Масоны: Рожденные в крови

Северный враг грозил английской королеве гибелью от руки наемного убийцы, ибо в случае смерти Елизаветы наследницей престола оказывалась ее кузина Мария Стюарт, королева Шотландская. Эта убежденная католичка могла рассчитывать на поддержку Церкви и континентальных католических монархов. В 1569 г. на севере Англии вспыхнуло восстание под руководством графов-католиков, а за следующие несколько лет было раскрыто несколько заговоров с целью убийства английской королевы. В 1586 г. Мария Стюарт допустила ошибку: она связалась с группой фанатичного католика Энтони Бабингтона, последователи которого поклялись убить Елизавету. Несмотря на то что Елизавета старалась избежать конфликта, ей все же пришлось отдать приказ об аресте Марии Шотландской. Год спустя та была казнена по обвинению в государственной измене.

На юге врагом Елизаветы был король Филипп Испанский. Самый ревностный католик из европейских монархов руководствовался не только святым стремлением ниспровергнуть еретическую королеву англичан, но и гораздо более прозаичным желанием отомстить за тот урон, который нанесли Испании английские джентльмены удачи — Дрейк, Хокинс и Рейли, поставившие под вопрос безраздельное владычество Испании в Новом Свете. Просто преподать англичанам урок было бы недостаточно. Удовлетворить Филиппа могло только вторжение в Англию, полное завоевание островного королевства и возврат его в лоно Римской церкви. К маю 1588 г. Филипп был готов к осуществлению этих далеко идущих планов. Но, к счастью для Англии, кампания «Непобедимой армады» была дурно спланирована, во главе ее стояли никудышные командиры, и фортуна упорно не желала повернуться к испанцам лицом. Быстроходные английские суда и дальнобойные орудия посеяли панику в рядах врага: брандеры британцев под благоприятным ветром без помех жгли испанские суда. Пустившись в обратный путь в обход Шотландии и Ирландии, изрядно потрепанная армада угодила в жесточайшую бурю (которую потом называли «Местью протестантов») и пострадала от нее едва ли не сильнее, чем от пушек неприятеля. Противники Рима в Англии возликовали: Бог, несомненно, был на их стороне.

Но оставался еще третий враг, управиться с которым было куда сложнее, — Орден иезуитов. Преданных своему делу воинов Христовых специально готовили для тайной службы в Англии. Их задачей было организовать местных католиков, возглавить их и любой ценой сбросить королеву-еретичку с трона, при необходимости не брезгуя и убийством. Одни иезуитские агенты действовали на виду, внедряясь в высшие круги под маской дворецких и слуг католических аристократов. Другие — и таких было большинство — оставались в подполье. Они тайно служили мессы в католических молельнях и по первому сигналу опасности «уходили на дно», прятались в специально оборудованных убежищах — «поповских норах», как называли их протестантские преследователи.

При Елизавете I Англия взяла курс на сближение с протестантизмом, причем гораздо более решительный, чем планировала сама королева. Как бы далеко она ни заходила в своих антипатиях к католицизму, среди ее подданных всегда находились приверженцы еще более радикальных воззрений. Некоторые возражали не только против римского владычества над Церковью, но и против подчинения Английской церкви английским же монархам. Так царствование Елизаветы ознаменовалось рождением пуританства и концепции «пресвитерия» — руководящего органа Церкви, состоящего исключительно из священнослужителей. Пуританская неприязнь к пышным церемониям, роскошным облаче-протестантизм в тона суровой бескомпромиссности. На их вкус, Англиканская церковь и ее иерархия были не только чересчур близки римско-католическому вероисповеданию, но и вообще противоречили Священному Писанию. Но в одном отношении пуритане сами походили на средневековых пап: право определять нравственные устои общества и наказывать тех, кто не вписывается в это представление о морали, они признавали исключительно за собой.

На момент смерти Елизаветы в 1603 г. римско-католическое сопротивление было подавлено, у власти стояли англиканские католики, а протестанты нового типа набирали силу. Эта непростая религиозная обстановка в стране была чревата еще большими проблемами и в конце концов привела к гражданской войне. Тюдоры тем временем уступили престол Стюартам, и королевская власть над Англией и Шотландией сосредоточилась в руках одного монарха, о котором Томас Маколей писал так: «В нем уживались два человека: остроумный, образованный ученый писал трактаты, выступал на диспутах и ораторствовал с блеском и пылом, а нервический безмозглый идиот правил страной».

Иаков VI Шотландский был сыном Марии Стюарт и правнуком Генриха VII. В 1603 г., когда скончалась королева Елизавета, он взошел на английский престол под именем Иакова I и тем самым объединил английскую династию Стюартов с шотландской. Возможность избавиться от назойливых пресвитерианцев, быстро набиравших силу в Шотландии, не могла его не порадовать, но, увы, Иакова поджидало разочарование: в Англии столь же стремительно набирали силу пуритане. Что до его личных предпочтений, то Иаков вполне удовольствовался ролью главы Англиканской церкви — придавая этой роли, впрочем, куда большее значение, чем его приближенные («Король — живой образ и подобие Господа на земле», — писал он).

