Код операции - Тарантелла. Из архива Внешней разведки России

Когда Богомолец вынужден был уехать в Лиссабон, то существовало одно обстоятельство, которое при всей ма-лоприятности этого путешествия и неизвестности будущего все же его радовало. Наконец-то он ушел из поля зрения НКВД, в Португалии нет даже советской миссии и не будет, пока политический климат в стране определяет большой поклонник фюрера диктатор Салазар. Но он ошибался. О его житье-бытье в португальской столице кое-что было известао на Лубянке, так же как и о решении португальских властей выслать его из страны.

Каирская история

В июле 1943 года начальнику внешней разведки НКГБ Фитину доложили информацию, из которой следовало, что известный еще по довоенным делам Богомолец, находящийся в Лиссабоне, может иметь какое-то отношение к конфиденциальным контактам западных представителей с маршалом Бадольо по поводу возможных условий выхода Италии из войны. Были приняты меры к уточнению и перепроверке этих сведений через возможности разведки в европейских странах.

В начале 1944 года поступили данные о том, что в Лиссабон приезжал бывший итальянский посланник в Португалии Фраскони, который пробыл там всего двое суток, причем единственной целью визита было обсуждение вопроса о формировании нового итальянского правительства. В каком ключе и с кем конкретно он обсуждал эту проблему, пока неясно, но известно, что в прошлом он был связан и с Богомольцем, который, в свою очередь, поддерживает тесные отношения с англичанами.

Одновременно стало известно, что Черчилль и Рузвельт обменялись телеграммами относительно условий мира, которые должны быть предъявлены Бадольо. Премьер-министр Великобритании настаивает на выдаче итальянцами союзникам всех немцев, находящихся на территории Италии, в то время как генерал Эйзенхауэр считает возможным пойти на их эвакуацию в Германию. В случае отказа Бадольо заключить перемирие союзники в августе произведут высадку десанта с целью захвата Неаполя.

Итак, фамилия Богомольца фигурировала в контексте таких важных на тот период времени военно-политических проблем, как выход Италии, а позже и Румынии из войны. Он вновь привлек к себе внимание советской разведки, тем более что у некоторых ее ветеранов он был, как говорится, на слуху еще по довоенным годам.

В Центр также оперативно сообщали, что португальские власти предложили Богомольцу покинуть страну, и он отбыл на пароходе «Ниасса» из Лиссабона в Порт-Саид. Возможно, затем он проследует в Стамбул, где по договоренности англичан с поляками будет сотрудничать с ними в работе по Балканам. Как сами поляки отнесутся к такому своеобразному внедрению человека СИС, каковым они считают Богомольца, в их дела, не вполне ясно. Но пока польское эмигрантское правительство находится в Лондоне, можно предположить, что и его разведка будет руководствоваться английским сценарием.

В связи с этой информацией Центр дает команду поднять все оперативные материалы на Богомольца. Одновременно были направлены ориентировки и задания в Каир и Стамбул с указанием на многолетнюю связь Богомольца с английской разведкой и ее резидентом Гибсоном.

Когда Богомолец узнал от своих английских друзей, что ему любезно предоставили возможность укрыться в Каире, то он хотя и беспокоился о том, как сложится там его жизнь, но и в этой в общем-то далеко не радужной перспективе находил позитивные моменты. Он полагал, что в только что получившем независимость Египте, где англичане очень долго были истинными хозяевами и, наверное, имеют отличные позиции в местных спецслужбах, НКВД не будет иметь возможности «просвечивать» его работу так, как это было в Европе, где добрались не только до него самого, но даже до содержимого его сейфов. Но и на этот раз Богомолец ошибался. Не успел он ступить на египетскую землю, как попал под плотное агентурное наблюдение советской разведки, которая отслеживала если не все, то многие его действия и связи.

