История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.
История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. читать книгу онлайн
После захвата Российской империей в 1792–95 гг. беларуской части Речи Посполитой — Великого княжества Литовского — в памяти жителей Беларуси за 200 лет было стерто почти всё, что могло способствовать их национальной самоидентификации. В послевоенный период процесс «забывания» беларусами своего языка, своей истории и своей культуры, организованный партийно-советским руководством, приобрел новый импульс. По замыслу кремлевских идеологов, все пароды СССР должны были «слиться» в единую «коммунистическую нацию» на базе русского языка, советской культуры, марксистско-ленинской идеологии.
Несмотря на то, что Беларусь обрела в 1991 году независимость, общественность соседних стран, в первую очередь России, рассматривает её через призму старых мифов и догм — как эпохи царизма, так и советской эпохи. Даже некоторые беларусы (тем более, представители других этносов) ещё верят в то, что «беларусы — часть великой русской нации», что «Беларусь — условное название Северо-Западного края Российской империи», что «язык, религию, культуру, искусство и вообще цивилизацию беларусы получили от русских». Данная книга последовательно и аргументировано опровергает эти и другие выдумки шовинистов.
Практическое её значение обусловлено тем фактом, что беларуское общество ныне подвергается сильному идеологическому воздействию со стороны российских «державников» (а также их «пятой колонны» в Беларуси), призывающих «ликвидировать» суверенное беларуское государство и «включить» его в состав Российской Федерации. С другой стороны, национальное самосознание значительной части беларусов размыто в результате двух веков экспансии со стороны восточного соседа в областях политики и экономики, языка и истории, религии и культуры.
Поэтому важно донести до беларусов всех поколений, в первую очередь до молодежи, правду об истории нашего народа, его языке и культуре.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Самым главным пунктом в плане Семашко являлось склонение на сторону РПЦ униатского приходского и высшего духовенства. Именно ради достижения этой цели руководство Греко-католической коллегии назначило его в 1833 году главой Литовской епархии (с центром в Вильне). Вместе с Изумрудом Крыжановским он начал объезжать епархию. Эти деятели предлагали униатским священникам поставить свою подпись на тексте документа о согласии присоединиться к православию. Тем, кто шел им навстречу, тут же выдавали безвозмездную денежную ссуду, жаловали новую церковную одежду и золотые нагрудные кресты, а иных переводили на более выгодные должности (например, в городские церкви и соборы).
И всё же вопрос «воссоединения» униатов с РПЦ оставался нерешённым. Главной причиной многочисленных проблем, возникавших на этом пути, являлась преданность рядовых верующих своей религии. Утратив надежду радикально изменить их настроения в обозримом будущем путем идеологической обработки масс, высшие круги светской и духовной власти решили ликвидировать униатство чисто административными мерами.
Царское правительство решило, что лучшим способом подготовки к ликвидации униатской церкви будет широкое употребление в её повседневной практике ортодоксальной обрядности РПЦ. В феврале 1834 года совещание униатских епископов, «с подачи» Семашко, обязало приходских священников использовать для церковных служб православные молитвенники. А с 1835 года началось введение «чисто православных» обрядов. В 1836 году в униатских церквях демонтировали органы и установили иконостасы, после чего они уже почти не отличались от православных. Было также приказано вести метрические книги униатов на русском языке. Все эти изменения сопровождались насилием. Крестьяне протестовали.
Всё же число сторонников объединения с РПЦ среди священников постепенно увеличивалось. Под влиянием правительственной агитации они искренне верили в то, что «русское православное правительство» будет больше заботиться о них тогда, когда они сами станут православными.
В 1837 году царь Николай I своим указом подчинил Греко-униатскую коллегию департаменту иностранных вероисповеданий Святейшего Синода.
В 1831–37 гг. один за другим умерли пять униатских епископов (А. Головня, И. Жарский, И. Матусевич, К. Сератинский, Л. Яворовский) — противники слияния с РПЦ. А в начале февраля 1838 года умер глава униатов, митрополит Иосафат Булгак, более всех других сопротивлявшийся «воссоединению» (ходили упорные слухи о том, что его отравили).
После этого у Семашко освободились руки. Он потребовал от всех священников дать подписку о согласии на объединение с РПЦ. Правда, такую подписку дали только 186 человек. Большинство воздержалось, а самые смелые пытались бороться. Но отдельные протесты ничего не могли изменить. Секретный комитет по униатским делам, созданный в Петербурге в 1835 году, уже готовил полное уничтожение униатской церкви.