Тайная католическая оппозиция, зародившаяся еще в начале правления Елизаветы, по-прежнему оставалась в силе. В недрах ее вызревали заговоры, и наконец группа католиков разработала план массового покушения на своих заклятых врагов. Заговорщики арендовали угольный погреб под залом заседаний парламента и начинили его пороховыми бочонками, намереваясь взорвать короля и весь англиканско-пуританский парламент в день его открытия, 5 ноября 1605 г. Но заговор был раскрыт, покушение предотвращено, а одного из заговорщиков, Гая Фокса, схватили и казнили. Пороховые бочонки взорвались, но совсем не так, как планировали заговорщики: ненависть к католикам вспыхнула в стране с удвоенной силой. До сих пор англичане ежегодно 5 ноября поминают Гая Фокса фейерверками и кострами, на которых сжигают чучело. В наши дни, похоже, все уверены, что это чучело — символ Гая Фокса (его так и называют — «гай»), позабыв о том, что всего несколько поколений назад во многих английских деревнях оно изображало папу римского.

Иакову I не удалось найти общий язык ни с палатой общин, ни с пуританами, которых в ней становилось все больше. Однако он позволил убедить себя в том, что отдельным англичанам изучение Библии пойдет на пользу. Он поручил группе ученых перевести Священное Писание на английский язык, и этот перевод — «Библия короля Иакова» — мгновенно приобрел неслыханную популярность. По сей день она возглавляет список бестселлеров всех времен и народов. Но, к несчастью для Иакова, эта книга подхлестнула распространение протестантизма. Теперь люди могли читать Библию, размышлять о ней, спорить и объединяться с теми, кого раздумья над Священным Писанием навели на те же выводы.

Некоторые из подобных выводов в эпоху Иакова были небезопасны, и гонения на их приверженцев повлекли за собой, между прочим, и знаменитое бегство пуритан на борту «Мейфлауэр».

К моменту смерти Иакова I в 1625 г. объединенное королевство Англии и Шотландии успело еще раз вкусить пропитанную страхом ненависть к римскому католицизму. Официальной государственной Церковью была Церковь англиканско-католическая, однако в центральных графствах и, прежде всего, в палате общин протестантские движения уже обрели изрядный вес.

Преемника Иакова, короля Карла I, описывали как «безгрешного юношу двадцати четырех лет от роду». Возможно, он и впрямь был «безгрешным», но что в этом удивительного, если всю свою жизнь Карл I провел как в тумане? Реальный мир для него словно не существовал. Он женился на принцессе-католичке Генриетте-Марии Французской и недоумевал, почему англиканские бароны и члены парламента выражают озабоченность засильем иноземных католиков при английском дворе. Игнорируя привилегии палаты общин, которая одна имела право вводить налоги, Карл задался целью увеличить поступления в казну и ради этого изобретал все новые поборы. Главным советником по делам религии у Карла был архиепископ Лод, стремившийся, в противовес пуританским парламентариям, восстановить в английской Церкви сложный церемониал и вернуть священникам пышные облачения. Попытался Лод навязать свои предпочтения и шотландской Церкви, но в ответ вспыхнуло вооруженное восстание. Карл I пресекал все попытки парламента отстоять свое право на определение структуры Церкви; не признавал он за парламентом и права на вмешательство в военные дела. По его глубокому убеждению, Церковь и армия должны были находиться в безраздельном распоряжении короля. Конфликт обострялся изо дня в день. Наконец в январе 1642 г. Карл I явился в зал заседаний палаты общин с вооруженной стражей, намереваясь лично арестовать пятерых членов парламента. Но ни одного из них на месте не оказалось, и от этого драматического вторжения никто не пострадал, не считая самого короля, которому спикер задал при всех хорошую взбучку. (Этот случай надолго остался в памяти потомков: до сих пор повторить «подвиг» Карла I и переступить порог палаты общин не решился ни один британский монарх.) К августу того же года противостояние переросло в гражданскую войну. На стороне Карла I выступали Церковь, Оксфордский университет и джентри северных и западных графств. Пуританский парламент, в свою очередь, опирался на поддержку богатых торговых городов Юга, в число которых входил и Лондон. За Карлом стояла идея, за палатой общин — деньги. С этими деньгами парламентарии создали «Армию нового образца». Вставший во главе ее член палаты общин Оливер Кромвель в 1646 г. разгромил королевское войско. Дабы закрепить эту победу, парламентарии решили устроить суд над королем. К чести Карла I следует сказать, что держался он с поистине королевским достоинством и выступал в собственную защиту трезво и логично. Однако он так и не понял, что суд над ним устроили только ради того, чтобы осудить. В наши дни туристам показывают окно банкетного зала, через которое 30 января 1649 г. короля вытащили из его нового дворца в Уайтхолле и повели на эшафот, где и обезглавили на глазах у целой толпы зевак. Несколько дней спустя палата общин проголосовала за отмену монархии как института «излишнего, обременительного и представляющего угрозу свободе, безопасности и общественным интересам народа». Наследник короля, будущий Карл II, жил в изгнании в католической Франции. Страна, где ему предстояло воцариться в один прекрасный день, стала пуританской.