Америка несбывшихся чудес

В отсутствие Альфингера в Коро прибыл с новым отрядом конкистадоров Николаус Федерман, назначенный заместителем губернатора. С этим героем нашего повествования стоит познакомиться поближе хотя бы потому, что он сыграл роковую роль в истории немецкой Венесуэлы. Он родился в городе Ульм в зажиточной семье около 1506 г., учился коммерции, космографии и навигации в «торговой столице мира» — Венеции, а вернувшись в Германию, поступил на службу к Вельзерам и в октябре 1529 г. отправился в Венесуэлу.

Как водится, оценки этого человека в трудах хронистов подчас полярно противоположны. Конкистадор и знаменитый поэт-хронист Хуан де Кастельянос, автор «Элегий о достославных мужах Индий», превозносит Федермана и говорит о нем как о «человеке необыкновенного ума, выдающемся и достойным восхищения военачальнике». Овьедо-и-Баньос, отмечая его «добросердечие, любезность, мирный нрав», считает, что «самый взыскательный взгляд не отыщет в нем недостатков», и готов поставить его в один ряд с «наиболее известными героями его эпохи». Напротив, фрай Педро де Агуадо пишет, что «был он человеком непоседливым, высокомерным и изнеженным и часто оскорблял подчиненных дурными словами». Судья Венесуэлы Хуан Перес де Толоса свидетельствует, что он «оставил по себе дурную славу», а Бартоломе де Лас Касас клеймит Альфингера и Федермана как кровожадных и алчных конкистадоров, сравнивая их с «самыми лютыми ягуарами» и «бешеными волками». При столь разноречивых мнениях пусть будут ему судьей его слова и поступки.

В Венесуэле Федерман не стал сидеть сложа руки. Он разорил несколько индейских селений, набрал две сотни рабов-носильщиков и со ста десятью пехотинцами и двумя десятками всадников устремился на юг, к Южному морю, берега которого, как он полагал, завалены жемчугом и золотыми слитками. В долине реки Баркисимето Федерман обнаружил несколько крупных селений — тамошние жители подарили ему золотые безделушки и подтвердили сведения о море, лежащем к югу. И такие подтверждения Федерман получал на протяжении всего своего пути. Индейцы вовсе не намеренно морочили конкистадорам голову: дело в том, что толмачи передавали понятие «море» словом «парагуа» (букв.: «большая вода»), а индейцы понимали под этим словом не только море, но также широкую реку или крупное озеро.

Следуя указаниям туземцев, конкистадоры пересекли горный кряж — и перед ними распахнулось море. Бескрайнее море венесуэльских равнин — льянос. На равнинах с их влажным и жарким климатом многие христиане заболели лихорадкой. Больных несли в гамаках и везли на лошадях, а чтобы у туземцев, встречавшихся по пути, не возникло сомнений в бессмертии христиан, конкистадоры представляли заболевших большими начальниками. «Войско продвигалось медленно, словно цыганский табор или толпа инвалидов», — вспоминал впоследствии Федерман. Носильщики — кто повымерли, кто разбежались, и тогда конкистадорам пришлось оставить часть провизии и снаряжения, взяв с собой лишь самое необходимое. Пошли безлюдные места, и начался голод. Люди роптали и требовали повернуть назад. «Если бы так продолжалось еще какое-то время, — признавался Федерман, — жизни моей угрожала бы немалая опасность со стороны моих сотоварищей». Ситуация изменилась, когда конкистадоры достигли населенных районов и принялись грабить деревни, попадавшиеся по пути. Если туземцы оказывали сопротивление, их безжалостно убивали, после чего Федерман объяснял покорившимся вождям, что сам-то он пришел с мирными намерениями, но поведение индейцев вызвало гнев «божеств» (коней), а он лишь подчиняется их священной воле.

В декабре отряд вышел к крупному селению Акаригуа, где вместе с прилегающими деревнями проживало около пятнадцати тысяч индейцев. Туземцы на удивление мирно приняли непрошеных гостей. Чтобы закрепить мир не только словом, но и делом, конкистадоры на всякий случай взяли заложником вождя, а потом, как и обещали жителям Акаригуа, устроили карательную экспедицию против враждебного им племени. В ходе той экспедиции Федерман спалил несколько селений, пролил море крови и захватил в плен шестьсот человек — из них двести раненых он отдал индейцам, а четыреста здоровых распределил среди своих людей.

Окрепнув, конкистадоры двинулись дальше на юг. В селении Техибера они получили сведения о том, что через три дня пути достигнут холма, откуда видно море. В нетерпении Федерман оставил свое медлительное войско и с сорока всадниками устремился вперед. Когда он взошел на холм, то в туманной дали действительно увидел множество селений и «большую воду», но так и не смог понять, что это было — море, озеро или широкая река. Скорее всего, он наблюдал один из крупных притоков Ориноко.

Федерман вернулся к основному войску, намереваясь двинуться к побережью «моря». Но путь конкистадорам перерезало десятитысячное войско индейцев. В кровавой битве христиане одержали победу, подстрелив из аркебузы вождя, но почти все получили ранения, в том числе и сам Федерман. Тогда он решил возвратиться в Коро за подкреплением. На пути в Акаригуа конкистадоров поджидала засада, о которой они узнали заранее. Пока Федерман для отвода глаз вел переговоры с вождем, конкистадоры окружили индейское войско и по сигналу бросились в атаку. «Мы убили многих, а прочих обратили в бегство, — вспоминал Федерман. — Всадники ударили в самую гущу туземцев, сшибая наземь всех подряд, а пехотинцы перерезали им горло, как свиньям. Некоторые попытались схорониться в густой траве или спрятаться под кучами мертвых тел, но, расправившись с убегавшими, мы их нашли и удавили». Обратный путь оказался нелегким: заслышав о приближении христиан, индейцы покидали селения и забирали все, что могли унести. В горах к мукам голода добавились муки жажды. В марте 1531 г. поредевшее войско Федермана вернулось в Коро.

Здесь Федерман застал Альфингера. Губернатор чрезвычайно разгневался на своего заместителя, затеявшего экспедицию без начальственного соизволения, и отослал его в Европу.

В августе 1532 г. Федерман прибыл в Аугсбург, где в короткий срок написал отчет о своей экспедиции под заглавием «Индийская история». Ничего не скажешь, увлекательная история вышла из-под пера Федермана. Главный же смысл книги заключался в описании богатств Венесуэлы. Между строк автор как бы призывал Вельзеров не скупиться на дальнейшие поиски золотой страны и даже намекал, что он знает, где она расположена. Немецкие банкиры и вправду уже начали терять интерес к Венесуэле.

И тут грянуло Перу! Это слово стало нарицательным и вошло в испанские пословицы и поговорки. Одна из таких поговорок, обозначающая нечто чрезвычайно ценное и выгодное, буквально звучит: «это стоит Перу»; другая — «проиграть солнце до рассвета» — выражает крайнюю степень мотовства и связана с конкретным фактом. После дележа сокровищ, награбленных в Перу, один конкистадор за ночь проиграл в карты огромный золотой диск-солнце, стоивший целое состояние. Франсиско Писарро, завоевавший Перу в 1532–1534 гг., взял в плен правителя инков Атауальпу, и тот предложил испанцам в качестве выкупа за свою жизнь завалить золотыми предметами пол комнаты, где его содержали (площадью в тридцать восемь квадратных метров). Испанцы онемели от восторга. Восприняв их молчание знаком неодобрения, Верховный Инка добавил: и высотою, докуда достигнет его рука. Писарро получил на этой сделке около шести тонн золота, а властитель инков — гарроту смерть через удушение.