П А Столыпин

Долг моей совести сказать вам, что после того, как вы откажете в деньгах на флот, Россия выйдет в международном положении преуменьшенной. Удар, нанесенный вами, не будет ударом дубинки Петра Великого, ударом его дубинки подгоняли. Никаких пышных фраз произносить я не желаю, заканчивает Петр Аркадьевич, но в данную минуту мне припоминаются слова, сказанные создателем русского флота, все тем же Петром Великим, при котором впервые застучал топор русского строителя на русских верфях. Эти слова нам нужно надолго запомнить. Вот они: "Промедление времени смерти безвозвратной подобно".

Вторично защищал Петр Аркадьевич дело воссоздания флота на заседании Государственной Думы 24-го мая 1908 года. "Для всех, кажется, стало ясно теперь, сказал он, что только тот народ имеет право и власть удержать в своих руках море, который может его отстоять. Поэтому все те народы, которые стремились к морю, которые достигли его, неудержимо становились на путь кораблестроения". Далее, Петр Аркадьевич заявил, что морское ведомство реорганизуется, у что нельзя, вследствие его прежних ошибок, остановить на полном ходу дело воссоздания флота.

"Людей, господа, мало во всех учреждениях, сказал он, - мало их и в морском ведомстве, и может быть еще меньше потому, что лучшие, быть может, силы флота лежат теперь на дне океана. Но как никак, a те лица, те новые люди, которые поставлены во главе ответственных частей флота, должны чувствовать, должны сознавать, какая колоссальная задача возложена на них, какая их тяготит ответственность. И не думаете ли вы, что ваш отказ в кредитах переложить эту ответственность с них на вас? В деле воссоздания нашего морского могущества, нашей морской мощи, закончил Петр Аркадьевич, может быть только один лозунг, один пароль, и этот пароль - вперед!"

13-го июня 1908 года Столыпин отстаивал в Государственном Совете отвергнутое Государственной Думою ассигнование кредитов на флот. Он просил утвердить сокращенную судостроительную программу, заключавшуюся в постройке 4 броненосцев, сводившую этим в одно разумное целое, не имевшие в отдельности никакого боевого значения суда и служившую зародышем для других боле обширных судостроительных программ.

"Государственная Дума, заявил Петр Аркадьевич, хотя и под напором патриотических чувств, не встала на эту точку, зрения. Поэтому, господа, я апеллирую к Государственному Совету, состоящему из лиц, умудренных государственным опытом и лиц, избранных самыми устойчивыми группами населения... И мы просим вас, раз вы находите, что флот России нужен, раз вы находите, что Россия еще не настолько обнищала, чтобы отказаться от своих морей, то, господа члены Государственного Совета, не избавляйте нас от той ответственности, от которой нас не избавил закон, от которой нас не освобождает Государь...".

Дело воссоздания флота было сдвинуто с мертвой точки и начало развиваться. 4-го августа 1911 года Совет Министров, под председательством Петра Аркадьевича, обсудил вопрос о постройке черноморского флота. На это дело законодательными учреждениями было отпущено 102 миллиона рублей. Решено было построить 3 броненосца типа дредноут, 9 эскадренных миноносцев и 6 подводных лодок. Заказы были распределены между обществом русских заводов и обществом частных николаевских судостроительных заводов. Стоимость броненосцев оказалась несколько дешевле, чем стоимость уже строившихся в то время в Петербурге броненосцев для Балтийского флота.

Скорость броненосцев была установлена около 22 1/2 узлов, двигатели турбинные, вооружение - из 12 дюймовых орудий, мелкой артиллерии и минных аппаратов, район действия - около 1.200 верст. Срок окончания броненосцев был установлен четырехлетний (т. е. август 1915 года), миноносцев - двухлетний. Все суда решено было строить в Николаеве. 5-го августа были даны наряды на постройку судов. Одновременно Правительство решило внести в недалеком будущем в законодательный учреждения общий проект воссоздания флота.

