Ложь и правда русской истории

Это все равно что уйдет на дно культурная Атлантида.

Многие храмы-памятники истории и культуры в Новгороде отданы церкви. Но это не решает проблемы. Денег нет ни у государства, ни у епархии. Архиепископ Старорусский и Новгородский Лев даже не дает главному реставратору епархии благословения на беседы с журналистами. Мол, словами горю не поможешь...

Но и умолчанием — тоже. Запрещай не запрещай, а гибнут сокровища мирового значения, святыни. Надо же искать выход.

Газеты писали и пишут о том, что благодаря расчетливой политике губернатора Михаила Прусака область стала крупным центром международного бизнеса. Здесь строят свои предприятия «Стиморол», «Кэдбери», «Дирол», немецкий «Флайдерер», финский «РВС» и так далее. В экономику области вкладываются сотни миллионов долларов иностранных инвестиций.

Так, может, привлечь иностранцев к реставрации церквей? Они и так помогают. «Стиморол» недавно пожертвовал 10 000 долларов на восстановление храма Рождества Богородицы. Новый Ганзейский союз восстанавливает подворье Ярослава, там такие деньги вложены, что и говорить боязно. Но это — отдельный и частный случай. Я же веду речь о том, чтобы реставрацию новгородских памятников старины включить в контракты, федеральные и областные, с иностранными фирмами. Условия, льготы и прочее — это уже дело специалистов, экономистов.

Если такое предложение кого-нибудь заинтересует, то также рекомендую иностранным фирмам поставить условие, чтобы рядом с табличками: «Памятник архитектуры... Охраняется государством», были поставлены маленькие таблички: «Отреставрировано фирмой «...», «Восстановлено концерном «...» в... году».

Я считаю это принципиально важным. Чтобы потомки знали, какими мы были и как жили.

Чтобы мы сами смотрели на эти таблички как в зеркало.

А то мы горазды говорить о вере и духовности. И все прошедшие десятилетия говорили, и сейчас говорим. А вот на письмо-крик новгородских реставраторов о судьбе Спаса на Нередице, о судьбе фресок Феофана Грека, направленное в Комитет Государственной думы по делам культуры, никто даже и не ответил...

Что ж мы за люди?

 19 апреля 2000 года на девяносто первом году жизни в Новгороде Великом умер Александр Греков — выдающийся художник-реставратор. Тридцать пять лет своей жизни он отдал восстановлению фресок XIV века в храме Спаса Преображения на Ковалеве, фресок Феофана Грека в храме Спаса на Ильине, созданию уникального музея «Спасенные фрески» в Гриднице на Ярославовом дворище.

Двумя годами раньше, немного не дожив до ста лет, ушла из жизни Зинаида Шуляк — другой выдающийся реставратор нашего времени. Это она зарывала, прятала от немецких бомб скульптуры Летнего сада в осажденном Ленинграде, она же потом восстанавливала Летний сад. Как и Александр Греков, переехала в Новгород, посвятив свою жизнь спасению новгородских памятников истории. Ее трудами чуть теплится еще жизнь в церкви Спаса Преображения на Нередице...

— Это люди из той России, — говорит Сережа Овчаров, новгородский журналист. — Из XIX века. Таких уже не будет...

Мы стоим под гулкими холодными сводами Георгиевского собора Свято-Юрьева монастыря. Вверху, на головокружительной высоте, восстановленная роспись соборного купола.

— Весь день в этом холоде, на высоте, висели в люльках девчонки-художницы, — рассказывает Сережа. — Работали смеясь. А смеялись в основном над своей зарплатой...

От главных ворот Свято-Юрьева монастыря открывается вид на широкий Волхов, пересеченный мощными «быками» — опорами несуществующего моста. Новгородцы рассказывают, что перед Первой мировой войной правительство затеяло строительство железнодорожной ветки и моста через Волхов. Но тут восстала новгородская интеллигенция. Ветка должна была пройти мимо церкви Спаса Преображения на Нередице. А Там — бесценные фрески XII века. Что с ними будет от беспрерывной вибрации?!

И правительство России вынуждено было прекратить строительство. Миллион золотых рублей пропал втуне...

Я не уточнял, так ли это было на самом деле, да и не хочу, честно говоря, уточнять. Если это красивая легенда, то пусть останется.

Но судьба все равно не пощадила Спас на Нередице. В годы уже Второй мировой войны на него обрушились немецкие снаряды. А то, что не доделали они, разрушается от десятилетий нашего преступного небрежения.

Кружным путем, через Новгород, добираемся до Нередицы. Двери нам открывает промерзшая девочка Карина Гулидова, с кафедры искусствоведения Петербургского университета. Она здесь работает. Заодно и поддерживает «температурный режим» при помощи бытового электрокамина...

Из бокового придела на нас смотрят пронзительные глаза Петра Александрийского — единственная полностью сохранившаяся фреска XII века. Над ней все эти годы, как над зеницей ока своего, хлопочет Татьяна Ромашкевич, ведущий специалист «Росреставрации». Там, за фреской, в стене обнаружены пустоты. Как они повлияют на сохранность фрески? Что будет, если эти пустоты залить? Да ведь и не до сложностей, когда на простые реактивы денег не хватает...

Кстати, к вопросу о том, что таких людей, как Александр Греков и Зинаида Шуляк уже не будет. Почему не будет? Они уже есть. И те девочки, что расписывали купол Георгиевского собора за триста рублей зарплаты, и Татьяна Ромашкевич, ученица Шуляк, и вот эта промерзшая девочка Карина... Они уже есть. Другое дело — что они могут сделать, когда вокруг — мы. Вместе с нашими правителями. Нас миллионы и миллионы. И нам — все до лампочки.

В годы Советской власти мы со смешком рассуждали о том, что несколько «изделий» какого-нибудь военного завода по деньгам составляют бюджет областного города. Сейчас мы равнодушно смотрим на неслыханные траты сильных мира сего то на празднества и банкеты, то на помпезные сооружения и на войну в собственной же стране. А ведь все эти десятилетия в храмах того же Новгорода, под ногами, в горах мусора, валялись, к примеру, фрагменты фресок Феофана Грека...

А теперь представьте себе, обвалились бы, вот так валялись под ногами, вот так хранились бы в полузаброшенном неотапливаемом помещении фрески Сикстинской капеллы! Которые, кстати, на два-четыре века позднее новгородских... Да Европа бы со стыда сгорела, сквозь землю провалилась! Или, как в Софийском соборе — прошла бы трещина по фронтону Кельнского собора. А ее бы замазали с фасада и сделали вид, что все в порядке. Наверно, в Германии скандал бы разразился всенародный... А мы — ничего, даже и не узнали... А когда и узнали — тоже ничего...

Да, правители наши — люди темные. Для них хрен с редькой ценнее Спаса на Нередице. Потому как закуска. Но ведь они из нас вышли. Из нас. Вот и спросим себя: что ж мы за люди такие?

Другого народа у нас нет

 Для иллюстраций к этой книге искал я икону одного русского святого, преподобного Петра. Человека своеобразной, но и не такой уж необычной, по тем временам, судьбы. На мой взгляд. Во всяком случае, в письменных источниках нет никаких свидетельств, что современники воспринимали его как нечто исключительное. А по нынешним представлениям, конечно, его судьба кажется фантастической. Достаточно сказать, что этот русский православный святой был правнуком... Чингисхана! Подробно о нем я рассказал в главе «Как Русь жила под игом». А сейчас о поиске. И, понятное дело, не только о поиске..,