Пути истории

Весьма существенно, что в конце XVIII — начале XIX в. французский становится бытовым разговорным языком дворянства всей Европы, в том числе и русского, а французская литература и культура становятся также и русским достоянием. По-французски не только говорили, но и думали. Именно усвоение общеевропейской культуры (которому очень способствовала освободительная война против Наполеона, приведшая русскую армию во Францию) сделало возможным освободительное движение в России. Декабристы были дворянами по социальному происхождению, но европейцами по своей ментальности, вследствие чего могли выступать за реформы, которые объективно привели бы к установлению в России седьмой фазы исторического процесса, капиталистической. Декабристы — великолепный показатель того, что общественные движения не сводятся к отражению интересов той социальной группировки, к которой их деятели принадлежат по случайности своего рождения.

Общеевропейским явлением XIX в. был подъем культуры, что отразилось и в расцвете русского языка, русской литературы, а затем и науки. В то же время, конечно, этот расцвет можно и нужно рассматривать и как ответ на мучительные противоречия отсталых социальных условий России — вернее, как их отрицание, как симптом создания альтернативной социальной психологии. Литература XIX в. вообще играла освободительную роль для людского сознания, но особенно это верно в отношении русской литературы.

К XIX в. мы уже находим в России большинство диагностических признаков шестой фазы: современное огнестрельное оружие, включая артиллерию, национальное абсолютистское государство, альтернативные идейно-психологические течения. Но буржуазия была до крайности слабо развита и стеснена сословным законодательством, а закрепощенное крестьянство находилось как бы еще в пятой фазе. Его освобождение было задачей, которую ставили сами условия фазового перехода: капитализму в России еще предстояло развиться.

Все огромное пространство к югу и востоку от России — Турция, Иран, Средняя Азия, Тибет, Монголия, Индия, Юго-Восточная Азия — к XV—XVIII вв. так и не вышло из пятой, средневековой фазы, и в этом разделе мы их историю опустим. Зато шестой фазы достиг (и даже ранее Европы) Китай, хотя ряд обстоятельств помешал ему войти в следующую, седьмую фазу. И наконец, успешно достигла шестой, абсолютистской постсредневековой фазы почти не замеченная европейскими и американскими наблюдателями: Япония.

Мы перейдем теперь к развитию Китая от порога шестой фазы; его история в этот период представляет собой немало поучительного.

Танская империя начала распадаться на отдельные государства с конца IX в. Северный Китай был захвачен кочевниками-киданями монгольско-сяньбийского происхождения, а потом другими кочевниками — чжурчжэнями, видимо тунгусскими по языку. Однако в Южном и Центральном Китае культура не только сохранилась на высоком уровне, но и развивалась. Так, грамотность получила более широкое распространение благодаря тиражированию книг в виде ксилографов (печатание с досок), а затем и с помощью подвижного шрифта (XI в.). Большим тиражом распространялись все важнейшие буддистские, даоские и конфуцианские сочинения.

В 960 г. военачальник Чжао Куанинь основал в долине Янцзы новую династию, Сун. Империя Сун была со всех сторон окружена враждебными государствами: на севере правили чжурчжэни, на западе находились тангутские государства, на юге — Нань Чжао и Аннам. Однако Сунская империя в достаточной мере консолидировалась. Это было время мощного роста городов, расположенных вокруг водных торговых путей (так, в городе Ханчжоу было миллионное население). Хождение монет было широким, с XII в. начался выпуск бумажных денег (что, впрочем, кончилось инфляцией). В городах процветали купцы, ростовщики и ремесленники (между прочим, был изобретен фарфор). Купечество уже не отстранялось от государственной службы; власть государственного чиновничества распространялась вместе с ростом школ и общей грамотности, а верноподданнические качества чиновничества по идее должны были обеспечиваться строгой экзаменационной системой (на чин проходил один из ста претендентов), причем принимались серьезные меры против повсеместно распространенного «блата».

Возникало региональное разделение ремесленного труда, появились мануфактуры, где могло быть занято до сотни рабочих (в Европе такое явление наблюдается лишь с XVI—XVII вв.). За счет ирригации были освоены новые сельскохозяйственные земли, введены новые сорта риса. Отрезанная на суше от внешнего мира враждебными государствами, Сунская империя успешно развивала мореплавание.

Система образования не полностью лишала возможности выдвигаться и талантливым людям из народа. Появляются ученые, энциклопедически образованные, поэты, историки, прозаики и художники — и не только мужчины, но в отдельных случаях и женщины (Ли Цинчжао, поэтесса и археолог). Возникали и частные академии.

Большую роль в идеологической жизни Китая играло учение Чжу Си, главного представителя неоконфуцианства (1130—1200). Он выдвигал учение о двух мировых принципах: начале порядка

и начале материальной силы

Оба начала соединяются в «великом первоначале». Хотя Чжу Си ставил вопрос о необходимости расширения знаний и свободе исследования, однако эти его мысли не получили развития. Позднейший Китай знакомится с конфуцианством именно в форме неоконфуцианства, и конфуцианское «Четверокнижие», явившееся, между прочим, главным предметом экзаменов на чин, было известно в том виде, как его отредактировал и прокомментировал Чжу Си.

Китайское национальное самосознание формировалось несколько иными путями, чем в Европе. Оно в какой-то мере вытекало из раннего конфуцианства и определялось, с одной стороны, общностью бытовой и этической культуры, опиравшейся для всех китайцев (даже тех, кто формально были даосами и буддистами) на конфуцианские начала, а с другой — представлением об обязательном совпадении границ китайской культуры с границами Китайской империи, которая претендовала на единственность — все остальные государства и народы считались подданными Китая и варварами, либо платящими дань, либо своевольно не платящими. Так или иначе, в Сунский период китайское (ханьское) национальное сознание, безусловно, уже укоренилось.

Монгольское владычество в Китае (1280—1368) приняло совершенно особую форму. После первоначального разорительного завоевания монгольская династия Юань включилась в жизнь страны. Период Юань явился поэтому как бы задержавшимся продолжением династии Сун. Расширяется сеть каналов и дорог, на дорогах устраиваются почтовые станции, государство покровительствует торговле, в том числе морской зарубежной, создается морской флот, с помощью которого совершаются нападения на соседние страны — от Кореи до Бирмы и Явы.

Начинается расцвет китайского театра, продолжается развитие прозы, а также точных наук, в частности математики и астрономии. Однако период временного расцвета общества сменяется периодом денежной инфляции и мятежей.

В 1368 г. к власти приходит Чжу Юаньчжан, освободитель Китая от монголов и основатель новой династии, Мин (1368—1644). Правитель он был жестокий, но ему удалось вернуть страну к процветанию. Он содействовал новому росту национального самосознания. Китайское мореплавание времени Минской династии по своему размаху напоминает эпоху Васко да Гамы и Колумба в Европе — китайские корабли посещают Южные моря, Цейлон, быть может Индийский океан. Торговля с другими странами, открытость внешнему миру способствуют развитию промышленности; опять появляются мануфактуры. Главным образом вследствие энергичной деятельности иезуита Маттео Риччи (в Китае с 1583 г.) христианство начало в некоторой степени проникать к китайцам; оно составляло здесь как бы недоношенный зародыш альтернативной идеологии [143]. Европейские католические миссионеры в это время познакомили Китай с новыми сельскохозяйственными культурами американского происхождения — кукурузой, бататом, арахисом, табаком.