История Англии от Чосера до королевы Виктории

Такая монополия была и справедлива, и необходима вследствие расходов на форты, учреждения и вооружение, которые компании должны были содержать за свой счет, потому что в далеких водах королевский военно-морской флот не мог их защищать. Эти компании времен Елизаветы во многих отношениях своими привилегиями и своей деятельностью походили на «привилегированные компании», которые в царствование Виктории помогали развивать внутренние области Африки и вместе с тем нарушать сложившийся в них порядок. Быть может, это был век, когда уже неразумно было передоверять политические дела и военные силы частной группе подданных королевы. Но при Елизавете не было другого способа для продвижения торговли в дальние страны, и если здесь, в дальних странах, упомянутые компании плохо управляли, то страдали их члены и английское государство не отвечало за последствия. Эти крупные лондонские компании, лишь очень слабо связанные с государством, работали этаких условиях, которые способствовали развитию частного предпринимательства, самоуправления и уверенности в себе. Как бы велико ни было в конечном счете значение этих компаний в истории Индии и Северной Америки, их влияние на родине на формирование английского характера, на социальные и политические перемены было также очень велико, как это показала история эпохи Стюартов и Ганноверов. Спустя поколение после смерти Елизаветы путешественник Питер Манди отметил одно из «семи дел, в которых Англия, можно сказать, имеет превосходство, – торговлю и открытия, а именно множество компаний купцов, получивших право для торговли за границей, которые вкладывают свои знания и средства для ее развития, отправляя на риск свои товары и всякого рода флотилии и суда в большую часть известных к тому времени стран мира». Со средневековой Англией торговали итальянцы, французы и немцы; сама Англия эпохи Елизаветы торговала даже с далекими прибрежными странами. В торговом отношении мы перестали быть наковальней и сами сделались молотом.

Для отдаленного потомства знаменательным событием истории Англии эпохи Елизаветы будет появление в тот период пьес Шекспира. Объясняется это не только тем, что именно в это время довелось родиться величайшему гению человечества. Его творения могли быть созданы только в тот период, охватывающий последние годы царствования Елизаветы и начало царствования Якова, в какой ему выпало счастье жить. Он не мог бы писать так, как писал, если бы мужчины и женщины, среди которых он жил, не были такими, какими они были по своему складу ума, жизни и речи, или если бы лондонские театры в ближайшие после разгрома Армады годы не достигли известной степени развития и не были готовы к воплощению на сцене его творений.

Не случайность, что шекспировские пьесы написаны больше в стихах, чем в прозе, потому что слушатели, к которым он обращался – простые люди английских городов и деревень, – привыкли к поэзии как к способу передачи сказаний, занимательных рассказов, историй, новостей о современных событиях и сенсационных сообщений. На городских улицах и на деревенских лужайках вразнос продавались не газеты и романы, а баллады об Автолике и его товарищах, удовлетворяя общий спрос. Баллады размножались и продавались в количестве многих тысяч экземпляров; они содержали библейские легенды или классические мифы и истории, средневековые легенды или рассказы о событиях сегодняшнего дня – об Армаде или о Пороховом заговоре, о последнем убийстве или о сбежавшей парочке. И лирические произведения, и любовные песни, слова которых продолжают жить как шедевры в наших современных антологиях, распевались как общенародная музыка и выражение народного чувства. В таких условиях за двадцать лет до того, как были поставлены первые пьесы Шекспира, внезапно появилась новая драма, новая школа драматургов, из которых главным был Марло, и труппы высокообразованных актеров, относящихся к своей профессии с величайшей серьезностью. К средневековому клоуну, балаганщику, старающемуся превзойти по своему страшному виду самого Ирода, присоединились новые люди более утонченного искусства, из которых Бербедж вскоре сделался наиболее знаменитым; эти люди довели искусство интерпретации действия до совершенства; при них были мальчики-ученики, с самого детства со всей строгостью обучаемые играть женские роли с достоинством, веселостью и ловкостью.

Уильям Шекспир

В середине царствования Елизаветы актерам и драматургам был открыт широкий путь к богатству и почету. Странствующие труппы находились под покровительством литературно образованных знатных людей, дворцы и господские усадьбы которых они посещали как желанные гости, играя в залах и галереях. Но даже лучше «как для славы, так и для выгоды» было играть в театрах, выстроенных на луговинах Саутуорка, на берегу Темзы, перед пестрой и разборчивой публикой столицы; в то время как горожане со своими женами, ученики со своими возлюбленными направлялись через Лондонский мост посмотреть на пьесу, люди высшего общества прибывали в лодках из Уайт-холла, а ловкие молодые юристы – из здания Судебного подворья.

Представления давались в дневное время, не было ни занавеса, ни рампы. Авансцена была открыта. Наиболее привилегированная публика сидела на «стульях», почти среди актеров, «зрители партера» стояли внизу, под дождем и солнцем, глазея на спектакль. Крытые галереи, которые включали «деревянные уборные театра», были также полны народа. Таким образом, на представления собирались различные классы общества, в большей или меньшей степени отличающиеся друг от друга по вкусам и образованию. Шекспир должен был всем им доставить удовольствие.

Когда Шекспир впервые познакомился с этой требовательной публикой, она жаждала интриги и пышного зрелища, шума, грубого фарса, вульгарной клоунады, потока тонких и ловких острот и самой лучшей музыки, потому что у англичан тогда были самые лучшие песни и лучшая музыка в Европе; она также была полна страстного интереса, которого нет у современной средней публики, к риторике и поэзии как средству передачи актерской игры и выражения страстей. И все это давал Марло и его товарищи по работе, создав в несколько лет новую драму, которую Шекспир тщательно изучил. Он поддержал эту традицию и в последующие двадцать лет развил ее в нечто гораздо большее, чем самое совершенное из всех общественных развлечений.

Его поэзия была еще более высокого класса, чем «могучий стих» Марло, и он изобрел прозаический диалог, утонченный и мощный и иногда такой же прекрасный и гармоничный, как и его стихи. Он сделал обе формы средством изображения не только красоты, ужаса, остроумия и высшей философии, но совершенно нового явления в драме – изображения индивидуальных характеров вместо прежних типов и «олицетворенных» страстей, которые до этого господствовали на сцене. Даже сюжет, даже действие было подчинено теперь характеру, как, например, в «Гамлете», и все же пьеса нравилась. Его мужчины и женщины настолько реальны, что мы всегда обсуждаем их, как будто они жили своей настоящей жизнью, а не на сцене. И действительно, за два прошедших столетия герои его пьесы жили в исследованиях искусствоведов даже ярче, чем на сцене. И все же они – пьесы, даже когда они представляются в нашем воображении, и только сцена может дать им полную силу, хотя очень часто она их искажает. Театру Елизаветы мы обязаны Шекспиром и всем, что он создал. За это мы должны принести благодарность театру и современникам Елизаветы.

Историк, изучающий социальную историю, не может описать людей прошлого во всей их реальности; самое большее, что он может сделать, – это указать условия, при которых они жили и работали. Но если он не может показать, каковы были наши предки, то это может сделать Шекспир. По его пьесам мы можем изучить мужчин и женщин того времени. Например, мы можем установить действительные отношения между полами, положение и характер женщин времен Елизаветы, возможно, лучше, чем это могло бы быть отражено в социальной истории.