Охота за атомной бомбой

А в это время в Москве довольный Сталин позвонил по аппарату "ВЧ" Лаврентию Берия и попросил представить ему список фамилий самых выдающихся участников советского атомного проекта. Он пребывал в благодушном настроении и хотел раздать Сталинские премии и другие награды. Берия сказал ему, что подобный список был им составлен заранее.

Сталин выдержал, как всегда, многозначительную паузу, а затем спросил:

- Почему же заранее?

- На всякий случай, товарищ Сталин. Если бы бомба не взорвалась, мы бы свели счеты с каждым из этого списка.

- Ты хочешь сказать, что либо грудь в крестах, либо голова в кустах? Я правильно понимаю?

- Совершенно верно, товарищ Сталин.

- Полагаю, что ты тоже занесен в этот список.

Берия насторожился, совершенно не понимая, что он под этим имеет в виду.

- Не уверен, что правильно понимаю вас.

- Но ведь ты же отвечаешь за конечный результат. Вспомни, что говорил Капица: "Большой недостаток товарища Берия заключается в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и знать партитуру. А в этом Берия не силен"1.

То, что Сталин упомянул имя прославленного Петра Капицы, привело Берия в крайнее изумление: ведь в октябре 1945 года этот ученый сам попросил, чтобы его отстранили от участия в атомной программе. Свою просьбу он мотивировал нежеланием присоединяться к "патриархам" и намерением посвятить себя "чистой науке". Хозяин никогда ничего не говорил просто так. Однако Берия услышал только "До свидания, Лаврентий", щелчок и длинные гудки. Разъяренный, он положил трубку.

Приблизительно в то же самое время Авраамий Завенягин вызвал полковника Квасникова к себе в кабинет для разговора с Игорем Васильевичем Курчатовым, который только что вернулся с места проведения испытаний атомной бомбы. Завенягин был заместителем председателя Совета Министров.

Об этой встрече рассказал мне сам Квасников.

Курчатов тепло поприветствовал Квасникова и, повернувшись к Завенягину, сказал:

- По правде говоря, Авраамий Павлович, мы должны поблагодарить нашу разведку. Хотя я и один имел доступ к добытым ею материалам, я все равно вправе официально заявить, что чекисты внесли неоценимый вклад в дело создания советской атомной бомбы. Я мог бы сказать, что доля их участия составляет шестьдесят процентов, а оставшиеся сорок принадлежат нам, ученым.

- Думаю, что вы, Игорь Васильевич, переоцениваете их заслуги, заговорщически взглянув на Квасникова, заметил Завенягин. - Вы выражаете им чрезмерное доверие. Пятьдесят на пятьдесят, так было бы справедливее. И, что самое главное, в таком случае ваши коллеги не обидятся.

- Ладно, пусть будет фифти-фифти, - согласился Курчатов и, повернувшись к Квасникову, спросил: - А не обидятся ли тогда чекисты, Леонид Романович?

- Конечно нет! - воскликнул Квасников, польщенный тем, что Борода похвалил участников операции "Энормоз". - Мы всегда понимали, что бомбу создают ученые и специалисты, а не секретные службы.

Таким образом, Квасников воздал должное героическим усилиям советских физиков, работавших в невыносимых условиях военного времени, а затем подвел итоги:

- Мы никогда не вступали в соревнование с учеными. Мы просто делали свою работу. Как говорится, кесарю - кесарево, Богу - Богово.

Пока эти слова Христа звучали в одном из кремлевских кабинетов, Квасникову пришла в голову другая мысль:

- Кстати, Игорь Васильевич, могу ли я доложить своему начальству о вашей оценке нашей работы?

- Конечно, - ответил Курчатов. - Скажите, что, по моему мнению, работа, проделанная вашими сотрудниками, заслуживает высочайших похвал. Не забудьте также передать нашу благодарность тем иностранным ученым, которые рисковали карьерой, а порой даже жизнью, предоставляя нам данные, касающиеся атомной проблемы. Их информация, полученная опытным путем, помогла нам не только сократить сроки изготовления атомной бомбы, но и сэкономить миллионы рублей.

