История сыска в России, кн.1

Из его же прошения начальнику охранного отделения:

Если работа сотрудника была не очень продолжительна, то тяжесть работы и невыгодность – налицо. Правда, некоторые из них держались подолгу, но для этого нужно было быть недюжинным человеком. Так, Азеф продержался 16 лет, но и средства для того предприняты героические: его участие в убийстве Великого Князя Сергея Александровича является неоспоримым. Последним его делом, по которому казнено 7 человек, было покушение на Щегловитова.

Насколько были цепки руки «охранки», настолько губительно й тлетворно было её влияние на всякого, даже честного и сильного волей человека, если он входил с нею в тесное соприкосновение.

После провала Азефа партия эсеров содрогнулась. Казалось, дальше работать нельзя. И вот в голове одного революционера, ААПетрова, всплыла старая мысль, приводившаяся в исполнение ещё «Народной волей». Этот крупный работник партии решил проникнуть в тайны «охранки» и раскрыть её секреты. Но только семь месяцев смог он пробыть на службе, после чего последовала катастрофа. Пусть отрывки из открытого письма комитета партии и предсмертного послания самого Петрова расскажут, к чему привела эта попытка.

«Знамя Труда» № 25.

В ночь с 8 на 9 декабря в д. № 25 по Астраханской ул. на Выборгской стороне в Петербурге разыгрался финал драмы, неожиданный для одного из действующих в ней лиц, генерала Герасимова и руководимой им тайной полиции царя: взрывом бомбы был убит начальник охранного отделения в Петербурге, полковник Карпов, и тяжело ранен сопровождавший его Другой, пока ещё неизвестный чин охраны. Произведший покушение молодой человек был арестован уже на улице, и при нём найден паспорт на имя Воскресенского. Этот Воскресенский в действительности является Александром Алексеевичем Петровым. На днях его будут судить военным судом. Драма кончена, и мы можем теперь рассказать её перипетии.

Петров был народным учителем в Вятской губернии. В начале девятисотых годов он начал там свою работу среди крестьян. Сначала она носила чисто культурнический характер, но в 1902 году Петров официально примкнул к партии эсеров и повёл работу под руководством местного губернского комитета партии. Но работа была прервана арестом. Впрочем, вскоре он был освобождён, и дело за недостаточностью улик прекращено, но от должности учителя его всё же уволили. Петров снова с той же энергией принялся за работу. Новый арест и новое освобождение опять за недостаточностью улик В 1905 году третий арест и предание суду. Амнистия в октябре 1905 года снова освобождает Петрова. Но не надолго. Тотчас же почти по окончании «дней свободы», 9 января 1906 года Петрова арестуют вновь и приговаривают к административной ссылке на три года в Нарымский край. Но по дороге туда его задерживают, так как открылись какие-то новые данные, которые позволяли привлечь его к суду. Петров решает бежать. И выполняет вместе с одним товарищем своё решение, перепилив решётку окна. С этого момента начинается его нелегальная работа. Он избирает себе боевую область: участвует в экспроприации в Усло-не, принимая косвенное участие в покушении на Кобеко, участвует в экспроприации в Троицком лесу, работает в динамитной лаборатории в Казани. Во время приготовления снаряда в этой лаборатории одним из товарищей Петрова происходит страшный взрыв, который смертельно ранит приготовлявшего бомбу и тяжело уродует Петрова: у него оказались раненой нижняя часть живота, перебиты и изранены ноги. Но Петров не теряется, после того как прошло первое оглушающее действие взрыва, видя, что товарищ умер, он сам решается бежать и приводит своё намерение в исполнение; окровавленный, изуродованный, он выползает на руках на улицу, и там, совершенно обессилевшего его находят и арестовывают. Суд приговаривает его к каторге на 4 года. В 1907 году отбывает наказание, его отправляют в Вятскую губернскую тюрьму Откуда он, взломав решётку окна, снова бежит и вскоре скрывается за границу. Побег этот был сопряжён с необычайными трудностями: последствия ранений при взрыве далеко не исчезли. Петров продолжал хромать. Раны на ногах не зажили, так как их едва залечили в тюрьме, даже не извлекши осколков металла, попавших в ногу. Лишь за границей была произведена необходимая операция, и Петров поправился. Он опять едет в Россию на работу в Поволжскую область. Его вместе с другими арестовывают в Саратове.

