Русская армия

Сменная воинская повинность не была известна в России. К военным кастам М. Иенс относит янычар у турок и стрельцов у нас. Военными поселениями он считает наше казачество. Упоминается также неудачный опыт с военными поселениями в царствование Александра I.

Как изложено в предыдущих главах, на Руси особое значение в течение нескольких веков, до формирования в начале XVIII столетия постоянной армии, имел третий вид службы, именно воинская служба землевладельцев и земледельцев. Необходимость заставила московских князей перенести всю тяжесть воинской службы на землю. Для успеха отбывания службы с земли первоначально прикрепили крестьян к земле, а потом обратили их в крепостных. Этот вид службы был установлен в России на вполне своеобразных началах, но тоже не был новостью в военном деле других народов. Еще в III и IV столетиях, когда последовало вторичное вторжение германцев на юг и запад, то это уже не были полуномады [156], искавшие земли для пастбища, временного травяного довольствия, а крестьянские войска, желавшие поселиться оседло. Римляне вступили с ними в соглашение, отвели им в пользование участки земли (лены) и обязали за эту землю службой. За эту землю поселившиеся на ней германцы несколько столетий сдерживали напор на Рим своих же одноплеменников [157].

Раздача участков земли за службу в Германии и Франции создавала вассалов и привела к феодальной системе.

Не представляются неожиданными и те трудности отбывания воинской повинности с земли, при частых походах в XVI-XVIII столетиях, которые изложены в предыдущих главах. Припомним, что жители у нас разбегались, и дворянам-землевладельцам было не по силам выходить самим и выводить определенное для каждого число воинов. В те времена многие уклонялись от службы и мечтали царю служить, а сабли из ножен не вынимать. Главные трудности несения службы вытекали из того, что доходы с земли не покрывали всех расходов, на нее возложенных. Некоторые дворяне даже бросали свои земельные участки и приписывались к другим сословиям.

Оказывается, что еще при Карле Великом, на восемь столетий ранее, чем у нас, происходили те же явления, но, быть может, в еще более острой форме. Мелкие землевладельцы в германской империи, часто отрываясь от своих владений для войны, беднели и старались избежать «ненавистной для них военной службы». Кто мог — платил штраф, а многие передавали свои земли или крупным землевладельцам, или церкви.

Карлу Великому пришлось «ограничить воинскую повинность теми землевладельцами, которые были в состоянии исполнить ее» [158].

Четвертый вид военного устройства — наемничество — имел малое значение в нашей армии, и применение этого способа, очень распространенного с XV до XVIII столетия в Европе, окончилось в России неудачно. Наемные отряды иностранцев в конце XVI и начале XVII столетий изменяли России в самые трудные минуты, и от них отказались.

Но в Европе, особенно во Франции, наемные войска играли с XV столетия очень большую роль и положили основание постоянного типа армии. По найму особенно много служило во Франции немцев и швейцарцев.

Высчитано, что с 1474 по 1715 год швейцарский союз выставил для Франции 700 тыс. человек и получил за это 146 млн гульденов [159].

В 1752 году активная сила французской армии считалась в 164 тыс., из которых 44 тыс. составляли наемные иностранцы; остальные были привлечены в армию преимущественно вербовкой за плату.

В Австрии постоянные войска возникли в 1681 году.

В Пруссии еще в XVII столетии велись списки всем военноспособным. Великий курфюрст Фридрих-Вильгельм объявил в 1654 году, что, в случае крайней опасности, каждый человек обязан военной службой.

Король Фридрих I окончательно уничтожил феодальный быт и, чтобы добыть средства для армии, обложил постоянной податью все, как рыцарские, так и крестьянские, имения. Он не только сломил сопротивление местного дворянства, но обратил его в верное военное дворянство и придал корпусу офицеров сословный характер.

Дворяне — «юнкеры» являлись, как землевладельцы, прирожденными начальниками людей, взятых от страны, которым они повиновались охотнее, чем кому-либо другому [160].

В 1733 году в Пруссии введена регулярная конскрипция [161] с объявлением принципа, что все жители страны рождены для оружия.

Страна была разделена на «кантоны», определившие районы укомплектования полков. Но это еще не была всеобщая воинская повинность, потому что существовало много изъятий, особенно для богатых бюргеров, а также лиц, готовившихся в духовенство, и единственных сыновей крестьян. Король Фридрих-Вильгельм II еще увеличил число изъятий.

Только с 1813 года в прусской армии были отменены все изъятия.

В России Петр Великий начал формирование постоянной армии путем набора с населения рекрут. Меры были суровые, но армия получилась прекрасная. Наборы существовали в нашей армии свыше 70 лет. Общая воинская повинность, в подражание западным державам, объявлена в России только в 1874 году, на 60 лет позже, чем в Пруссии. Но по многочисленности изъятий наша «всеобщая воинская повинность» 1874 года напоминает скорее систему «регулярной конскрипции», введенной в Пруссии 140 лет ранее.

При создании в России регулярной армии мы брали образцы с Запада в организации, обучении, вооружении. Мы нанимали иностранцев, которые учили нас военному делу и выучили.

В этот организационный период влияние иноземцев на армию было необходимо и принесло большую пользу. Но уже в начале XVIII века нахождение иноземцев в рядах наших войск встречалось с недоверием и враждебностью. Вспомним, что в сражении под Нарвой, вместе с беспорядочным отступлением наших войск, убивались иностранные офицеры, служившие в нашей армии.

К концу своего царствования Петр I мог с гордостью назвать свой армию русской, предводимой русскими начальниками, вооруженной, одетой и накормленной трудами русских людей.

Конечно, при подражании Западу не обошлось без увлечений. Так, в нашу армию, в подражание пруссакам, попали парики, косы, пудра, неудачная одежда, а главное, прусская муштра. В особенности недобрую память оставил по себе в период засилия на Руси иноземцев Миних. Многое, заведенное Петром, он переделал на западный образец ко вреду для армии и ввел жесткое обращение с нижними чинами.

Великие учителя нашей армии — Румянцев и Суворов — выкинули много лишнего и поставили русскую армию на высоту, равную лучшим армиям в Европе.

С 1815 года начинается возврат Миниховской муштры, но уже под названием Аракчеевщины. Перестав следить за всем тем, что делается в западных армиях, мы явились в 1853—1855 годах отсталыми и в выучке, и в техническом отношении.

Урок Крымской войны прикрепил надолго к нашей армии западное влияние. Под этим влиянием, чтобы не отставать от наших соседей, изменена была система комплектования армии, установлена разница между мирным и военным составами, принято усовершенствованное оружие.

В подражательной работе, за неотпуском достаточных денежных средств, мы не могли двигаться с необходимой быстротой и в войну 1877—1878 годов снова отстали в техническом отношении даже от турок.

Последние двадцать лет прошлого столетия, развиваясь частью самостоятельно, частью заимствуя те или другие порядки и изобретения Запада, наша армия усиленно работала, чтобы стать во всех отношениях на один уровень с армиями соседей. По численности, обучению, вооружению она и не отставала от них, но опять по неотпуску нужных денежных средств имела в техническом отношении, как указано выше, значительные недочеты.