Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.

На другом участке предмостного плацдарма 20-я армия Кирюхина почти ничего не добилась. 100-я танковая бригада полковника Иванова, лишенная поддержки пехоты, с небольшими потерями отступила на исходные позиции, а 8-й гвардейский стрелковый корпус генерала Захарова потерял много людей в тщетных атаках по южному краю предмостного плацдарма (9). На северном краю плацдарма непрекращающиеся атаки 42-й гвардейской и 251-й стрелковой дивизий, обрушенные на одинокий немецкий танковый гренадерский батальон в Гредякино, полностью перерезали тыловые коммуникации батальона и по длинному флангу отогнали немецкую пехоту к Васильки. Но за этот успех пришлось заплатить жизнью множества пехотинцев и семью уничтоженными танками (10). Здесь, думал Кирюхин, немецкие укрепления точно будут прорваны. Этот местный успех затмевал для Кирюхина многочисленные поражения на других участках плацдарма. Самообман и зловещие предостережения Жукова заставляли Кирюхина продолжать бесполезные атаки.

Взбудораженные шумом боя, новыми приказами и призывами Конева и Кирюхина принять самое активное участие в борьбе, изолированные 6-й танковый корпус и 20-я кавалерийская дивизия бросили в битву свои немногочисленные силы. Полковник Арман сделал это без особого желания. Он осторожно попробовал на прочность немецкие укрепления у Ложки, потерял еще два танка и снова отступил в лес, выполнив приказ. Полковник Курсаков из 20-й кавалерийской дивизии действовал более решительно, но менее благоразумно. Рано утром 29 ноября он со своей ослабленной дивизией присоединился к 12-му гвардейскому кавалерийскому полку 3-й гвардейской кавалерийской дивизии. Все формирование включало 8 кавалерийских эскадронов с 68 ручными и крупнокалиберными пулеметами, 20 противотанковыми ружьями и 21 полевой пушкой и минометом, общей численностью около 4000 человек. Занимающее восьмикилометровую в поперечнике территорию влесу формирование было окружено немецкими войсками с севера, востока и юга. Курсаков собрал небольшой боевой отряд преимущественно из бойцов 103-го кавалерийского полка майора С. П. Журбы и приказал ему атаковать немецкие позиции у Ложки и Белохвостово вдоль дороги Ржев-Сычевка. Кавалерия Журбы взяла оба населенных пункта штурмом, но вскоре после этого была вынуждена отдать Ложки контратакующей немецкой пехоте. После того, как истощенный отряд Журбы вернулся в лес, Курсаков направил свою кавалерию на север в попытке прорваться к уцелевшим танкам Армана к западу от дороги и дождаться дальнейших приказов (11).

Немецкие укрепления у Вазузы продержались весь день, но усталость уже начинала сказываться на их защитниках. Встал вопрос о том, сколько еще смогут держаться опорные пункты под непрестанными атаками русских. Немецкие войска в Никоново и Малом Кропотово ощущали особенно сильное давление, и командиры частей, размещенных в этих населенных пунктах, впервые задумались о сдаче позиций. Серьезнее всего обстояло положение в Гредякино, где 2-й батальон 14-го танкового гренадерского полка под командованием майора Штейгера был уже полностью окружен и испытывал нехватку людей, провизии и боеприпасов. Хуже того, сообщение батальона с полком прервалось. Днем, в условиях постоянных атак немецкая авиация сбросила батальону припасы на парашютах. Это предотвратило катастрофу, но в материальном отношении не особенно улучшило положение Штейгера. В 15:52 Штейгер по рации сообщил в штаб дивизии, что «запасы топлива и боеприпасов полностью иссякли. Настоятельно требуется помощь» (12). В 16:25 он передал новое сообщение: «Большинство солдат вялы, апатичны, больны, изнурены борьбой. Срочно нужна помощь» (13). Этот обмен сообщениями продолжался весь день, Штейгер утверждал, что у него нет возможности выйти навстречу колоннам с припасами или подмогой. Тем не менее его измученный, пребывающий в плачевном состоянии батальон выдержал еще ночь и следующий день.

