обычной фотокамерой, а миниатюрной телевизионной камерой, встроенной в стену возле кровати. Вместо обычного объектива камера была оснащена электронно-оптическим преобразователем, способным усиливать яркость в 150 тысяч раз. Лунного света или даже обычного освещения от звёзд достаточно, чтобы получить высококачественное изображение на такой камере. При опущенных занавесках свет, проникавший в комнату через вентиляционную решётку, создавал достаточную освещённость. ТВ-изображение передавалось по проводам в комнату на первом этаже, где агент КГБ мог просматривать на мониторе несколько подобных специально оборудованных спален и регистрировать изображение с ТВ-экрана небольшой фотокамерой с тонкозернистой эмульсией, обеспечивающей высокое разрешение.

Если бы изображение получилось низкого качества, то, несомненно, Таня пришла бы на следующее свидание, чтобы дать камере ещё один шанс. А поскольку изображение получилось, то её участие в операции закончилось. Приманка была проглочена, и теперь офицер КГБ пришёл, чтобы предъявить Филиппу счёт: ему нужна была информация о головках самонаведения ракет класса «воздух—воздух». Однако вопреки угрозам шантажа, Латур отказался предоставить её. Тогда его взяли из гостиницы и направили под охраной в Москву. Его протесты и требования встречи с французским послом были проигнорированы.

Полковник КГБ сказал ему, что женщина, которую он совратил, жена высшего офицера Советской Армии и, очевидно, Латур был послан как шпион, чтобы получить информацию от неё. Если они решат предъявить обвинение Латуру, то его признают виновным и осудят на несколько лет тюремного заключения.

После трёхдневной изоляции в Лубянской тюрьме нервы Филиппа Латура сдали. Он согласился дать следователям требуемую информацию. Хотя эта информация и была секретной, он был уверен, что не нанесёт серьёзного вреда интересам своей страны. И кроме того, как он убеждал самого себя, по отдельным моментам допроса было ясно, что русским уже известны наиболее существенные характеристики системы помехозащищённости ракеты.

«Они требовали информацию очень специфичного типа, — говорил он впоследствии офицерам французской контрразведки. — Ясно, что они прекрасно знали о сути исследований».

Латур дал им всё требуемое и был вознаграждён негативами и отпечатками компрометирующих фотографий. Он, однако, не сообразил, что русские имели также и видеозапись ТВ-изображения, так что при желании они смогли бы воспроизвести шантажирующий материал.

Однако у них не было теперь необходимости в секс-шпионаже. Латур, раскрыв секретную информацию, совершил акт предательства, за который он, вероятно, заслуживал тюремного заключения во Франции. КГБ имел запись его устного признания, фотографии того, как он выполняет рисунки по их требованиям, и описания электронных схем, сделанные его собственной рукой, — более чем достаточные доказательства, чтобы убедить французский суд в раскрытии научных секретов. Это был рычаг, действуя которым КГБ пытался убедить Латура стать постоянным шпионом.

Тот в конце концов согласился. После этого его доставили в Шереметьево и проводили до трапа самолёта Москва — Париж. Но, вернувшись на Запад, он сразу же направился в кабинет начальства и сообщил о шантаже со стороны КГБ.

Латур подвергся длительным допросам офицером французской контрразведки. Вначале он пытался преуменьшить степень раскрытия данных, но в конечном счёте вся правда обнаружилась. Власти посочувствовали ему, будучи, вероятно, более терпимыми к этой форме человеческой слабости, чем офицеры безопасности в других странах. Они согласились скрыть эту историю от его жены и сказали ей только, что он подвергся угрозам, запугиванию и одиночному заключению на Лубянке. Но на несколько лет Латур был отстранён от секретных работ и ему был запрещён доступ к закрытой документации, что нанесло значительный ущерб его карьере и профессиональной работе. Только в 1972 году он был наконец освобождён от всех подозрений и восстановлен в правах.

Секс-шпионская ловушка против Латура была тщательно спланированной операцией, вовлёкшей большое число агентов, искусную «ласточку» и очень изощрённое оборудование наблюдения. Не все ловушки КГБ были столь тонкими. Иногда скрытая камера заменяется таким грубым подручным средством, как два офицера КГБ, которые ударяют плечами в запертую дверь спальни и, разбив её, врываются туда. В подобных ситуациях фотографии могут быть и не сделаны. Иногда офицеры играют роль разгневанных мужей или их «лучших друзей», которые пришли засвидетельствовать неверность жён. В других случаях они играют роль офицеров милиции, расследующих предполагаемое насилие.

Подобные истории — лишь верхушка айсберга под названием «секс-шпионаж». Западные спецслужбы узнают об этих ловушках только тогда, когда жертвы признаются сами, как месье Латур, или когда бывают раскрыты. Контрразведке чрезвычайно трудно обнаруживать такое предательство, поскольку отсутствуют явные политические или финансовые мотивы. И даже если некоторые признаки имеются, западные спецслужбы могут ошибаться.

Младшие чиновники, живущие значительно лучше уровня своей зарплаты, и высшие правительственные чиновники, ранее принадлежавшие к коммунистической партии, могли действовать в важных отраслях в течение многих лет, не привлекая внимания к себе. Во многих случаях их подрывная деятельность была обнаружена только потому, что службы безопасности в их странах разоблачали коммунистических руководителей, или потому, что высокопоставленные чиновники разведки стран Варшавского Договора допускали ошибки. Очень редко случалось, что жертвы имели мужество и боролись за возвращение к нормальной жизни или чтобы операции КГБ по секс-шпионажу не удавались.