Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944

На момент оккупации немцами района остались отряды Руднева и мой. [В] период подготовки ухода в подполье бюро райкома [партии] в составе первого секретаря Хроменко, второго [секретаря] Шубина и третьего [секретаря] Кваши не сумело возглавить [процесс формирования партизанских отрядов], благодаря чему в отряды вышло [4] вместо двухсот пятидесяти человек 39 человек, а остальные частью пошли в ряды отходящей РККА, а часть просто воспользовались моментом и эвакуировались под руководством третьего секретаря [райкома партии] Кваши и зав[едующего] военным отделом Жариковым, которые после первой бомбежки г. Путивля позорно бежали. А из работников НКВД не было ни одного человека, все эвакуировались (позорно бежали вместе с Медведевым).

Несколько человек нашлось таких, которые при вступлении немцев в г. Путивль понесли свои партбилеты коменданту города с раскаянием, что мы тогда ошибались, а теперь для нас стало ясно, и мы будем служить немцам верой и правдой: Нюкин — заврайфо, Чернобровкин — директор Новослободской МТС и пред[седатель] колхоза из Чернобровки Бурый. И через несколько дней их всех немцы расстреляли.

Но необходимо отметить, что конспирация, проведенная при закладке баз, не была расшифрована никем из предателей. И [в] первые дни нам удалось достигнуть соответствующих успехов в орг[анизации] работы по созданию отрядов и их укреплению и закладке агентурной сети заново, так как подготовленная сеть была нарушена уходом из района действий через фронт двух отрядов.

Июль — август 1941 года в Путивльском районе кипела работа: как уборка [урожая] на селе, так и в городе [проводился] ремонт домов и подвалов. Пришло 1 сентября. Месяц пасмурный. Начали выпадать осенние дожди и уже слышна канонада с фронта. Эвакуирую остатки [учреждений и людей] с города, в том числе банк, а семьи уже все эвакуированы, в том числе свою семью проводил в путь на подводе без копейки денег. Эвакуируются одни женщины.

Приходится кроме эвакуации еще заниматься и инструктажем: как запрягать лошадей, как кормить и поить [их] в дороге.

Подошло 6 сентября, а канонада все ближе и ближе подходит к Путивлю. В городе из руководителей уже никого нет, хожу один по городу, «хозяйную». Группа Руднева еще 28 августа уехала в Сумы на инструктаж в количестве 26 человек, а я с 13 человеками довожу до конца базу в лесу и наблюдаю за городом. Плюс еще в моем распоряжении городская пожарная команда в составе 12 человек.

8 сентября отправляю всю свою братву под командованием Коренева в лес окончательно, а остаюсь один в городе. Часам к двенадцати 9 сентября ко мне прибыла группа с Харьковской [межкраевой] школы [НКВД СССР], из которых со мной осталось четверо: Курс, Юхновец [5], Терехов и Островский, а остальные уходят в Красную армию. Того же числа противник хорошо пробомбил Путивль и одной из бомб попадает в цель, где прятались от бомбежки пожарники. Начальник пож[арной] команды и политрук оказались убитыми, а остальных еле-еле удалось спасти ранеными и контужеными. Пож[арная] команда вышла из строя окончательно. Погрузил раненых и больных на пож[арную] машину и отправил в эвакуацию.

9 сентября в городе осталось 5 человек, вооруженных винтовками. Город пуст, разве кто бегом перебежит улицу. Все зарывается в землю. Собираю группу, иду проверять учреждения, склады и магазины. Все везде пусто, за исключением типографии и редакции газеты «Ленинский путь», [работники] которых вместо эвакуации ценностей погрузили свои вещи, а бумага 0,5 т, все станки и шрифт брошены для немцев. Ответственным за эвакуацию был редактор газеты «Ленинский путь» тов. Олещенко. А в райпотребсоюзе нахожу тонн около 20 соли. Зато везде чисто и аккуратно убрано!

10 сентября рано утром перешли из горсовета в парк, откуда видно [все] кругом, а уже слышна и пулеметно-оружейная стрельба. [Советских] частей в Путивле уже нет никаких. Сложившаяся на то время обстановка вынудила [советские] части оставить город. В 5 часов дня со стороны Чернобровки появилась пешая немецкая разведка. Остался [в городе] один-единственный квартал, который отделял нас от немецкой разведки. Принял решение с разведкой в бой не вступать, ввиду что не успею выйти в лес… От города до леса хотя всего 7 км, но мне оставался выходить в лес один-единственный путь по заболоченному берегу реки Сейм. Да и дождь начал брызгать очень хорошо. Подал команду братве за мной, и ползли мы по болотам и камышам. А дождь все сильнее и сильнее начал поливать. По пути в лес [нас] заметил противник и открыл по группе в пять человек ураганный минометный огонь. Пришлось забираться поглубже в болото, и таким способом к 12 часам ночи 10 сентября мы уже в лесу, насквозь промокшие и усталые.