Ситуация на выступе предмостного плацдарма также оставалась неясной. Русские танки, а потом и кавалерия захватили немецкие сторожевые форпосты у дороги Ржев-Сычевка и ненадолго заняли Ложки, угрожая стратегически важному мосту через Осугу. Но 2-й батальон 430-го гренадерского полка ввел в бой свои последние резервы и в конце дня в ожесточенной рукопашной схватке отвоевал населенный пункт. Сражения у Ложки и вдоль северного края плацдарма были настолько кровопролитными, что после наступления темноты генерал Метц, командующий 5-й танковой дивизией, перевел штаб своей дивизии из пылающей деревни Большое Кропотово в относительно безопасное Мясищево — деревушку на северном берегу Осуги напротив Ложки (14). Поначалу никто ничего не понял, но вскоре стало ясно, что это перемещение — сигнал к началу нового немецкого наступления, намеченного на следующий день. Атаки русских измотали защитников опорных пунктов, приближалась кульминационная стадия сражения.

Генералы Конев и Кирюхин, подгоняемые приказами Жукова, решили продолжать атаки и на следующий день, несмотря на ошеломляющие потери. Штабы Западного фронта и 20-й армии вечером 29 ноября подготовили новые приказы для всех подчиненных формирований, предписывая им усилить атаки по всем выбранным направлениям и сломить сопротивление противника любой ценой. На этот раз полковникам Арману и Курсакову было категорически приказано прорваться к востоку от дороги Ржев-Сычевка, какими бы ни были сопротивление немцев и собственные потери. Таким образом, Жуков пришел к выводу, что эта битва на истощение должна дойти до естественного, пусть и непредсказуемого, финала.

30 ноября

После полуночи, без малейшей передышки, советские атаки возобновились во всех секторах, сопровождаемые мощным артиллерийским огнем, к которому утром подключилась штурмовая авиация. Осажденные немецкие опорные пункты на территории предмостного плацдарма первыми подверглись возобновившимся ударам. У Гредякино 4-я гвардейская стрелковая дивизия ринулась в атаку в 2:00 при поддержке оставшихся танков. Но к 3:00 немцы отразили первую волну атаки и уничтожили еще шесть русских танков. После рассвета немецкая авиация остановила еще несколько русских атак прежде, чем наступающие войска достигли окраины деревни. К 10:25 4-я гвардейская дивизия, наконец, сумела выдвинуть танки и артиллерию на позиции, откуда можно было вести лобовую стрельбу по периметру деревни, которую, как сообщил по рации майор Штейгер, «дольше удерживать невозможно» (15). Через пять минут Штейгер отправил новое сообщение: «Если авиация не прибудет вовремя, нам конец». В штабе полка сначала принялись возражать, а в 11:30 приказали Штейгеру прорываться на запад (16). Поскольку днем сделать это было невозможно, Штейгер ответил, что выполнит приказ лишь в одном случае: если немецкая артиллерия обеспечит прикрытие огнем. Тем временем, благодаря долгожданной поддержке авиации, его батальон отчаянно отражал атаки противника, не прекращавшиеся весь день.

В Никоново, Большом и Малом Кропотово ситуация также приобрела сходство с кризисной. 1-я гвардейская мотострелковая дивизия Рявякина и 20-я гвардейская стрелковая дивизия Дударова препринимали неоднократные атаки на Никоново танками и пехотой, и в ожесточенной борьбе советские стрелки, наконец, ворвались в населенный пункт. В бою был сильно ранен полковник Хохбаум, поэтому немецким войскам пришлось отдать большую часть деревни, пока в конце дня 2-й батальон 430-го гренадерского полка не предпринял контратаку и не отвоевал потерянные позиции. В то же время большая часть 20-й гвардейской стрелковой дивизии при поддержке 100-й танковой бригады полковника Иванова вновь ринулась к немецким укреплениям вокруг Большое Кропотово. Русские попытались захватить деревню и, наконец, соединиться с остатками 6-го танкового корпуса Армана, который тем временем опять получил приказ прорваться мимо Ложки на восток. На этот раз советские войска атаковали деревню с севера и устремились к немецким укреплениям у Малого Петраково, расположенным на расстоянии километра от Большого Кропотово. Попав под продольный обстрел из двух деревень, советские части понесли большие потери и были вынуждены приостановить атаку (17).