В мире античных свитков

Судя по сохранившимся образцам, а также произведениям изобразительного искусства, стиль мог иметь самую разнообразную форму — веретенообразную, форму узкого листа, сужающегося посередине, и т. п.

Греки называли покрытую воском табличку «Дельтион», дельтой, — вероятно, потому, что в глубокой древности они имели треугольную или трапециевидную форму. Края табличек просверливались, а в отверстия продевались шнурки (или ремешки, кольца), соединявшие вместе две или большее число табличек. Две связанные вместе таблички назывались диптихом, три — триптихом, четыре и более — полиптихом. Такой диптих упоминается Геродотом, когда историк сообщает о хитрости, к которой прибегнул спартанский царь Демарат, чтобы передать своим согражданам весть о готовящемся походе царя Ксеркса против эллинов (VII, 239). Демарат соскоблил с диптиха («дельтион диптихон») воск, написал письмо на поверхности самого дерева, а затем покрыл всю запись воском. Это было сделано им с той целью, чтобы скрыть содержание письма от персидской дорожной охраны, которая могла бы задержать нарочного. Таблички были затем доставлены в Спарту и там прочтены. Чистые восковые таблички не могли вызывать подозрений: это был обычный предмет обихода грамотного человека.

Восковые таблички служили для ежедневных записей, напоминали о делах, которых не следовало забывать, о долгах и обязательствах, служили черновиком текстов, которые затем переносились на папирус и пергамен. Запечатанные таблички применялись для составления завещаний, для передачи секретных распоряжений начальствующих лиц, для разнообразных заявлений, расписок и даже доносов. Часто они служили письмом, на котором адресат, стерев написанное, тут же писал свой ответ. Живший во второй половине I в. до н. э. римский поэт Проперций горько сожалеет в одной из своих элегий (III, 22) о пропаже табличек, так часто курсировавших между ним и его возлюбленной — хотя они были просты и непрезентабельны на вид. «Теперь, — грустил он, — какой-нибудь скряга пишет на них свои счета…».

Документы, которые автор хотел сохранить втайне, запечатывались его личной печатью. В III речи против Катилины Цицерон упоминает о печати одного из заговорщиков, Лентула: на ней был изображен дед Лентула. Светоний подробно описывает личные печати императора Августа. Вначале Август пользовался печатью с изображением сфинкса, затем сменил ее на печать с портретом Александра Македонского. В конце жизни он стал пользоваться печатью со своим собственным изображением, и эта печать перешла затем к последующим принцепсам, его преемникам.

^{Афина, пишущая на восковых табличках.}

^{Рисунок на греческой вазе V века до нашей эры}

Архивы восковых табличек хранились в домах знатных римлян в специальном помещении, называвшемся «таблинум» (от латинского слова tabula — табличка). О множестве подобного рода табличек, хранящихся в домах знатных римлян, пишет и Плиний в своей «Естественной истории» (XXXV, 7) [24]. Плиний называет их при этом «кодексами». Как мы увидим ниже, название это перешло затем на рукописную книгу той формы, которая стала наиболее употребительной в конце античности.

Богатые люди пользовались роскошными табличками, изготовлявшимися из слоновой кости. Они отделывались золотом, наружная сторона их украшалась барельефом художественной работы. Римские консулы, вступая в должность, дарили такие таблички своим знакомым и друзьям в качестве новогоднего подарка. Именно на таких табличках знатные люди набрасывали черновики своих документов или писем, и уж после диктовали их своим рабам-переписчикам («либрариям»). Как сообщает Цицерон, Цезарь имел при себе семь таких либрариев (Pro Sulla, 14).

Писали на таких табличках обычно курсивом, беглым письмом, если, разумеется, владелец их не был школьником, учившимся каллиграфии. Общеизвестные начертания букв латинского алфавита, представленные на эпиграфических памятниках — надписях на бронзе или камне — изменены в курсиве до неузнаваемости. Долгое время европейские ученые вообще не могли прочесть это курсивное письмо. На первый взгляд, оно состояло из отдельных линий, штрихов и дужек, в которых очень трудно было угадать знаки латинского алфавита. Некоторые к тому же были очень похожи друг на друга, хотя обозначали различные буквы.

Впервые в Европе этот курсив прочел Иоганн Массман, издавший тексты восковых табличек римской эпохи, относившихся к 131–167 гг. нашей эры. Они были найдены в древнеримских золотых рудниках в Трансильвании, близ Абрудбаньи, в конце XVIII — начале XIX века. После нескольких лет работы Массману удалось «дешифровать» курсив, и книгу, посвященную этим табличкам, он выпустил в свет в 1840 г. [25] В ней он писал: «Тому, кто принимается читать эти таблички, знаки которых я бы назвал едва различимыми, очертания отдельных букв вначале представляются расплывшимися даже при самом пристальном рассмотрении. Они как бы сливаются между собой, пока продвигающемуся шаг за шагом не блеснут первые лучи света из глубокого мрака. Именно это и произошло со мной». Работы Массмана получили мировую известность.

Наиболее значительные находки античных восковых табличек относятся ко второй половине XIX — началу XX века [26]. В конце XIX в. голландец Ван Ассендельфт де Конинг подарил Лейденской библиотеке 7 табличек, составлявших целый полиптих. Их приобрел в 1881 г. в Пальмире его брат, офицер голландского флота. Все они были исписаны с обеих сторон, кроме первой, внешняя сторона которой была совершенно гладкой (она играла роль современной обложки). Подобно большинству известных нам табличек, «Ассендельфтские таблички» были вырезаны из бука. Темный оттенок покрывавшего их воска, возможно, объясняется тем, что к нему добавлялась смола — отчего процарапанные буквы становились более заметными. Форма табличек была почти квадратной — 14,5×12 см [27].

Оборот первой таблички содержит стих из поэмы Гесиода «Труды и дни». Он тщательно выписан округлыми и ровными буквами и без сомнения представляет собой пропись, оставленную в этой «школьной тетради» учителем — это образцово выполненное упражнение в каллиграфии. На остальных табличках записаны басни Бабрия — «Больной ворон», «Лев и бык», «Куропатка и земледелец», «Укушенный муравьем и Гермес», «Бык и козел», «Лев и лисица». Бабрий действительно был излюбленным школьным автором, что объясняется, прежде всего, нравоучительной тенденцией, которой пронизаны его басни. При сравнении с дошедшими до нашего времени рукописями произведений Бабрия «Ассендельфтские таблички» оказались полны ошибок, пропусков, а иногда и добавлений. Это не должно нас удивлять: перед нами школьная тетрадь и притом не самого лучшего ученика.

В связи с «Ассендельфтскими табличками» уместно вспомнить найденные в 1891 г. в Египте мимы Геронда, писателя III в. до н. э. Эти мимы представляют собой небольшие комические сценки из народной жизни, нарисованные в грубо реалистической, скорее даже натуралистической манере. В миме «Учитель» вдова Метротима приводит к учителю своего отбившегося от рук сына Коттала, горько жалуясь при этом, что сын ее совсем забыл, где находится дверь школы:

Палеографические соображения позволяют сделать заключение, что время, к которому относятся таблички, близко ко времени жизни самого Бабрия (II век нашей эры). Но совершенно ясно, что «Ассендельфтские таблички» не могут быть отнесены ко времени после 272 года — в этом году Пальмира была уничтожена озверевшими солдатами Аврелиана и перестала существовать как город.