Погода сильно пасмурная, в лесу хоть глаз выколи темно. Выбившись из сил, решили отдохнуть под открытым небом. Куда ногой ни попробуй [ступить], везде вода. Решили отдохнуть стоя. Я чувствую, [что] окончательно замерз, а когда прислушался — моя братва на зубах выбивает гопака. Только начало сереть, уже можно было видеть деревья. Я сейчас же начал ориентироваться, где мы находимся. Оказалось, мы совсем в скверных условиях были. Команда «бегом», и через час движения мы уже находимся там, где трудно кому-[либо] заметить нас, да и согрелись.

Но перед нами проходил шлях Кардаши — Спадщина […] [6]. И вот, благодаря неопытности первых дней борьбы в тылу противника, мы не решились днем форсировать шлях, а дождались вечера. Вечером стали переходить дорогу и увидели, что по этой дороге и сумасшедшая собака не пробежит, а мы день провели сидя у дороги. Дождь все продолжает мочить нас вторые сутки. Форсировав шлях, взяли направление в глубь леса. Всю ночь шли под дождем, выбившись из сил окончательно. Утром сориентировались. Оказалось, [что] мы в 100 метрах от дороги. Немного отдохнувши, решили двигаться [дальше] в глубь леса. Вышли на место, [где] можно было уже погреться, разложить костер. Но на нас все промокло, и спички наши совсем отсырели. Принимаю решение выйти в село Старая Шарповка, в крайнюю хату от леса. Нет уже никакого терпения, промерзли окончательно.

Пробились к хате, никто нас не заметил. Хозяйка разрешила погреться и посушиться и начала сразу варить кушать. А мы все сушим одежду. Минут через десять-пятнадцать вбегает в хату девочка и говорит: «Мама, по селу идут немцы». Командую: «Айда, ребята, за мной в лес!!» Хозяйка сунула в руки коробку спичек, и через два часа мы уже опять в лесу. В самой чаще зажгли костер посушиться, хотя в первую очередь погреться. Немного обогрелись, и на коленях уже высохли брюки. Сразу же все вспомнили, что мы уже четыре дня ничего не ели. Юхновец, удирая из села, положил в карман пять сырых картофелин. [Их] сразу [кинули] в костер и, не дав [им] спечься, съели, даже не вытирая. Аппетит разгорелся. Решили на опушке леса в Новой Шарповке нарыть картофеля. Вылезли на опушку леса, видно картофель в огородах. В цепь ползком [и] в картофель, быстро нарвать и в лес. Копаем картофель руками. Слышу сзади шорох, смотрю, метрах в десяти от нас женщина стоит, смотрит на нас и говорит: «Боже, боже, такие здоровые — и картошку крадете».

Сразу отход в лес, собрались у костра. Каждый из нас вынимает из кармана картофель и закладывает в костер. Через полтора часа мы уже честь честью поужинали и кое-что уже подсушили. Выбираем место на ночлег. Отыскали в лесу на поляне стог сена, взбираемся наверх. На стоге откапываем в сене яму на 5 человек, закрываемся сеном и ложимся спать. Четверо суток не спавши, уснули как полагается. Но не долго спали, почти что все сразу же проснулись, лежим и прислушиваемся. А дождь все льет, но до нас уже не добирается, и почти что все высохли. Вдруг сильный шум в лесу: «В чем дело?» Пробиваю дыру в сене, смотрю, но ничего не вижу, темнота, хоть […] [7].

Ночь прошла благополучно. Сегодня необходимо связаться со своими ребятами. У них есть чего кушать, да и брезент есть, под чем от дождя [можно] укрыться. На установку связи и розыск группы с товар[ищем] Кореневым мы потратили пять дней. И таким образом мы связались с группой Коренева только 20 сентября при следующих обстоятельствах. Бродим мы 5 человек по лесу, и никак не нападем на своих. Я своим ребятам говорю: «Посидите здесь, а я еще схожу в том направлении, посмотрю, нет ли Коренева».