Сильбо Гомера и другие

Думается, что этим волшебным и магическим «языком» в южнославянских легендах и был ныне исчезнувший язык свиста, которым некогда, как в болгарских Родопах, владело местное фракийское население горных пастухов (у них, видимо, и сохранялся тотемный культ змей, в древности широко известный на Крите, в Греции, в Малой Азии и на Балканах). От этого «магического языка» сохранились лишь смутные следы в фольклоре южно-славянских народов и остатки древней свистовой связи, деградировавшие в простые свистовые сигналы. Впрочем, это только наше предположение и основание для него мы черпаем из древнерусских былин и фольклора соседних народов, где понятие «свиста», особенно чудовищного и магического, связано со змеями (змеепоклонниками?) и с искусством подражать голосам зверей, говорить на их языке и понимать его. Например, в былине об Илье Муромце и Соловье-Разбойнике (образ весьма неясный и загадочный в русском фольклоре) можно встретить следующие строки:

Если обратить внимание на какие-то весьма смутные следы свистовой дистанционной связи у балканского горного пастушеского населения, сохранившего свой древний антропологический тип и отдельные элементы старой дославянской культуры, и сравнить со «свистящими группами» в Западном Средиземноморье, то можно прийти к следующим выводам. Вначале складывается впечатление, что «хозяевами» языков свиста в Европе, от гор Кавказа (в их Восточно-Понтийских отрогах) до Пиренейского полуострова, учитывая возможное родство гуанчей с одной из коренных североафриканских или южнопиренейских групп, было древнейшее доиндоевропейское население Средиземноморья. Его связывают некоторые исследователи с предполагаемым «иберо-кавказским» этническим пластом древности, будто бы некогда простиравшимся от гор Кавказа до берегов Северной Африки и Бискайского залива (впрочем, эта теория, или гипотеза, еще не получила окончательного признания со стороны всех исследователей).

В далекой палеолитической древности, считают сторонники «иберо-кавказского» языкового и культурного родства, как раз по этим районам, от берегов Каспия до берегов Атлантики и далее в Европу, распространялись племена и народы одной огромной и в общем-то единой палеолитической «капсийской культуры». На одном конце ее были горы Кавказа, на другом — Пиренеи и Калабрийские горы. Здесь, в Пиренеях, от тех далеких времен уцелели загадочные баски, ныне считаемые некоторыми исследователями дальними родственниками коренных кавказских народов. С «капсийской культурой» палеолита часть лингвистов связывает так называемые «ностратические языки», одни из самых древнейших в Европе и Азии.

Может быть, именно от этих первых народов Средиземноморья приемы перевода обычного разговорного языка в свистовой, вместе с другими элементами материальной и духовной культуры, передавались поэтапно от народа к народу, а вернее, из языка в язык, пока не дошли до наших дней? Ведь не случайно «европейские» языки свиста сохранились лишь в тех горных районах, где сохранился и древнейший в Европе антропологический тип населения, восходящий еще, как считают антропологи, к среднему и верхнему палеолиту. Такими выступают перед нами жители деревеньки Кушкей в Восточно-Понтийских горах (может быть, потомки древнеколхидских племен моссиников, о которых сообщал Ксенофонт и другие античные авторы). Таким населением по своему антропологическому типу оказываются и жители горных районов Болгарии (Родопы) и Югославии («динарский» антропологический тип, который объединяют в «балкано-кавказскую» антропологическую общность). Такими же «чистыми» кроманьонцами считали некогда живших гуанчей Канарских островов, а ныне считают басков Пиренейского полуострова, сохранившихся в сложнейших перипетиях исторического процесса в горах древней Иберии (не путайте Иберию или Иверию на Кавказе — Грузию). Что это — случайность или закономерность?