Летом 1909 года за границу пришло известие, что Петров, переведённый из тюрьмы в саратовскую психиатрическую лечебницу на испытание, бежал оттуда. А через несколько времени он сам приехал за границу, но приехал разбитый, придавленный, угнетённый. Тотчас же он стал искать возможности видеть представителей партии эсеров. И при первом же свидании рассказал следующее.

Чуть не первым известием с «воли», пришедшим к нам в Саратовскую тюрьму, было сообщение об открытии провокации Азефа. Известие это произвело ошеломляющее впечатление. Вскоре к этому присоединился ещё новый факт: их арест оказался тоже делом провокатора – Татьяны Цейтлин. Арест рабочих в Саратове, происшедший вскоре после их ареста, вызван был тоже провокацией. В тюрьме не стало иных разговоров, как о провокаторе: припоминались прежние провокаторы, подозревались новые, приводились различные случаи провокации. Провокация тяжёлой пеленой нависла над всеми. Оскорблённое чувство бессильно металось, ища выхода. В тюремной обстановке воображение рисовало картину одну другой ужаснее и мрачнее. Казалось, что всё погибло, всё рушится – партия сверху до низа разъедена провокацией.

Борьба с этой язвой явилась, таким образом, неотложным, самым насущным делом. И ум настойчиво и упорно возвращался к мысли об этой борьбе, искал способов, строил планы. Ибо «для всех было ясно, – как описывал потом своё настроение Петров, – что прежде чем продолжать работу, нужно освободить партию от этого элемента». Но как? И после долгих дум и сомнений он пришёл к выводу: «Хоть и говорят, что провокация есть своего рода палка о двух концах, но ведь об этом только говорят. И палка до сих пор бьёт всё одним и тем же концом – бьёт по партии. Провокация есть палка о двух концах. И Азеф – это есть удар по партии, удар одним концом палки. Так пусть же ударит другой конец той же палки. Палка о двух концах: так пусть честный сильный волей человек смело возьмёт эту палку для удара другим концом». Таков теоретический вывод Петрова. А за ним следует и практический: «и я беру эту палку». Он решает стать «провокатором-революционером». «Я взял на себя смелость встать на путь, до сих пор не практиковавшийся партией, взял на себя смелость взять палку провокации, – описывал он своё тогдашнее настроение, – потому что это нужно, я должен это сделать и я верю, что я сумею, смогу, в силах сделать это». «Я партию люблю, я предан делу революции, я отдал делу освободительного движения все свои силы, способности, знания и жизнь: теперь я отдаю ему и свою честь». И решив так, он «ни на минуту не сомневался в правоте и целесообразности своих действий». Он строит широкие планы: добиться доверия, стать крупной фигурой, большим «провокатором», чтобы открыть весь механизм полицейского сыска, чтобы, узнать все пути, какими тайная полиция получает свои сведения, узнать главнейших провокаторов и выдать их всех партии.

Он думает ещё о большем: узнав, что царь едет в Полтаву на празднества, он мечтает быть в качестве охранника там, чтобы выбрать момент, отомстить за подавленную революцию Николаю II.

Внешняя обстановка, по-видимому, благоприятствовала тому, чтобы стать «видным провокатором». Петров был арестован, как нелегальный под фамилией Филатова. Его поведение с жандармами, его израненные ноги, его упорное скрывание своего настоящего имени – всё это заставляло их думать, что они имеют дело с бывалым человеком. Производятся различные попытки установить его имя. Сначала ему заявляют, что его открыли: он – Лещатников. Петров не возражает, но и не подтверждает. Жандармы не успокаиваются. Через некоторое время по некоторым данным и фотографии они решают, что он бывший офицер Севастопольского гарнизона Андрей Ясненко, судившийся в Севастополе и сосланный в каторгу, но бежавший и скрывшийся бесследно из Александровской каторжной тюрьмы. Это открытие жандармов совпало со временем, когда Петров окончательно решил выполнить свой план.