Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.

Нина Акулова передала свою находку начальнице раскопа, Гайде Андреевне Авдусиной. Та позвала Артемия Владимировича Арциховского. В этот момент Арциховский стоял на вымостке XIV века, на съезде с Холопьей улицы во двор усадьбы. По рассказам очевидцев, Артемий Владимирович несколько минут буквально произнести слова не мог, только махал руками и сипел. Наконец, хриплым голосом он прокричал что-то в духе: «Этой находки я ждал двадцать лет!». По другим данным: «Я этой находки ждал всю жизнь!»

Так было совершено, пожалуй, самое революционное открытие во всей археологии Новгорода, а то и всей Древней Руси.

Очень скоро выяснилось — берестяные грамоты находили и раньше, только никто не понимал, что же это такое. Буквы на этих грамотах были менее заметны, — ведь новгородцы вовсе не стремились сохранить для нас важный источник. Когда берестяное письмо переставало быть нужным, они комкали его и непринужденно вышвыривали в грязь. Скомканная береста принимала форму, действительно напоминавшую форму поплавка; так, в качестве поплавков, берестяные грамоты и фиксировались в полевых описях, хранились в коллекциях, даже выставлялись на витринах музеев.

Известно несколько поразительных случаев, когда в музеях делались без преувеличения эпохальные открытия. В музее был открыт… африканский павлин. Ученый Джеймс Чэпин обнаружил бесценные чучела африканских павлинов… на мусорной куче. Ведь «всем известно», что павлины в Африке не водятся! Раз так — этим чучелам нечего делать в коллекциях, привезенных из Конго! [116. С. 147]

Еще более удивительное открытие было сделано… в зоопарке города Хелаабруннер, под Мюнхеном. В 1944 году во время одной из ковровых бомбардировок американской авиации в зоопарке погибло много шимпанзе. Бедные животные умерли не от ран — от страха. Жуткий гром артиллерии, разрывы бомб, грохот рушащихся зданий вызвал у них такой ужас, что несчастные животные погибли. Все эти шимпанзе принадлежали к «карликовой разновидности»… Выяснилось — вовсе ни к какой не разновидности, а к особому виду, который к шимпанзе имеет самое приблизительное отношение. Новый вид человекообразных обезьян назвали бонобо — так называли их африканцы.

Самое интересное — сторожа зоопарка отлично знали, что речь идет о разных видах. Они знали, что бонобо и шимпанзе «говорят на разных языках», не понимают друг друга. Что в криках шимпанзе явственно слышатся звуки «о» и «у», а у бонобо «а» и «е», да и характер, поведение этих животных совершенно различны. Сторожам просто и в голову не приходило рассказать научным работникам о таких очевидных вещах… [116. С. 35]

Берестяные грамоты открыты были «как полагается» — на раскопе. Но ведь и до этого они хранились в музеях и в коллекциях научных учреждений; это научный мир никак не мог понять, каким сокровищем обладает.

Есть сведения, что новгородские грамоты были еще в музее новгородского краеведа и коллекционера В. С. Передольского, в начале XX века. Мальчишки, бывавшие в этом музее, даже затеяли увлекательную игру в берестяную почту — стали писать друг другу на бересте.

Почему эти грамоты уже тогда не обратили на себя внимания?! Может быть, из-за их краткости, отрывочности.

И в слое Новгорода Великого находят порой кусочки бересты с «содержательной» надписью типа «От Филиппа ко…» А к кому — неизвестно, вся остальная часть грамоты оторвана. В наши дни такие обрывки тоже собирают — уже потому, что в любой момент могут отыскаться остальные обрывки грамоты, и текст можно будет прочитать. Но, конечно же, такие ничтожные обрывки вне связи с другими не дают представления о письменности новгородцев. Ведь всегда были известны короткие надписи на самых различных предметах — на керамике, оружии, на стенах каменных сооружений.

А может быть и иначе — краевед отлично понимал, что владеет доказательствами письменности Древней Руси, но представления не имел, насколько это важно для науки… Что, об этом ничего не известно?! А он и не знал…

В общем — научный анекдот не хуже открытия африканского павлина и бонобо.

