Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

Все дети старше десяти лет принимали активное участие в обороне села. Цистерну с водой обложили со всех сторон мешками, набитыми песком. Генератор, медицинское оборудование, склады оружия, боеприпасов и продовольствия находились с самого начала в подземных помещениях.

Жизнь шла своим чередом, хотя в убежищах. Школьные занятия, обеды, игры и все повседневные дела велись теперь под землей. На ночь дети отправлялись в специальные спальни, оборудованные вагонкой и помещавшиеся в огромных бетонных трубах, погруженных глубоко в землю и перекрытых толстым слоем грунта, а сверху еще мешками с песком.

Когда артиллерийский обстрел прекращался, дети и работники села выходили из убежищ, чтобы поиграть, распрямить застывшие члены и ухаживать за газонами и клумбами.

Не прошло и недели, как воспитателям удалось убедить детей, что свист и взрывы снарядов - обыкновенная неприятность, нередко встречающаяся в повседневной жизни.

Внизу, в кибуце Эйн-Ор, Ари лихорадочно искал решение. Все остальные населенные пункты должны были сами позаботиться о своей обороне, но в Ган-Дафне проживало человек шестьсот детей, к тому же селение было расположено в самом опасном месте, непосредственно под крепостью Форт-Эстер. Запасов продовольствия должно было хватить на месяц, в воде тоже не будет недостатка, если в цистерну не попадет снаряд. Хуже было с топливом. Ночи в горах были очень холодные, а Ари знал, что доктор Либерман согласится скорее замерзнуть, чем вырубить и пустить на топливо драгоценные молодые деревца. Телефонная линия была перерезана, и пришлось установить систему световой сигнализации между Ган-Дафной и Яд-Элем. Детское село было совершенно отрезано от внешнего мира, и добраться туда можно было только по крутому западному склону, в высшей степени опасному: нужно было с опасностью для жизни карабкаться по скалам вверх на высоту 600 метров, да и то лишь ночью.

Но не снабжение и не связь волновали Ари. Он боялся кровавой резни. Он не имел ни малейшего понятия, когда лопнет пущенный им слух о "неприступности" Ган-Дафны.

Перебрав все запасы оружия, Ари наскреб для селения с дюжину испанских винтовок выпуска 1880 года, 23 самодельных ружья и ветхое венгерское противотанковое орудие с пятью зарядами.

Зееву Гильбоа с группой в двадцать пальмахников поручили доставку этого оружия. Все, конечно, пришлось навьючить на себя. Противотанковое орудие предварительно разобрали на части. Когда стемнело, отряд пустился в путь; карабкаться по западному склону пришлось всю ночь.

В одном месте они прошли всего в нескольких шагах от Абу-Йеши. Это был один из самых опасных участков: пришлось покрыть по-пластунски расстояние в четверть километра под самым носом у диверсантов.

Вид у Ган-Дафны был печальный. Много зданий было повреждено, клумбы - все перерыты, статуя Дафны сбита с пьедестала. Тем не менее дети хранили удивительное хладнокровие, а система обороны работала безотказно, Зеев не смог удержать улыбки, когда навстречу отряду вышел доктор Либерман с пистолетом на боку. Весь поселок облегченно вздохнул, когда пришло такое подкрепление.

Артиллерийский обстрел продолжался еще дней десять. Горные орудия разрушили здание за зданием. Вскоре последовали и людские потери: снаряд разорвался неподалеку от входа в убежище, и двое детей погибло.

Но Кавуки требовал действий. Каси пытался организовать две или три робких вылазки. Каждый раз его люди попадали в засаду и погибали, так как Зеев растянул оборону Ган-Дафны чуть ли не до самых стен Форт-Эстер. Пальмахники парни и девушки - пробрались к крепости, а также к Абу-Йеше, и следили за каждым движением арабов.

Тем временем из Тель-Авивского штаба Хаганы явился курьер. Ари немедленно созвал командиров всех селений. В Тель-Авиве приняли решение относительно детей, проживающих в прифронтовой полосе. Штаб предлагал перевезти детей в Саронскую долину, поближе к Тель-Авиву и к морю, где положение было не таким критическим и где их с удовольствием приютят кибуцы и мошавы. Между строк можно было прочитать, что положение стало настолько опасным, что Хагана уже сейчас принимала меры на случай, если детей придется эвакуировать морем, чтобы спасти от поголовной резни в случае победы арабов.