К сожалению, ответить пока однозначно на этот непростой вопрос не представляется возможным. Можно предположить здесь другое: языки свиста возникали независимо один от одного в каждом из названных районов потому, что это было связано с такой древнейшей профессией как горное пастушество, пожалуй, одной из древнейших среди скотоводческих профессий, возникшей еще в раннем неолите, а может быть, и в конце мезолита. Специфика горного скотоводства (овцеводство) и природно-географические условия горных ландшафтов, вероятно, и были теми основными созидающими факторами в возникновении языков свиста как надежных средств дальней дистанционной связи. Что же касается антропологического типа, то он сохранялся в этих районах, как сохраняется до сих пор, независимо от смены языков и занятий населения (от охоты и собирательства к скотоводству). Кто знает…

Открытие в 1964 году «свистящей деревни» Кушкей в Турции поставило исследователей в затруднительное положение. В 1968 году в № 1 журнала «Вокруг света» мне впервые пришлось писать о языках свиста в мире, и тогда в рассказе о них {раздел «Этот свистящий, свистящий, свистящий мир…») мною было написано: «Выходит, что ареал языков свиста довольно широк, и, может быть, в самое ближайшее время последуют новые открытия в этой области. Где, в какой точке земного шара? Наверняка это случится (если, конечно, случится) в каком-либо горном районе мира». По-своему «прогноз» этот оправдался: в 1973 году американец Р. Кагли открыл в майзерангском районе Непала новый язык свиста. Это — чепанг, или шепанг, тибето-бирманский язык, относящийся, как и турецкий, к нетональным языкам мира, и он тоже имеет свой «свистовой заменитель».

В лаконичном предварительном сообщении Кагли пишет (его работа находится в печати), что здесь свистовой «двойник» разговорного языка тоже основан на нормальной речи, так что любое выражение в шепанге имеет свой «свистковый эквивалент». Однако эта форма свистовой связи гораздо более неопределенна, чем разговорный язык, и используется в очень ограниченном количестве жизненных ситуаций, например, во время ночного лова рыбы. Да и свистят здесь местные жители не с помощью пальцев рук, а лишь одними губами, поэтому звук получается не очень сильным, как в других «сильбо планеты». По его мнению, общая долгота и интенсивность звука в свистовом языке обычно равна разговорному эквиваленту, то есть простому разговору. В то же время согласные звуки этого нетонального языка активно подвергаются артикуляции, что вызывает разрывы в свисте на высоких частотах, напоминающие паузы в нормальной речи. Помимо этого, сама артикуляция тоже вызывает тональные изменения длины слога, которые накладываются на общий «рисунок» свиста.

Как и в других свистовых языках, в «сильбо шепанг» большое значение имеет высота тона звука, и Кагли определил ее для различных согласных и гласных звуков — в зависимости от их положения в слоге. Как заметил Кагли, его информатор свистел в двух разных ключах. Так, он использовал «зовущую» интонацию с тяжелым ударением в свисте, когда к кому-либо обращался с вопросом, вызывая на разговор, и прибегал к «разговорному стилю» при передаче словесных выражений. К сожалению, Кагли мало что сообщил об «этнографической» стороне вопроса в «сильбо шепанг», ограничившись лишь фонетическим и лингвистическим анализом этого нового языка свиста, открытого, как и следовало ожидать, в еще одной горной стране мира…

Помимо Непала, этнографы сообщали, что, кажется, еще один язык свиста можно встретить в Кашмире, у загадочных хунза, известных под именем «народа долгожителей». Так ли это, пока трудно утверждать, ибо достоверных сведений из этого затерянного уголка планеты ученые ждут годами…

Сейчас, после открытия языков свиста в Турции и Непале и смутных их следов на Балканах, вряд ли кто сможет убедительно доказать, что языки свиста распространялись из какого-то единого «центра», например, мифической Атлантиды. Наоборот, столь широкое их распространение, видимо, в глубокой древности и у самых разных народов, среди которых встречаются народы более «старые» и более «молодые», говорит об обратном — об их независимом «изобретении» в разных точках планеты и в разное время. Но, судя по «родословной» некоторых из «сильбо», они возникли на ранних этапах человеческой истории — может быть, даже в палеолите и мезолите. Ведь, что проще, чем научиться подавать свистовые сигналы друг другу, подражая птицам? Для этого не нужно быть «архимедом», высвистывающим на любом из языков мира «эврика»! И тем не менее феномен языков свиста поразителен — перейти от элементарных свистовых сигналов к «нормальному» разговорному языку, основанному на другой системе звуков и, в общем-то, на другой системе передачи информации. И это достойно всяческого удивления!