Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

При подписании соглашения о продлении перемирия возникли затруднения из-за титула Ивана, объявившего себя по примеру деда «царем всея Руси». Литовские послы (витебский воевода Станислав Кишка и маршалок Ян Камаевский) потребовали дать им грамоту для своего государя с объяснением того, каким образом Иван вдруг стал царем. Бояре ответили им устно, что прежде московских князей не величали царями потому, что никто из них на царство не венчался, а вот Иван венчался по примеру Владимира Мономаха. [94]

Этот аргумент послов не убедил, они отказались подписывать договор. Послы уже сели в возок, чтобы ехать домой, но тут их вернули и позволили написать грамоту от королевского имени без упоминания царского титула Ивана Васильевича.

Для взятия клятвы с короля о соблюдении перемирия в Вильно отправился окольничий Михаил Яковлевич Морозов. Кроме того, ему поручили добиваться от Сигизмунда-Августа признания царского титула Ивана. Но литовский властитель велел ответить Морозову, что отец Ивана (Василий III) царем себя не называл. Что же касается Владимира Мономаха, то, во-первых, это дело давнее, а во-вторых, Клев сейчас принадлежит ему, Сигизмунду-Августу, так что у него больше оснований, чем у великого князя московского, называть себя царем киевским. Все христианские государи величают титулом «царь» («кесарь», искаженное «цезарь») только римско-германского императора. [95] Когда же великий князь литовский и великий князь московский называют «царями» хана Крыма и других «поганских» господарей, то это делается лишь по старому обычаю, давно их славяне так называют, сами себя «поганские цари» величают ханами либо султанами.

Разумеется, Сигизмунд-Август не стал величать Ивана царем в своих грамотах. Злобствуя по этому поводу, Иван велел в ответных грамотах не употреблять по отношению к Сигизмунду II титул «король польский». Литовские гонцы не взяли такой грамоты и уехали с пустыми руками.

Лишь 12 сентября 1552 года в Москве было подписано перемирие на два года, со вступлением в силу с 25 марта 1554 года, а 7 февраля 1556 года обе стороны подписали соглашение, по которому перемирие продлевалось с 25 марта 1556 года еще на семь лет.

При этом титул «царь всея Руси» за Иваном IV литвины и поляки не признали. Московским послам и боярам не помогли ни ссылки на римского «царя» Августа, якобы предка Ивана, ни то, что «Казанского и Астраханского государств титулы царские Бог на нас положил». [96]

Подготовка Ивана IV к завоеваниям

Готовясь к будущим завоеваниям на Востоке (Казань, Астрахань) и на Западе (Ливония, Литва), Иван IV в 1550-е годы осуществил крупные преобразования в вооруженных силах Московской Руси.

В основу его военной реформы легли идеи литвинского шляхтича Ивана Семеновича Пересветова. Пересветов прежде был на военной службе в Литве (в частной армии Ф. Сапеги), затем у короля Венгрии Яна Запальни и короля Чехии Фердинанда I, у господаря Молдавии.

В 1539 году Пересветов приехал в Москву, где тоже, поступил на военную службу. Осенью 1549 года Пересветов передал Ивану семь своих сочинений («книжек») — «Сказание о Магмет-султане», «Сказание про царя Константина», «Малая челобитная» и другие. В них он изложил проект государственных, военных и судебных реформ.

Его главные мысли сводились к следующим тезисам. Стране нужна сильная самодержавная власть, опирающаяся на постоянное войско, отлично обученное и вооруженное, с постоянными начальниками. Командиров надо назначать по их способностям, а не степени знатности. Все доходы следует собирать в государеву казну; за счет казны платить жалованье служилым людям и производить оружие, в первую очередь огнестрельное, особенно артиллерию.

Отметим также, что Пересветов советовал Ивану быть беспощадным и самым жестоким образом подавлять любые попытки противодействия государевой воле: «не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Людей, особенно вельмож, посмевших перечить самодержцу, надо «огнем жещи и иные лютые смерти им давати, чтобы зла не множилось». [97]

Иван не мог не прислушаться к этим советам, ибо они пришлись и к времени, и к месту, и к его характеру. В 1550 году он учредил «стрелецкое войско», т. е. подразделения стрелков («пищальников») из числа вольных людей. Они получали земельные участки и жалованье, за что обязывались служить царю пожизненно и наследственно. Стрельцы поначалу были только пешие. Впрочем, создание стрелецких пехотных полков шло туго. Царю Ивану удалось создать всего 6 полков общей численностью три тысячи человек. А к концу века стрельцов было лишь 12 тысяч.

Значительно более успешно шли дела в артиллерии, сыгравшей важную роль во всех завоевательских походах Москвы. К началу Ливонской войны ее численность составила примерно 200 стволов разного калибра, что для того времени было очень хорошим показателем.

В том же 1550 году Иван IV издал указ о самом крупном в русской истории наделении служилых людей землей. Он приказал раздать «детям боярскими сразу тысячу поместий в ближайших окрестностях Москвы, причем поместья выделялись исключительно по заслугам, а не по знатности происхождения. Эта тысяча (точная цифра — 1078 человек) составила конный полк личной охраны царя, названный Стремянным.

Формирование поместного ополчения регулировало Уложение 1556 года. Согласно ему, служба боярских и дворянских сыновей должна была начинаться по достижении ими 15-летнего возраста. Для учета таких «новиков» в различные районы страны выезжали бояре и думные дьяки. Каждому вновь принимаемому на службу юноше они определяли поместный и денежный оклад. Поместный оклад составлял от 150 до 450 десятин земли. Деньгами платили 4–7 рублей в год. Каждый дворянин являлся в ополчение верхом на коне, причем не один, а с несколькими «боевыми холопами» — своего рода безземельными шляхтичами.

Что касается «смертей лютых», то речь о них пойдет дальше.

Причины и повод для войны

В 1948 году, в связи с обсуждением второй серии кинофильма «Иван Грозный», так и не выпущенной в прокат, ЦК ВКП(б) принял специальное постановление о том, как надо трактовать личность царя Ивана IV и его политику.

По предложению Сталина, единогласно одобренному членами ЦК, опричнину предписали отныне считать «прогрессивным» общественным явлением, а бояр — «реакционерами». Ничего не поделаешь, душегубу и садисту Иосифу Виссарионовичу, страдавшему манией преследования, очень нравился душегуб и садист Иван Васильевич, подозревавший в измене абсолютно всех. С тех пор в советской историографии утвердилась следующая концепция:

Как мы уже знаем из предыдущих глав, именно «знаменитый дед» самолично «закрыл окно в Европу», обрушившись на Новгород в 1477 году. А что касается Ивана IV, то в нынешние времена уже далеко не все историки разделяют взгляды И. В. Сталина и его идейных преемников. Так, современный российский историк А. М. Буровский пишет: