Русская история. Часть II

10. Первые победы

А Петр времени не терял: уже в 1701–1702 годах пришли первые победы над шведами. Это были небольшие сражения, которые выиграл Шереметев в Прибалтике, а дальше медленно-медленно русские войска стали двигаться вдоль побережья Финского залива. В 1703 году был основан Петербург на острове, который сейчас называют Заячьим, там, где стоит Петропавловская крепость. Петр называл его по-голландски «мон луст эйланд» — «самый веселый остров». Вскоре Петр начинает называть это место столицей, хотя до столицы было еще далеко.

Приходят первые скромные морские победы, когда русские галеры при полном безветрии атакуют шведские корабли и берут их на абордаж. А Карл XII все еще пребывает в Польше. Оттуда он движется в Саксонию, там наносит страшное поражение Августу; тот, естественно, вступает с ним в переговоры, выходит из союза с Петром и становится союзником Швеции. А Петр потихоньку продолжает свои военные реформы. Армия увеличивается, флот начинает строиться с невероятной скоростью, Адмиралтейская верфь начинает спускать на воду все больше и больше кораблей. И тут Карл соображает, что теперь самое время нанести удар в самое сердце России, и начинает движение из Варшавы на Москву. Доходит до Могилева, русские войска отступают; он одерживает блестящие, хотя и небольшие победы, но выясняется, что армия его не слишком хорошо снабжена запасами, и он должен подождать, когда из Прибалтики подойдет вспомогательный корпус генерала Левенгаупта.

11. Перелом в войне

Вместо того чтобы идти навстречу Левенгаупту или, во всяком случае, как-то обезопасить его движение, Карл спокойно дожидается обозов, и Петр перехватывает инициативу. В сражении при деревне Лесной осенью 1708 года Левенгаупт наголову разбит, к Карлу прибегают какие-то остатки солдат, а весь обоз оказывается в руках русских. Здесь уже можно считать, что дело Карла погибло. Но он этого {8} не понимает, видимо, просто потому, что стратегическое мышление ему не дано. Поверив похвальбе украинского гетмана Мазепы, который втайне уже давно заключил с шведами союз, Карл воображает, что тот ему приведет десятки тысяч казаков, снабдит его хлебом, порохом, деньгами и т. д.

Можно до сих пор спорить о том, сколько казаков привел Мазепа. Одни считают, что полторы тысячи, другие — около десяти тысяч. Как считать: если десять тысяч, то через неделю все равно стало полторы тысячи, потому что они просто бежали, увидев, что происходит.

Петр, узнав об измене Мазепы (во что он не сразу поверил), стал действовать с невероятной энергией. В Батурин, столицу Мазепы, был послан Меншиков, который сжег город, а все, кто оказывал сопротивление, были повешены. Запорожская сечь, гнездо украинской самостийности, была сожжена и разорена, а духовенство предавало Мазепу анафеме во всех церквах. Сделано это было с невероятной быстротой, и на Украине никакой поддержки Мазепа не получил.

Тогда шведы, нуждаясь абсолютно во всем, пошли к Полтаве и осадили ее. Полтава — город, в котором были какие-то запасы, — не была крепостью. Укрепления Полтавы — рвы и насыпи. Шведы даже не смогли обложить ее полным кольцом, поэтому осажденные сносились с Петром через посыльных. Положение Полтавы все-таки становилось критическим, хотя на валах умудрялись отбивать все атаки шведов. Постепенно порох и продовольствие подходили к концу, но знаменитый начальник гарнизона полковник Келин все-таки держался. Время было выиграно, и Петр подвел всю армию к Полтаве.

И вот летом 1709 года, спустя 9 месяцев после сражения при Лесной (Петр называл эту битву матерью полтавской баталии), произошло знаменитейшее событие, о котором у нас знают, казалось бы, все, но знают далеко не достаточно. «И грянул бой, полтавский бой! Швед, русский колет, рубит, режет…» — это все знают с детских лет. До Полтавы стратегическая инициатива была в руках у шведов. А после Полтавы о Швеции можно вообще не говорить как о серьезном противнике, потому что шведская армия перестала существовать как боевая сила. Пленным шведам оставалось только мостить Петербург, и они неплохо это делали — весь Невский проспект вымощен камнем руками шведов. Огромная по тем временам армия — больше 30 тысяч человек — была уничтожена, а живые оказались в плену. И только где-то в Померании остался один шведский корпус, который погоды не делал.

Эта битва перевернула весь ход событий, всю дипломатическую ситуацию. Перевернула и представление о Петре, которое в это время сложилось в Европе. А что касается России, то битва оказала влияние и на внутренние дела: тут же были подавлены все бунты, начинавшиеся где-то в Поволжье, на Дону. Мы должны понимать, что Полтавская битва — это не просто сражение двух армий, одна из которых одерживает победу. Это сражение знаменовало решительный поворот событий. Строго говоря, война была уже выиграна, потому что воевать было больше не с кем. И Петр в ближайшие 2–3 года занимает всю Прибалтику, Карельский перешеек, доходит до Выборга; фактически часть Финляндии оказывается в руках Петра, и шведы здесь ничего сделать не могут. Шведский король долго сидит в Турции, турки пытаются от него избавиться. Только после Прусского похода, когда Петр с известной долей авантюризма пытается разбить турок, те требуют, чтобы Петр согласился на беспрепятственный проезд Карла через европейские земли в Швецию. Петр вынужден согласиться. Карл воюет уже не с Россией, хотя состояние войны продолжается, а с Норвегией и там погибает при штурме одной из крепостей, причем историки высказывают мнение, что либо это была шальная пуля, либо его убили по приказу из Стокгольма, потому что его политика уже никого не устраивала. Во всяком случае его первый министр был тут же казнен.

12. Завершающий этап войны

С этого момента на берегах, которые получила Россия, проблем со Швецией уже нет и быть не может. Остается море, потому что там еще господствует шведский флот, но постепенно и он начинает бояться русского флота. У Петра уже немалое количество линейных кораблей, а главное — гребных судов Петр прекрасно понимал, что галеры в данной ситуации необходимы, поскольку в Балтийском море колоссальное количество островков, так называемых шхер, где большим кораблям двигаться очень сложно. В этом отношении галеры имеют ряд преимуществ. Впоследствии именно на галерах высаживались знаменитые десанты на шведскую территорию, когда русские полки разоряли окрестности Стокгольма и внушали шведам простую истину, что пора войну кончать.

Что происходит в Европе? Если в XVII веке Россия мало кого волновала — это был некий малопонятный мир, с которым можно было не без выгоды для себя торговать, то теперь «вулкан проснулся», и в орбиту его извержения вошло огромное количество европейских государств. В ту пору Мекленбурги, Брауншвейги, Голштейн-Готторпы, Курляндии, Вюртемберги и т. д. были отдельными государствами. Все они творили политику, поставляли невест и женихов во все европейские дворы, и с этим приходилось считаться. Морские державы Англия и Голландия, с одной стороны, ничего не имели против того, чтобы Швеция поубавила свои аппетиты, но с другой стороны, они не хотели, чтобы место Швеции занял кто-то еще. А Россия занимала именно место Швеции — с той разницей, что по своим ресурсам она превосходила Швецию в неизмеримое количество раз. И это тоже все понимали.

И все союзники Петра, мелкие немецкие государства, стали тоже побаиваться. Может быть, именно в те времена сложился стереотип мышления среднего европейца в отношении России, что это дикий страшный медведь, который готов своими лапами захватить всю Европу. На протяжении многих лет в европейских газетах любили печатать географическую карту, где Советский Союз, гигантская империя, выкрашенная в красный цвет, нависала над малюсенькой Западной Европой. И действительно, если представить себя на месте европейцев, покажется страшновато. Поэтому когда мы сейчас видим, {9} что нас где-то не очень любят, то началось это еще в XVIII веке, перепуганы все были уже тогда. Вся Прибалтика была в руках России со времен Петра, Екатерина прибрала к рукам часть Польши, поделившись с Германией и Австрией, плюс расширение к Черному морю (был период, когда Россия обладала островами в Средиземном море) — все это сформировало определенный исторический стереотип мышления, который очень силен. Все американские политологи его унаследовали, а в особенности он был развит у небольших государств. Понятно, почему: в случае чего для них сопротивление было бы невозможно.