Богомолец прибыл в Каир 9 февраля 1944 года. Он сразу же направился в польское посольство, где о нем уже знали. Одновременно он поставил в известность о своем прибытии в Египет старого друга Гибсона, который, как он узнал, в течение всей войны возглавлял английскую разведку в Стамбуле. В соответствии с предварительной договоренностью с польскими коллегами Богомолец попросил Гибсона посодействовать в получении визы на въезд в Турцию. Однако дело затормозилось. События в мире развивались стремительно и вносили свои коррективы в действия всех структур польского правительства в эмиграции. Выяснилось, что польским службам услуги Богомольца едва ли потребуются, несмотря на все рекомендации Гибсона. В Стамбул Богомолец так и не выехал. Возможно, и у англичан в последний момент возникли некоторые сомнения из-за связей Богомольца в прошлом с румынским королем Каролем. В это время они как раз вели переговоры с его сыном, королем Михаем, сменившим отца на румынском троне, и лидерами оппозиции экс-королю — Маниу и Стирбеем. Последний должен был приехать в Анкару, а затем в Каир. Богомольца в этих условиях, очевидно, решили пока отодвинуть в сторону. Да и вообще нужен ли он британской разведке?

В Каир приехал Гибсон, сопровождая румынского политика, известного деятеля оппозиции бывшему румынскому королю и Антонеску Стирбея, в отношении которого у англичан были свои планы, связанные с послевоенным устройством Румынии. Богомолец в такого рода комбинациях стал явно лишним, его просто нужно куда-то пристроить как носителя секретов. Гибсон нашел время встретиться со своим бывшим работником, поехал вместе с ним в польское посольство, где в разговоре с поверенным в делах сказал, что не понимает, почему польские службы ничего не предпринимают, ведь все вопросы согласованы. Поляк вежливо ответил, что еще раз запросит свое правительство.

Тогда же резидент английской разведки в Каире направил в свой центр телеграмму (№ 585 от 18 марта 1944 г.), в которой сообщалось, что 22500 (цифровой код Гибсона) встретился с Богомольцем, прибывшим из Португалии. По договоренности с разведкой польского эмигрантского правительства он должен был проследовать в Стамбул и возобновить там свою активную работу. Но, как выяснилось, поляки в Каире и в Стамбуле не в курсе дела, а Богомолец таким образом застрял с семьей в Египте. Считаем, говорилось в телеграмме, что следует уговорить поляков использовать Богомольца в оперативной работе по Балканам, исключая Румынию. Сам Гибсон, обращаясь к своему руководству, писал: «Буду вам признателен, если вы сможете переговорить по существу дела с поляками как можно скорее, так как я хотел бы урегулировать этот вопрос до моего возвращения в Стамбул».

Поясним, что текст дешифрованной телеграммы английской разведки был получен от К. Филби и сразу же поступил в Москву. Филби — высокопоставленный офицер СИС, наш человек в Лондоне, занимался контрразведывательным обеспечением операций английских спецслужб и имел доступ к шифрпереписке штаб-квартиры с загранаппаратами. Он давал документальную военно-политическую информацию громадного объема, которая, как правило, докладывалась Верховному главнокомандующему, а также сведения оперативного характера. Как видим, мимо его внимания не прошли и действия английской разведки в отношении Богомольца. Уже после отъезда Гибсона из Египта поляки вновь сообщили Богомольцу, что в отношении него получен отрицательный ответ.

22 июня Богомольца пригласили в английское консульство, попросили для перерегистрации его паспорт. Забрали да и не вернули, пятнадцать лет он жил с британским паспортом, трижды его меняли, но проблем не возникало. Богомолец попросил информировать обо всем этом Лондон, ему обещали, но паспорт он так и не получил.

Богомолец попал в весьма щекотливое положение. По сути дела, он оказался в чужой стране, не имея никакого правового статуса. Он даже готов был уехать в Алжир, который контролировался генералом де Голлем, но это не получилось. Богомолец еще дважды виделся с Гибсоном: когда тот ехал в Лондон и когда возвращался в Стамбул через Каир. На последней встрече Гибсон весьма невнятно пояснил Богомольцу, что наверху, мол, недовольны его опрометчивыми поступками в Португалии. Кроме крайнего недоумения, вызвать это у Богомольца ничего не могло, а его положение становилось все более неопределенным. Гибсон, сославшись на поручение, предложил ему выправить польский паспорт, но тот категорически отказался, настаивая на возвращении ему британского хотя бы для выезда в Париж. Волокита продолжалась. В конце концов в британском консульстве ему сказали, что Форин Оффис не может официально вернуть ему паспорт, ибо он не является британским подданным и не находится более на английской службе. Ему, правда, обещали посодействовать в получении разрешения на возвращение во Францию.