В него вошли 10 человек: от РПЦ — митрополит Московский Филарет, митрополит Новгородский Серафим, архиепископ Тверской Григорий; от правительства — министр внутренних дел Блудов, обер-прокурор синода Нечаев, статс-секретарь Танеев, действительный тайный советник Голицын, генерал граф Толстой; от униатской церкви — епископ Иосиф Семашко и митрополит Иосафат Булгак. Уже по составу комитета можно судить о том, сколь большое значение придавали власти проблеме ликвидации униатства. Из всех его членов только И. Булгак являлся противником этого плана, но после его смерти, наступившей 25 февраля 1838 года, исчезло и это последнее препятствие.
Из секретного письма министра внутренних дел Блудова от 29 мая 1835 года, направленного Семашко, ясно следует, что главной функцией данного комитета являлась вовсе не «защита» униатов от польско-римского влияния, а полная интеграция их в православие.
Разумеется, польское католическое духовенство, помещики и чиновники католического вероисповедания в Беларуси и Украине видели, к чему ведут дело правительство и Синод. Опасаясь полной утраты своего влияния на несколько миллионов беларусов и украинцев, они стали открыто высказывать недовольство политикой Петербурга в отношении униатской церкви. Более половины помещиков-католиков находилось в оппозиции к официальному курсу по этому вопросу. После 1832 года значительное распространение получили действия ксендзов и помещиков, направленные на то, чтобы удержать униатов в их вере, а тех, кто уже перешел в православие, обратить в католичество.
Благодаря этому стихийному движению среди униатских священников на местах появилась надежда устоять против политики Синода и царя на слияние с православной церковью. Но она не сбылась. В ноябре 1838 года вышел царский указ, требовавший от епископов направлять непокорных священников в дальние российские монастыри. Семашко, в свою очередь, желая остановить дальнейшее углубление конфликтной ситуации, в записке от 1 декабря 1838 года просил правительство немедленно приступить к самым решительным действиям.
26 января 1839 года Комитет утвердил Положение о мероприятиях по ликвидации унии. Этот документ предусматривал сочетание кнута и пряника.
Члены комитета не исключали «противодействий как со стороны панов, так и со стороны римского духовенства воссоединению униатов», а посему предложили наделить генерал-губернаторов особыми полномочиями, с той целью, чтобы любые беспорядки, «если бы они и происходили вдруг в нескольких местах, были бы немедля остановлены в самом их начале». Генерал-губернаторов обязали немедленно связываться с военным министром на предмет размещения войск в «подозрительных уездах». Вместе с тем им рекомендовалось не вводить войска без особой нужды в деревни, населенные униатами.
Комитет направил директивы и духовному, и гражданскому начальству, в соответствия с которыми «последнее должно было предупредить помещиков, что всякая попытка с их стороны к сопротивлению и агитации против имеющего произойти акта (упразднения унии — Л. Л.) повлечет за собой ссылку и даже конфискацию поместий». В распоряжение губернаторов послали отряды казаков, расквартированные в Полоцке, где должен был собраться собор.
В то же время, желая избежать массовых протестов со стороны униатских священников, авторы Положения сочли нужным на первых порах пойти им навстречу по ряду мелких вопросов. Так, один из пунктов Положения гласил:
«Поскольку большая часть униатских священников дала подписки о готовности своей присоединиться к православию с условием, что им разрешено было остаться при местных обычаях своих, не противоречащих православию, а, с другой стороны, быстрое изменение таких, как бритье бороды и ношение теперешнего платья, избавило бы их влияния на народ, надо засвидетельствовать, что не будет требоваться изменения прежних, стариной установленных обычаев. Такое засвидетельствование от наивысшей власти удобнее сообщить секретными сношениями греко-униатским епископам, чтобы они предъявили это священникам вместе с провозглашением им синодского указа».
Ну, а для тех, кто всё равно будет противиться, Положение предусматривало иное обращение:
«Если духовные окажут сопротивление начальству, так их можно переводить либо в униатские монастыри южных губерний, окруженные православными приходами, либо в православные монастыри великорусских губерний».
Что касается униатских епископов, то Семашко был уверен в том, что без особых проблем добьется от них согласия на упразднение униатской церкви. К сожалению, он не ошибся. Хорошо продуманные меры индивидуального воздействия, предпринимавшиеся им и его ближайшими помощниками в течение нескольких последних лет, дали соответствующий результат. Героев среди высших иерархов не нашлось. Святые отцы, выступавшие «против», покинули этот мир до начала Собора в Полоцке.
Собравшись в Полоцке, 25 епископов без всяких возражений подписали 12 февраля 1839 года «Соборный акт о воссоединении». Текст документа заранее подготовил упомянутый выше секретный Комитет. Естественно, в нем содержалось заявление о том, что «предки наши, по языку и происхождения, всегда составляли неделимую часть Русского народа», а Россия называлась исключительно «матерью нашей».