Это был не приказ: каждый кибуц и мошав должны были сами принять решение. С одной стороны, люди будут драться самоотверженнее, если дети будут при них; но с другой стороны, нельзя было не считаться и с угрозой массовой резни.

Для этих людей эвакуация детей была вдвойне тягостна, так как она означала еще одно отступление. Большинство из них приехало сюда, спасаясь от ужасов, и эти поля были в их глазах последним рубежом, за которым нет отступления. За пределами Палестины надеяться им было не на что.

Каждое селение решило этот вопрос по-своему. Некоторые более старые селения наотрез отказались отпустить своих детей. Другие заявили, что они будут стоять до последнего, а если придется умереть - то всем вместе: они не хотели, чтобы их дети знали, что такое отступление. Третьи, отрезанные в горах и терпящие нужду во всем, каким-то образом вывели детей из окружения для дальнейшей эвакуации.

Ответственность же за Ган-Дафну лежала буквально на всех.

Разведчики донесли Ари, что Кавуки вовсю нажимает на Мухаммеда Каси, требуя наступления. Продовольствия становилось все меньше, а топлива давно уже не было. Прямые попадания повредили цистерну. Хотя никто и не жаловался, но жизнь в убежищах сказывалась на всех.

Командиры долины Хулы единогласно решили, что младших детей необходимо вывезти из Ган-Дафны. Весь вопрос был в том, как это сделать? Просить о временном прекращении огня не имело смысла, так как в этом таилась двойная опасность: во-первых, Каси непременно нарушит его, а во-вторых, это значило бы показать свою слабость. Если Ари попытается направить в Ган-Дафну автоколонну, то ему придется для этого сосредоточить все силы Хулы; только тогда он сможет пробить себе дорогу. Речь шла не о том, выиграть или проиграть очередное сражение. Поражение в этом случае было равносильно гибели детей.

И как уже столько раз в прошлом, Ари предстояло найти выход из почти безвыходного положения. И так как у него другого выхода не было, ему пришлось разработать фантастический план, который превосходил по дерзости все что он до сих пор совершил.

Предусмотрев все мельчайшие подробности, Ари поручил Давиду подобрать отряд для проведения плана в жизнь, а сам отправился в Ган-Дафну. Карабкание по скалам причиняло ему сильную боль буквально на каждом шагу. Нога все время ныла, а несколько раз и совсем отказывалась служить, пока он взбирался ночью на гору. Зато очень помогало то, что он был хорошо знаком с местностью еще с детства. Он добрался в Ган-Дафну на рассвете и немедленно созвал совещание в штабном бункере. На совещание явились все начальники отделений, среди них Зеев, Иордана, доктор Либерман и Китти.

- У нас здесь двести пятьдесят детей моложе двенадцати лет, - начал Ари без предисловий. - Завтра ночью мы их всех вывезем отсюда.

Он посмотрел в изумленные лица присутствовавших.

- В мошаве Яд-Эль сейчас собирается отряд, - продолжал он. Нынешней ночью Давид Бен Ами поведет четыреста человек со всей Хулы по западному склону горы в Ган-Дафну. Если все пойдет хорошо, то есть, если их не обнаружат, они доберутся сюда завтра на рассвете. Следующей ночью двести пятьдесят мужчин понесут вниз столько же детей. Остальные полтораста будут сопровождать и охранять их. Добавлю для вашего сведения, что мы выдали этим людям решительно все автоматическое и скорострельное оружие, которым мы располагаем в долине Хулы.

Десяток с лишним человек, присутствовавших на совещании, уставились на Ари, словно он был не в своем уме. Прошла целая минута; никто не проронил ни слова.

Наконец Зеев Гильбоа встал на ноги.

- Ари, боюсь, что я тебя не понял. Неужели ты в самом деле собираешься понести двести пятьдесят детей вниз по обрыву, да еще ночью?