1. Балтийский флот был определен: из 16 линейных кораблей (дредноутов), 8 броненосных крейсеров, 16 крейсеров, 36 эскадренных миноносцев, 12 подводных лодок, заградителей, транспортов, плавучих барж, учебных, посыльных и тралящих судов в потребном количестве, а также резервной эскадры того же состава, комплектуемой из судов, выслуживших срок в действующем флоте. Количественный состав Балтийского флота должен был быть доведен до указанной нормы в 1930 году.

2. Черноморскому флоту было установлено состоять из одной действующей эскадры, превосходящей активные силы государств, расположенных на побережье Черного моря в 11/2 раза. Затем - из резервной эскадры и вспомогательных судов того же назначения, как и в Балтийском море. Срок, к которому должен был быть готов в полном составе Черноморский флот, был поставлен в зависимость от судостроительной интенсивности других держав.

3. Тихоокеанскую (сибирскую) флотилию предполагалось создать в составе 2 крейсеров, 18 миноносцев, 12 подводных лодок, 3 минных заградителей, транспортов и учебных судов по потребности. В этом составе было намечено поддерживать сибирскую флотилию до тех пор, пока средства государственного казначейства не позволять увеличить ее линейными кораблями. Предусмотрен был также вопрос о замене устаревших судов новыми.

На том же заседании 4-го августа 1911 года Совет Министров постановил выдавать премии поощрения отечественного судостроения. Вызвана была эта мера тем, что ввиду ничтожного развития русского торгового флота, лишь 10% груза перевозилось из России под национальным флагом, остальные же 90 % доставлялись на иностранных судах. Такая постановка дела являлась для государства чрезвычайно невыгодной. Совет постановил выдавать премии не только за суда торгового флота (в течении 15 лет), но и за новые машины. Наше речное судоходство было развито как нигде в мире. Вышеназванными мерами предполагалось развить в такой же мере наш морской торговый флот.

ЗАПРОСЫ

В связи с преданием суду бывшего директора департамента полиции Лопухина, Столыпин отвечал в Государственной Думе 11-го февраля 1909 года на запросы, касавшиеся бывшего сотрудника полиции Азефа и его деятельности.

Последний обвинялся левыми партиями Думы в провокации; к этому добавлялось, что Правительство в качестве такового сознательно пользовалось его услугами. "Между тем, сказал Петр Аркадьевич, дело Азефа - дело весьма несложное; и для Правительства и для Государственной Думы единственно достойный, единственно выгодный выход из него - это пусть самого откровенного изложения и оценки фактов. Поэтому, господа, не ждите от меня горячей защитительной или обвинительной речи, это только затемнило бы дело, придало бы ему ведомственный характер".

Переходя к обзору полицейской и, параллельно с этим, революционной деятельности Азефа, Петр Аркадьевич доказал, что последний в террористических современных актах замешан не был, а наоборот, оказывал ценные услуги в предотвращении таковых. Особенно с 1906 года, когда Азеф стал близко к боевой террористической организации, он начал парализовать все действия центрального комитета и ни один террористический замысел не получил с тех пор осуществления. Все же преступления того времени (покушение на Дубасова, взрыв на Аптекарском острове, ограбление в Фонарном переулке, убийство Мина) удаются лишь, будучи делом независимых террористических организаций.

"Вот, господа, все, что по данным министерства внутренних дел известно об Азефе. Я изучал подробно это дело, так как меня интересовало, нет ли в нем действительно улик в соучастии в преступлении, в попустительстве, или небрежности органов Правительства. Я этих данных, указаний или улик не нашел. Если допустить, сказал далее Петр Аркадьевич, что Азеф сообщал департаменту полиции все то, что он знал, то окажется, что один из вожаков, один из главарей революции, был, собственно, не революционером, не провокатором, а сотрудником департамента полиции, и это было бы, конечно, очень печально и тяжело, но никак не для Правительства, а для революционной партии.