Русская Атлантида

До сих пор не все осмыслили это обстоятельство – в XII—XV веках продолжался типичный Drang nach Osten, лишь торопливо и небрежно прикрытый фиговым листочком Идеи. Крестовый поход должен был расширить семью христианских народов, но для провозглашенной цели были избраны такие средства, что они давали прямо противоположный результат. Множество «язычников» умерли за свою веру вовсе не потому, что были глухи к могучей поэзии Библии, к проповеди евангельских истин и даже не потому, что так уж рвались умирать за своих племенных идолов.

А ровно потому, что слово Христово несли к ним не проповедники, а закованные в сталь разбойники. Язычество стало для них символом нормальной человеческой жизни; жизни племени, семьи и рода. Христианство – символом рева боевых рогов, гопота тяжелых рыцарских коней, столбов дыма за зубчатой стеной леса.

Тому, кто готов осудить упорное язычество жемайтов, пережитки язычества у эстов чуть ли не до нашего времени, посоветую одно: эдак живо, примеряя на себя, представить свою собственную семью, спасающуюся в лесах, бредущую тайными тропками по колено в болотной жиже. Вот это мать ваших детей озирается с искаженным от страха лицом, прижимает к себе малыша: не топает ли позади немецкий кнехт? У вас как с воображением, читатель? А еще лучше – представьте своих мать и отца или своих детей с веревками на шее, уводимых для принятия таинства крещения в каменные недра замка.

Кстати, и само крещение вовсе не было спасением от орденского нашествия. Ну, ладно, пусть православные, по словам крестоносцев, «такие христиане, что от их христианства самого Бога тошнит». Хотя, замечу, само по себе это довольно-таки опасно самим решать, какой способ исповедания христианства правильный, а какой – нет.

Будем даже считать, что литовцы не особенно крепки в католической вере, используя ее порой так же непринужденно, как князь Миндовг, вернувшийся потом в язычество.

Но в конце концов и поляки, и мазуры приняли крещение по католическому обряду, и вовсе не подвергаясь насилию, еще лет за двести до описываемых событий. Крещение последних германских племен и поляков произошло почти одновременно. Поляки молятся в костелах, служат мессу на латинском языке и признают власть папы римского над Церковью. Казалось бы, и для рыцарей орденов, и для папского престола уж они-то должны быть своими.

Но вот в очередной раз дело доходит до новой войны католиков-немцев и католиков-поляков. И всякий раз в рядах немцев-крестоносцев оказывался весь европейский «интернационал», а папа римский благословлял их оружие.

Ни разу папа не запретил орденам воевать с его детьми – славянскими католиками. И сразу становилось очевидно, что даже немецкие разбойники остальной Европе ближе и роднее, чем славяне – добрые католики.

Более того. С поляками и мазурами псы-рыцари воевали еще более жестоко. Ведь сильная современная армия, централизованное государство делали завоевание труднее, но зато и добыча, так сказать, созревший плод войны был бы в случае победы куда слаще. Ведь могучие армии с артиллерией и рыцарской конницей защищали-то как раз тучные, ухоженные посевы, торговые города, поместья и замки, в которых поднакоплено добра.

Централизованное государство к тому же препятствовало завоевывать, обирать, порабощать язычников. Литва и Польша страшно мешали крестоносцам, сковывали их силы, мешали завоевать до конца Жемайтию, разделаться с русскими княжествами, вторгнуться в Мазовию.

А сами по себе славяне, балты или финно-угры, вошедшие в число цивилизованных народов, известные в сердце Европы не хуже немцев, вовсе не становились для них своими. Наоборот, вызывали невероятное раздражение.

Став частью цивилизованного мира, причем став самостоятельно, явно без усилий псов-рыцарей, славяне ставили под сомнение сам смысл крестового похода, саму идеологию «дранга». А преступления, чинимые орденом против христиан, все-таки вызывали неодобрение мира, форпостом и защитниками которого хотели показать себя крестоносные разбойники.

Одна из любимейших легенд Московии – что она своей грудью защитила Европу от монголов.

Вспомним хотя бы ставшее классикой. Из А. С. Пушкина: «России определено было высокое предназначение… ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Россию и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией» [48].

И из графа Алексея Константиновича Толстого: «Какой могла бы быть Россия, если бы не проклятые монголы!»

Но ведь с тем же успехом (и с таким же пафосом) можно сказать и иное: «А что осталось бы от России, захвати ее проклятые немцы!».

Весь XIII и XIV века страшная опасность висела над всеми русскими землями и землями всех прибалтийских народов.

Западная Русь своей собственной грудью заслонила Московию и княжества Северо-Восточной Руси от опасности быть завоеванной немецкими рыцарями. Ни одно из этих княжеств ни разу не подверглось ни одному нападению тевтонцев! Ни разу не велись военные действия между Рязанским, Тверским или Владимирским княжествами и армиями Ордена меченосцев или Ливонского ордена.

И нет никакой уверенности, что удар орденской армии могло бы выдержать любое из этих княжеств. Тем более мало вероятно, чтобы княжества русского востока, включая и Московское княжество, могли выдержать удар, сравнимый с ударом Великой войны 1409—1411 годов. И так, чтобы остановить агрессию, потребовались совместные усилия Польши и Великого княжества Литовского, – объединенной Западной Руси и Польши.

Остановить ордена удалось, только объединив два могучих славянских государства – Великое княжество Литовское и Польшу.

Впрочем, Польша в конце XIV века отнюдь не находилась на самой вершине могущества. Со смертью бездетного Казимира III пресеклась древняя династия Пястов. Трудно сказать, действительно ли основоположником рода был крестьянин-колесник Пяст? Вопрос примерно такой же, как: а правда ли, что Киев назван по имени князя Кия? Или от имени перевозчика Кия? Киев перевоз? На такие вопросы всегда крайне трудно отвечать.