Шпионы XX века

КГБ, очевидно, задавались следующие вопросы. Насколько искренне заинтересованы Англия и Франция в союзе с Москвой? Если мы подпишемся под союзом и начнется война, выступят ли Франция и Англия против Германии? С другой стороны, насколько возможен союз между Британией, Францией, Германией и Италией, направленный против нас? Каковы намерения Японии? Присоединится ли она к такому союзу? Насколько мощна военная машина Германии?

В силу своих обязанностей Маклин мог видеть практически всю переписку посольства в Париже. Посол сэр Эрик Фиппс был раньше послом в Берлине и занимал там твердую антинацистскую позицию. В Париже он пришел к выводу (в отличие от точки зрения СИС), что французы драться не будут. Обеспокоенный возможностью того, что Великобритании придется в одиночку противостоять Германии, сэр Фиппс видел в умиротворении наилучший выход(19). Эти оценки воли Франции к борьбе и факт обращения столь крупного дипломата к политике умиротворения Гитлера чрезвычайно заинтересовали КГБ. Интерес подогревался и тем, что сообщения Берджесса из Лондона подтверждали позицию Франции и рисовали мрачную картину широкого распространения прогерманских настроений в самой Великобритании.

КГБ получал сообщения от советского посольства в Риме. Источником информации был агент, работающий в английском посольстве. Этот человек регулярно переснимал содержимое посольского сейфа и передавал один экземпляр фотокопий документов итальянской секретной службе, а второй – русским. Таким образом, телеграмма министра иностранных дел лорда Галифакса послу в Берлине Невиллу Гендерсону, направленная последним в Рим, нашла дорогу в Москву. Вне всякого сомнения, из нее КГБ узнал, что Лондон, ведя переговоры о союзе с СССР, на самом деле предпочел бы альянс с Германией. Доктор М. Тоскано, как историк, комментирует: «Находясь перед труднейшим выбором из предложений, поступивших одновременно из Берлина, Лондона и Парижа, зная цели нацистской политики, Москва рассматривала информацию о том, что Англия на самом деле не горит энтузиазмом вступить в союз, как фактор первостепенного значения»(20).

Журналисты, коллеги Филби в Испании, припоминают, что тот не удовлетворялся общими сведениями о передвижении войск. Он всегда стремился узнать их численность, номера дивизий и полков, состав вооружений – сведения, которые совершенно не интересовали читателей «Таймс» и никогда не появлялись в публикациях. Филби передавал такого рода информацию, а также собственные оценки военных действий фашистов, когда вместе с другими журналистами отправлялся через французскую границу повеселиться.

«По счастью, кроме обстриженных цензурой материалов для «Таймс», – писал он, – я мог сообщать новости и тем лицам, которых не интересовала радостная картина, подмалеванная Генеральным штабом; лицам, которые хотели знать лишь ясные факты войны: численность частей и соединений, калибр орудий, технические характеристики танков и т. д. С этой точки зрения мое пребывание в Аррасе (место расположения английского штаба) было просто потерей времени»(21).

Маклин также, вплоть до того момента, пока нацисты не появились у ворот Парижа и посольство не было вынуждено эвакуироваться, располагал информацией, представлявшей для русских большой интерес. В частности, он информировал их об англо-французских планах поддержки Финляндии в её зимней войне с Советским Союзом и намерении бомбардировать бакинские нефтепромыслы с целью нарушить снабжение немцев нефтью(22).

Но, видимо, самую большую службу Советскому Союзу в это время сослужили Рихард Зорге и его токийская группа. Зорге, наполовину немец по национальности, родился в России в 1895 году и получил образование в Берлине. Он обратился к коммунизму, когда был солдатом во время первой мировой войны. Коммунизм – единственный путь предотвращения новых империалистических войн, считал он (здесь невозможно избежать сравнения с Кимом Филби!). Высокий, привлекательный, слегка прихрамывающий, любитель женщин и выпивки, он, казалось бы, совсем не подходил на роль «надежного» офицера КГБ высокого ранга. Однажды в Токио, будучи пьяным, он на большой скорости врезался на мотоцикле в стену, и одному из его агентов пришлось мчаться в госпиталь, чтобы изъять из карманов пострадавшего компрометирующие документы раньше, чем это сделает полиция. Но КГБ остро нуждался в надежной политической информации из Китая и Японии. И Зорге был завербован разведывательной секцией Коминтерна в 1925 году. После командировок в Великобританию и Скандинавию в 1928 – 1929 годах он был переведен в военную разведку и направлен в Шанхай. Москву в то время интересовало влияние китайской революции на мировое коммунистическое движение.