С 1951 года обрывки берестяных грамот найдены даже в слоях других древнерусских городов (или в коллекциях раскопок, произведенных давным-давно). Четырнадцать грамот найдено в Старой Руссе, десять — в Смоленске, четыре — в Пскове, одна — в Витебске. Чаще всего это не полные тексты, а лишь плохо сохранившиеся обрывки берестяных грамот, остатки былого великолепия; да и масштаб находок в других городах не сравним с обилием находок в Новгороде. Ведь нигде не было таких великолепных условий для сохранности бересты, как здесь.

Здесь же вторую грамоту нашли уже 21 июля, 28 июля — третью.

За три года — с 1951 по 1953-й — найдено 106 писем, документов, записок на память, кусков из бухгалтерских книг и так далее.

К 1978 году число берестяных грамот в Новгороде достигло 571.

К 2003 году известно 915 берестяных грамот.

В двух письмах встречено название «берёсто» — так называли новгородские берестяные грамоты в Новгороде.

Трудно представить себе находку, которая могла бы сильнее перевернуть представления о жизни Древней Руси, чем эта.

Первая берестяная грамота, найденная Ниной Акуловой 26 июля 1951 года, — это пространная запись о налогах, которые должны были уплачивать жители разных сел некому Фоме. Кто этот Фома — мы не знаем до сих пор; высказывались предположения и о том, что он — боярин, и что он — духовное лицо. Очевидно лишь, что Фома владел несколькими селами и получал от их обитателей «позем» и «дар» — два вида налогов-повинностей. Позем уплачивался за право крестьянина жить на его земле. Дар — во время посещений феодалом своих владений.

Вторая берестяная грамота, найденная 27 июля 1951 года, тоже содержала записи о даре; упоминались даже имена крестьян, вносящих налог. Судя по именам, были они по национальности карелы.

Третья берестяная грамота — это уже не обрывок хозяйственного документа, а письмо. Настоящее письмо, написанное неким Грикшей (то есть Григорием) к Есифу (Иосифу). «Поклон от Грикши к Есипу. Прислав Онанья, молви… Яз ему отвечал не рекл ми Есиф варити перевары ни от кого. Он прислал к Федось: вари ты пиво, сидишь на безотьщине, не варишь жито».

Кто этот Онанья? Скорее всего, управляющий владениями феодала — а иначе чего он распоряжается? Во всяком случае, Онанья пытается распоряжаться, приказывает варить пиво Григорию. Тот отказывает: мол, Есиф не велел варить пива. Тогда Онанья требует варить пиво от Федосьи — раз она «сидит на безотьщине», пусть варит. То есть раз пользуется участком земли, который не перешел к ней от отца, то пусть несет и такую повинность в пользу Онаньи. А Григорий все сомневается в праве Онаньи распоряжаться, приказывать варить пиво.

Уже эта грамота заставляет задуматься: ведь ясно, писал сельский житель (скорее всего, сельский староста) феодалу, живущему в Новгороде. Значит, и сельские жители были грамотны… хотя бы некоторые. Вот вышел Онанья за пределы неких признаваемых всеми границ — и крестьянин пишет владельцу земли, просит приструнить своего представителя. А ведь считалось — крестьяне на Руси были поголовно неграмотны…

До конца сезона 1951 года нашли еще десять грамот, от XII до XV века. Среди них — и хозяйственные документы, распоряжения, жалобы… даже загадка. «Есть град межу небом и землею, а к нему еде посол без пути, везе грамоту неписану». На современном русском языке: «Между небом и землей есть город, а к нему едет посол без пути, везет ненаписанную грамоту».

Такие загадки загадывали еще в начале XX века, смысл текста понятен: город между небом и землей — это ковчег, в котором Ной спасается от потопа, везет в нем всю будущую фауну Земли. Немой посол — это голубь, которого праотец Ной отправил искать, не спали ли воды Всемирного потопа, не выступила ли где-то Земля. Грамота неписаная — это масличная ветвь, которую голубь принес в клюве после своего третьего полета. Увидев ветвь, Ной понял — где-то уже есть земля, свободная от воды. Это оказалась гора Арарат, и именно к ней пристал в конце концов ковчег. Одно из библейских обществ США даже пыталось искать Ковчег Завета на склонах горы Арарат… Правда, вроде бы, не нашли — но кто знает, может, еще и отыщется.