Курчатов предложил представить к государственным наградам всех разведчиков, участвовавших в проведении операции "Энормоз". Однако подобные решения принимал не он, а Берия. А Берия всегда подозрительно относился к Квасникову, в 1945 году он не удовлетворил ходатайство генерала Фитина о награждении Квасникова. Более того, в 1946 году он отправил Фитина на работу в Свердловск. Квасников знал, что в отсутствие своего покровителя он постоянно находится под прицелом Берия. Однако, работая бок о бок с ним над завершением атомного проекта, Леонид Романович сумел доказать свою значимость и необходимость в операции "Энормоз" и тем самым смягчить Берия. Благодаря похвалам Курчатова и поддержке Завенягина он все-таки получил в том же году орден Ленина.

Последнее задание

Следующая встреча Марка и Лесли состоялась в зоопарке перед вольером с попугаями. Он не сразу узнал ее, поскольку она была одета в роскошную норковую шубу и стояла прямо напротив щебечущих птиц. Увидев изумление Марка, она небрежно поправила шубу и сказала, что купила ее на деньги, выданные им от имени Центра.

- Примите мои поздравления с удачной покупкой, но я боюсь, что Млад теперь может не узнать вас.

- А причем здесь он? Почему вы говорите мне о нем, Мильт1?

- Потому что Центр поручает вам передать ему пять тысяч долларов за его прежние заслуги. Так сказать, в виде поощрения за предоставленную информацию. Поскольку я не вхожу в число лиц, близко с ним знакомых, то вы встретитесь с ним одна, а я буду наблюдать за вами издалека. Когда можно было бы устроить эту встречу?

- Это должно произойти через две недели там, где он работает.

- То есть?

- В Чикаго. Мы уже знаем место встречи. Я должна звонить ему по телефону на работу, а ровно через неделю после моего звонка, в семь часов вечера, он будет ждать меня у выхода из университета.

- Прекрасно! Я куплю билеты до Чикаго для нас двоих. Встретимся на вокзале. Таким образом, у каждого из нас будет больше шансов выявить возможную слежку.

После этого Марк и Лесли сочли необходимым обсудить мельчайшие детали этой встречи. Попугаи наблюдали за ними, но, к счастью, не понимали слов. Когда разведчики-нелегалы расстались, люди, подошедшие к вольеру, услышали только свист, который, возможно, означал: "Ты хорошо позавтракал, Жако?"

* * *

Поездка Лесли в Чикаго завершилась удачно: она привезла ценные для разведки материалы по оружейному плутонию, которые поступили от Анты и Адена через Млада. Это была последняя встреча Млада с супружеской парой американских физиков. После этого они передавались на связь Марку, который получил через Млада и Лесли полезную для себя информацию. Марк был поставлен в известность об условиях и способах связи. Центр рекомендовал ему в один из выходных отправиться вместе с физиками на лыжную прогулку, позвонив им по телефону за два дня до встречи.

Незадолго до поездки Марка в Хэнфорд на связь с ним вышел кадровый сотрудник ЦРУ - агент Герберт. Из-за редких явок - а они проводились с ним раз в три-четыре месяца - цэрэушник считал, что русские ему не доверяют.

Для опытного нелегала Марка эти нюансы имели особое значение при решении вопроса, встречаться ему с Гербертом самому или нет. Прекрасно понимая, что в его положении даже малейшая ошибка может стать последней (что впоследствии и произошло1), он по собственному каналу связи с Москвой сообщил в Центр о своих опасениях.

Ответ был получен во время очередного сеанса радиосвязи:

"Операцию по связи с Гербертом поручите провести Лесли. Полученную ею ранее информацию из Чикаго передайте Клоду через тайник в районе Уайт-Плейнса".

На другой день Марк связался с Лесли и сообщил ей о решении Центра. Она охотно согласилась его выполнить и через неделю успешно осуществила встречу с Гербертом. От него она получила копию законопроекта Трумэна о создании Совета национальной безопасности (СНБ) и об организации при нем Центрального разведывательного управления (ЦРУ).

В положении о ЦРУ, как сообщалось в шифровке в Центр, определялись такие задачи: