Мифы кельтских народов

Конечно, имела место некоторая христианизация саг. Она проявлялась в стремлении христианских переписчиков согласовать кельтскую мифологическую традицию с библейской историей, в затушевывании некоторых черт языческих верований. Иногда в сагах встречаются христианские стихотворные вставки, никак не сочетающиеся с общим содержанием. Например, в саге «Плавание Брана» в описание кельтского Другого Мира вставлены пять строф, в которых возвещается рождение Христа и прославляется христианская вера. Изредка к саге даже приписывали новую развязку, в которой действующими лицами становились святые, монахи, аббаты, епископы (как в саге «Смерть Муйрхертаха»).

Однако случаев коренной переработки целых саг не наблюдается. Ирландское духовенство отличалось удивительной терпимостью. Его отношение к сагам хорошо иллюстрирует древняя легенда о встрече святого Патрика со свирепым воином Кайльте, соратником Финна, дожившим до прихода в Ирландию провозвестника новой эры. Заслушавшись рассказов Кайльте о его кровавых подвигах, Патрик внезапно спохватился, что предается грешному удовольствию; но его тотчас же успокоил раздавшийся с неба голос ангела: «Не смущайся, Патрик, в этом нет греха; напротив, все, что ты слышал, ты должен с точностью записать для потомства».

Вообще христианство в Ирландии сыграло положительную роль в сохранении памятников ирландской литературной традиции. Ирландские монастыри, где переписывались саги, быстро стали центрами образования и культуры. В то же время рядом с ними продолжали существовать школы филидов, сохранявшие полную независимость. Филиды проникали даже в монастыри и читали мифологические повести монахам, которые затем записывали услышанное. Старое ирландское язычество проявляется во всех сагах без исключения. Даже жития святых кишат языческими чудесами. Святые там соперничают в магии с кельтскими жрецами. «Новая вера, – писал Ж. Вандри, – долгое время оставалась пропитанной мифологией». Так кельтская традиция выжила в условиях христианизированной Ирландии.

Вопрос же о соотношении мифологического и исторического моментов в ирландском эпосе имеет чрезвычайно давнюю традицию и связан с гораздо более широким и общим вопросом об истолковании мифов. Например, философы античности отказывались от буквального понимания мифов и старались найти в них скрытый смысл. Наибольшее распространение получило аллегорическое истолкование мифов, когда в богах видели персонификацию их функций: например, Марс олицетворял войну, Венера – любовь, Минерва – мудрость и т. д. Греческий философ III в. до н. э. Евгемер считал, что боги греческих мифов – это обожествленные исторические деятели. Такое толкование мифов, пережившее Евгемера, получило название «евгемеризация» и сохранилось до нового времени.

Ученые нового времени, в свою очередь, создали целый ряд теорий, которые по-разному истолковывают происхождение и значение мифов, соотношение мифического и реального (исторического) в древних эпосах. Так, в XIX в. была распространена теория, согласно которой боги древних мифов являются солярными (солнечными) символами или образными обобщениями природных явлений. Эту теорию принято называть солярно-метеорологической или натуралистической. Мирча Элиаде, один из лучших историков религии XX в., считал мифы образцами и архетипами [15] для всех видов человеческой деятельности. С его точки зрения, человек архаического общества верил, что прообразы всех его действий и нормы многочисленных правил поведения были явлены в начале времен, а значит, имели сверхъестественное происхождение.

Изучение ирландского эпоса в таком плане началось со второй половины XIX в. Ученые толковали ирландские саги, иногда высказывая прямо противоположные точки зрения. Некоторые вслед за Евгемером считали главных действующих лиц уладского цикла – королеву Медб, короля Айлиля, героя Кухулина – историческими персонажами; даже в рассказах о фантастических переселенцах в Ирландию они видели отзвуки реальных вторжений на остров новых народов, происходивших в дорийский период кельтской истории. Противоположная точка зрения состояла в том, что в духе «солярной теории» все персонажи ирландских саг считались воплощениями тех или иных природных явлений.

Современная наука далека от этих крайностей. Теперь ни у кого не вызывает сомнений, что первый цикл ирландского эпоса, повествующий о чудесных переселенцах в Ирландию, целиком принадлежит мифологической традиции (недаром он называется мифологическим циклом) и описывает мифическую предысторию острова. Полнее всего она изложена в рукописи XII в. «Книга Захватов Ирландии». Конец «Книги Захватов» как бы «перетекал» в историю: там был помещен рассказ о потомках легендарного Миля, предках современных ирландцев, положивших начало многочисленным династиям королей Ирландии. К «Книге Захватов» примыкают так называемые «Списки королей», где наряду с мифическими правителями упоминаются и исторические фигуры.

Далее следует уладский героический цикл, время действия которого сами ирландцы традиционно относили к рубежу нашей эры. Он располагается между двух эпох: мифологической и следующей, исторической. Из всей ирландской традиции уладский цикл более всего напоминает героический эпос, который обычно соотносят с определенным историческим периодом в жизни того или другого народа (как, например, греческий эпос – с гомеровским периодом греческой истории). Археологические материалы подтверждают реальность того мира, о котором повествуют саги уладского цикла. Они показали, что на рубеже новой эры в Ирландии действительно существовала Эмайн Маха, резиденция короля Конхобара в Уладе, а также резиденция верховного правителя Ирландии Тара и многие другие поселения. В сагах уладского цикла нашли отражение многочисленные реалии. Это относится к деталям одежды, оружию, устройству колесниц, способам ведения боя. Саги уладского цикла действительно описывают тот отрезок истории, куда помещает их традиция.

Однако, как заметил один современный отечественный исследователь: «Мир саг и сами саги – далеко не одно и то же». Если римляне исторически переосмысливали свою мифологию, то кельты, наоборот, мифологически переосмысливали свою историю. Поэтому не стоит искать прямых исторических аналогий и параллелей с персонажами и событиями, изображенными в сагах уладского цикла. К тому же ко времени формирования цикла (а первая редакция саг была осуществлена в VII-VIII вв. ) Уладское королевство давно уже перестало существовать, его прошлое превратилось в своего рода героический идеал, который легко было мифологизировать.

Кельтская мифологическая традиция прослеживается также в валлийском (уэльском) эпосе, крупнейшим памятником которого является «Мабиногион», сравнимый в некоторых отношениях с ирландским мифологическим циклом. Первоначальный смысл названия «Мабиногион» не установлен. Под этим названием объединены 11 сказаний, 7 из которых сложены в XI-XIII вв. и основаны на более древней устной традиции. «Мабиногион» состоит из четырех сказаний, или «ветвей», рисующих историю четырех легендарных уэльских родов. К кельтской традиции восходят также поэмы и истории артуровского цикла, знакомого нам по «романам Круглого стола» Робера де Борона и Кретьена де Труа (XII в. ).

Хранители кельтских мифов (друиды и друидизм)

Таким образом, у нас есть несколько категорий источников сведений о кельтской религиозно-мифологической традиции. Из этих источников мы знаем, что у кельтской традиции были хранители – могущественные и таинственные друиды. Может быть, самым поразительным явлением кельтской культуры было наличие ордена друидов – предсказателей, астрологов, магов, врачевателей и судей, обладавших неограниченным правом отлучения от культа тех, кто не повиновался их решениям. Построенный на принципах жесткой иерархии и строгой внутренней дисциплины, имевший большой политический авторитет орден друидов не имеет аналогий в религиозных организациях древнего или нового времени.