Сталин, Путь к власти

Брошюру буквально пронизывала мысль о том, что лидерство необходимо для успеха революции. Партии как руководящей организации предстояло сыграть ключевую роль в осуществлении политической революции, обеспечивая массы идеологическими ориентирами и направляя революционное движение. Переиначив Архимедово изречение, Ленин заявил: "Дайте нам организацию революционеров и мы перевернем Россию!" Если классический марксизм провозгласил надвигающуюся мировую пролетарскую революцию, то ленинизм (в Советском Союзе после смерти Ленина стал употребляться термин "марксизм-ленинизм") исходил из того, что пролетарская революция возможна только под руководством партии. Помимо этого, ленинизм отстаивал еще один тезис: лидерство должно нести в себе героический дух. Чтобы перевернуть всю Россию, в партию должны входить революционеры особого склада. За идеал социал-демократам следовало брать не секретаря тред-юнионов, а "народного трибуна, умеющего откликаться на все и всякие проявления произвола и гнета". Эти "трибуны" должны были быть готовыми к великим революционным подвигам. Желая показать, какие "чудеса" может творить отдельная личность в революционном деле, Ленин упомянул вождя немецкой социал-демократии Бебеля, а также известных русских революционеров-народников Алексеева, Мышкина, Халтурина, Желябова. Затем он спрашивал: "Или вы думаете, что в нашем движении не может быть таких корифеев, которые были в 70-х годах?" Предсказав, что "социал-демократические Желябовы" и "русские Бебели" выйдут вперед и поднимут весь народ на расправу с царизмом, он заявил: "Именно теперь русский революционер, руководимый истинно передовой теорией, опираясь на истинно, революционный и стихийно пробуждающийся класс, может наконец наконец! - выпрямиться во весь рост и развернуть все свои богатырские силы"[16]. Таковой стала общая позиция русских марксистов.

Хотя Ленин прямо и не выступал против подобной интерпретации, его собственная точка зрения была в корне иной. Тот роман, заголовок которого он заимствовал для своего революционного плана, можно было бы с полным правом считать драматическим изложением философии революции Лаврова, а Ленина автора "Что делать?" - назвать марксистским Лавровым. Ибо и Ленин верил, что победа возможна только при наличии организованности, он тоже хотел создать партию борьбы за перемены, чье влияние будет распространяться концентрическими кругами от ядра из преданных делу, энергичных и просвещенных вождей - в данном случае вождей, овладевших марксистской теорией. И он считал социальные болезни великой, отсталой, бюрократической и плохо управлявшейся Российской Империи источником физических страданий, которые позволили бы партии героев собрать под свои знамена массы сторонников. Несмотря на искреннюю и горячую приверженность марксизму, Ленин был настолько прототипом русского радикального интеллигента, настолько пропитан русскими революционными доктринами 60-х и 70-х годов, что его революционный план имел поразительное структурное сходство с планом, предложенным в "Исторических записках". И подобно тому плану был принят некоторыми за непреложную истину.

Если вдуматься, манера аргументации Ленина должна была представляться Плеханову немарксистской. В плехановском мышлении не оставалось места для особой веры в способность социал-демократических Рахметовых творить чудеса в революционном деле и тем самым делать историю. Не удивительно, что Плеханов обвинил Ленина в возрождении старой теории народников о героях и толпе. Единственное отличие состояло якобы в том, что революционные герои Ленина должны были вести не крестьянскую, а пролетарскую толпу. Запоздалую критику книги "Что делать?" Плеханов объяснил тем, что только после II съезда ему стало ясно, какое "огромное влияние" данная брошюра оказывает на практических работников партии и в какой степени это влияние есть следствие содержавшихся в ней ошибок. Плеханов заметил, что "Ленин написал для наших практиков катехизис, не теоретический, а практический, за это многие из них прониклись благоговейным уважением к нему и провозгласили социал-демократическим Солоном"[18]. Валентинов, тогда член кружка молодых социал-демократов в Киеве, вспоминал, что вся группа с величайшим энтузиазмом приветствовала выход в свет труда "Что делать?", увидев в Ленине бесспорного кандидата на пост руководителя партии, которого следовало избрать на предстоящем II съезде. Валентинов также помнил, какой восприимчивой оказалась группа к ленинской мысли об индивидуальном революционном героизме[20].

Принято считать, что большевизм как самостоятельное течение внутри русской социал-демократии возник в 1903 г. Но как уже указывалось выше, его появление нельзя в полной мере объяснить лишь тем расколом, в результате которого он получил свое название. Изначальный импульс большевизму дала и, по существу, вдохнула в него жизнь вовсе не ссора на II съезде, а выход в свет труда "Что делать?". Еще до его появления Ленин уже являлся автором широко известных сочинений и политическим деятелем, с которым считались в кругах русских марксистов. Но именно вдохновляющая сила брошюры, написанной в 1902 г., возвысила его в глазах многих, сделав центральной фигурой большевистского движения. Помимо убедительности идей Ленина на умы некоторых из его современников, все это свидетельствовало также о том, что на революционном горизонте России появилась харизматическая личность. Настоящий "ворон" наконец-то взлетел.

Лидер и движение

Харизматическую власть Макс Вебер противопоставляет "традиционной" и "рационально-правовой" и определяет ее как власть, которая отвергает все предшествовавшее и представляет собой "особую революционную силу". Она являет себя миру) провозглашая необходимость и возможность радикальных перемен. В классическом виде она проявляется в позиции религиозного пророка, который говорит: "Это записано... а я вдохну это в вас словом..." По мнению Вебера, харизматическая власть тесно взаимосвязана с социальным движением, возникающим вне существующего государственного порядка и всегда каким-то образом против него направленным, то есть радикальным движением религиозного, политического, культурного или какого-либо другого характера. Подобные движения обычно притягивают лиц, которые испытывают острый дистресс в той или иной форме (социальный, экономический, психический или их сочетание) и которые готовы на все за обещание избавить от него. Человек, олицетворяющий это обещание, - потому ли, что он выступает с проповедью необходимости радикальных перемен, или же из-за его способности указать дорогу, ведущую к переменам, - является потенциальным харизматическим лидером.

Преисполненный чувством собственного предназначения. такой человек выдвигает себя, как наиболее подготовленного, в лидеры движения за перемены. Его последователи, которые обычно являются и его учениками, охотно соглашаются с подобным лидерством, ибо видят в нем лицо, обладающее необычайными способностями и дарованиями. Факт "признания" особых качеств Вебер считает решающим для действенности харизмы[22].

Условия для харизматических тенденций были весьма благоприятными, и те не замедлили появиться. Исследуя историю европейского социализма второй половины XIX столетия, Роберт Мичелз обнаружил, что одна из его характерных черт - "присущий массам культ почитания". Основатели, а затем вожди социалистических движений представлялись последователям "светскими божествами". Так, например, когда Фердинанд Лассаль в 1864 г. посетил Рейланд, то жители устроили ему прием, "как божеству". И Маркса, и Лассаля посмертно причислили к лику "социалистических святых" тех движений, рождению которых они способствовали. В центральной Италии родители из социалистов охотно нарекли мальчиков именем Лассальо, а девочек - Марксина. Сицилианские сельскохозяйственные рабочие во время торжественных процессий несли рядом святой крест, красный флаг и плакаты с лозунгами, заимствованными из сочинений Маркса. Меняя протестантскую веру на социализм, индустриальные рабочие Саксонии заменяли в домашних алтарях портрет Мартина Лютера на портрет Августа Бебеля[24]. Свидетельства из множества источников подтверждают эти слова.