Начало опричнины

     Опасность народных волнений и твердая позиция представителей посада оказала сильное влияние на решения импровизированного Земского собора, заседавшего на митрополичьем дворе [976]. Противники Грозного, пользовавшиеся большим весом в Боярской думе и среди титулованной знати, не осмелились поднять голос среди общего негодования на «изменников» и таким образом безвозвратно упустили благоприятный момент. Под давлением обстоятельств Боярская дума не только не приняла отречения Грозного, но и вынуждена была предоставить главе государства неограниченные полномочия. Дума просила митрополита взять на себя роль посредника и немедленно ехать к царю. Боярская дума и весь собор выразили царю полную покорность и обещали выдать ему головой всех изменников, «...хто будет государьские лиходеи, которые изменные дела делали, и в тех ведает бог да он, государь, и в животе и в казни его государьская воля» [977].

     После длительных совещаний митрополит решил «для градского брежения», на случай волнений остаться в столице. Делегацию к царю возглавили архиепископ Пимен и архимандрит Левкий, известные любимцы и «угодники» Грозного. Не теряя времени, посланцы митрополита и члены Боярской думы отправились в слободу прямо с митрополичьего двора, не заезжая на свои подворья. Согласно официальной версии, бояре направились к царю в порыве верноподданнических чувств. По свидетельству же некоторых современников, царь сам назвал имена лиц, которые должны были немедленно явиться в слободу [978]. Опричник Штаден утверждает даже, что царь выехал в слободу якобы из-за мятежа (опасаясь мятежа), затем оцепил слободу воинской силой и приказал привести из Москвы и других городов тех бояр кого он потребует [979].

     Путь из столицы в слободу, отнявший у царского поезда почти месяц, был преодолен посланцами собора в два-три дня. Подступы к слободе охранялись сильными воинскими заставами, задерживавшими ходатаев. Царь велел пропустить в слободу одних лишь посланцев митрополита. Для вида он долго упорствовал в решении покинуть трон, но затем «уступил» слезным молениям близкого приятеля Левкия и Пимена. Ознакомившись с благоприятным для него решением собора, Грозный приказал пропустить в слободу руководителей Боярской думы. Слобода в те дни напоминала настоящий военный лагерь. Бояре были доставлены во дворец под сильной охраной, «как явные враги» [980]. Руководство думы верноподданнически просило царя сложить с них гнев и править государством, «как ему государю годно» [981].

     Отвечая думе, Грозный вновь перечислил боярские измены и на этот раз прямо обвинил своих противников в стремлении свергнуть законную династию. Он напомнил им, «как мятежны были его подданные по отношению к нему и его предкам... до сего дня и как много пролили они крови этого рода (Владимира Мономаха. — Р. С.), пытаясь прекратить высокославную династию и посадить вместо нее другую, и теперь еще они постоянно готовы совершить это» [982]. После смерти Василия III, заявил царь, бояре хотели лишить его законных прав и сделать своим государем выходца из рода князей Суздальских-Горбатых [983]. Этих людей он ежедневно сам должен видеть в числе тех, кто причастен к правлению [984]. Обвинения против Горбатого и прочих крамольных бояр царь заключил утверждением, будто изменники «стремятся лишить его жизни, уничтожив его и его близких, подобно тому, как это случилось с благочестивой, почившей в бозе царицей, происходившей из рода Романовых, и если бы бог не воспротивился этому и не открыл их козни, то то же случилось бы с ним и его сыновьями» [985]. «Вследствие этих и им подобных причин, он, царь, принужден принять меры, чтобы предупредить надвигающееся несчастье» [986].

     Под предлогом якобы раскрытого им боярского заговора царь потребовал от Боярской думы и священного собора предоставления ему чрезвычайных полномочий и учреждения специальной охраны. Представители думы и духовенства не только приняли это условие, но и благодарили Грозного как могли [987]. 

     Для выработки соглашения с Боярской думой царь оставил при себе первого боярина князя И. Д. Бельского, князя П. М. Щенятева-Патрикеева, дьяков. Прочие члены думы (князь И. Ф. Мстиславский, князь И. И. Пронский и т.д.) , были в тот же день отосланы в столицу [988]. Подобное разделение думы вполне отвечало целям и намерениям Басманова и прочих советников царя.

      На подготовку приговора об опричнине ушло более месяца. Указ был окончательно утвержден думой, после возвращения царя из слободы в Москву. Подлинник указа хранился в царском архиве и был описан в архивной описи следующим образом: «Указ, как государь приехал из Слободы, о опришнине» [989]. Царь прибыл из Слободы в Москву 15 февраля 1565 г., сразу же после этого («как государь приехал») был издан названный указ [990].

      Для утверждения указа об опричнине в Кремле были собраны Боярская дума и высшее духовенство. По словам очевидцев событий Таубе и Крузе, царь вызвал к себе оба сословия, т. е. духовенство и дворянство. Но в представлении немецких дворян в высшее (дворянское) сословие входили как бояре, так и дворяне [991]. Возможно, что в первом соборе опричного времени действительно участвовали представители дворянства [992].

      Царь Иван открыл собор пространной речью. Он объяснил причины своего отречения и заявил, что для охранения своей жизни намерен «учинить» себе на своем государстве «опришнину» с «особым» двором, армией и территорией. Государство свое Московское он передает в ведение Боярской думы. По этому случаю членам думы были сделаны многословные наставления. Прежде всего, Иван указал высшим боярам на все то, что при благоприятных обстоятельствах и времени могло бы способствовать расширению и процветанию государства. Далее он велел боярам следить за тем, чтобы в случае его кончины не возникло спора и раскола между обоими его молодыми сыновьями Иваном и Федором [993]. (Аналогичные наставления сыновьям царь внес в незадолго до того составленную духовную грамоту). Грозный просил бояр, чтобы они позаботились о том, чтобы водворить в стране порядок, мир и единство. В тех же целях он требовал для себя неограниченных полномочий, права казнить опальных бояр и князей и, что особенно важно, права конфисковать по собственному усмотрению земельные богатства и все имущество («животы» и «статки») опальных. Как сообщала официальная летопись, Грозный соглашался вернуться на царство лишь на том условии, «что ему своих изменников, которые измены ему, государю, делали и в чем ему, государю, были непослушны, на тех опала своя класти, а иных казнити и животы их и статки имати» [994].

     В речи к Земскому собору царь Иван в особенности настаивал на необходимости покончить со злоупотреблениями властей и прочими несправедливостями. В этом «тезисе» заключался, как это ни парадоксально, один из главнейших аргументов в пользу опричнины.