В 1933 году Зорге опять в Москве. Он получает новые инструкции, которые, вероятно, были сформулированы лично Сталиным. Маньчжурский инцидент [29] вызвал глубокую озабоченность Москвы экспансионистской политикой Японии и её отношением к Советскому Союзу. Успех миссии Зорге в Китае делал его идеальным агентом в Японии. Действуя тщательно и терпеливо (стиль, вообще характерный для его группы), Зорге потратил два года на подготовительную работу. Агент разведывательной службы Коминтерна Бранко Вукелич направляется в Токио в качестве корреспондента французского журнала «Вю» и белградской газеты «Политика». Он должен был стать помощником Зорге. Мияги Етоку – японский художник, получивший образование в Америке, член компартии США, возвращается в Японию для выполнения специального задания. Его. работой станет перевод материалов с японского на язык, который может быть закодирован для радиопередачи. Радист, немецкий коммунист, известный лишь по псевдониму «Бернгард», получил подготовку в Москве и уже находился в Токио. (Позднее он был заменен другим немцем, Максом Клаузеном.)

Зорге направился в Германию, чтобы создать себе хорошую «крышу». Он вступает в нацистскую партию и добивается назначения в Токио специальным корреспондентом самой влиятельной газеты страны – «Франкфуртер цайтунг», а также корреспондентом «Теглихе рундшау» и «Берлинер берзенцайтунг». Рихард вооружился рекомендательными письмами как в посольство, так и к отдельным влиятельным немцам в Японии. После этого он отправился в Страну восходящего солнца. Вскоре ему удалось завербовать в свою группу наиболее ценного агента – японца по национальности, вклад которого в разведывательные успехи КГБ можно сравнить лишь с вкладом самого Зорге.

Это был Ходзуми Одзаки, человек блестящих способностей, сын журналиста, принадлежавшего к древнему самурайскому роду. Одзаки рос и получил образование на Тайване, где его отец работал редактором газеты «Тайван ници-ници симбун». Одзаки посещал привилегированные школы, изучил английский язык и вернулся в Японию, чтобы поступить в Токийский университет. Ужасное обращение с корейцами, коммунистами и профсоюзными активистами после землетрясения 1923 года (многие были избиты полицией и толпой под предлогом предотвращения восстания в условиях хаоса) произвело на Одзаки глубокое впечатление. Он обратился к марксизму, пытаясь отыскать пути решения социальных проблем, найти ответы на политические вопросы и лучше понять положение национальных меньшинств. Одзаки поступил в штат газеты «Асахи симбун» и в 1927 году был направлен в Китай для освещения хода китайской революции. В конце 1930 года в книжной лавке Коминтерна в Шанхае он познакомился с Зорге. Знакомство состоялось с помощью Агнес Смедли – американской писательницы левого толка, автора многочисленных статей в журнале «Нью мэссиз», который издавался в это время в США. Став друзьями, Зорге и молодой японец вели нескончаемые дискуссии по политическим и философским проблемам. В 1934 году они снова встретились в Японии, и, когда Зорге сказал другу, что тот может помочь в борьбе с фашизмом и милитаризмом, поставляя Коминтерну сведения, Одзаки охотно согласился.

Лишь поздней осенью 1936 года группа была готова приступить к действиям. Предшествующий период был посвящен созданию прикрытия всем членам группы, вживанию в японское общество и точному определению главных задач и основных целей операции. К тому времени, когда Зорге решил, что группа готова к действию, она представляла из себя весьма мощную организацию, возможно, самую мощную за всю историю шпионажа. Зорге сумел так поставить себя в немецком посольстве, что его считали вторым лицом после самого посла. Он стал неофициальным советником со своим кабинетом в здании посольства, имел доступ ко всем документам. Рихард был знаком со всеми местными нацистами, всеми немецкими газетчиками, множеством журналистов из других стран, включая представителя Ассошиэйтед Пресс Релмана Морина и руководителя корпункта агентства Рейтер Джеймса Кокса (убит японской полицией в 1940 году). Он тщательнейшим образом взялся за изучение японской политики, истории, экономики и искусства. Зорге исколесил всю страну и оставил наполовину написанную книгу о Японии. Этот труд, вне всякого сомнения, получил бы самую высокую оценку в научных кругах. Ни один европеец в Японии в то время не обладал столь обширными и глубокими познаниями по всем аспектам жизни и состоянии дел Страны восходящего солнца(23).