Кто добил Россию? Мифы и правда о Гражданской войне.

Забавно получается: ни с того ни с сего, часть разнузданных большевиков в одночасье стала человечными и дисциплинированными.

Выходит, что в Ялте большевики злые, а в Севастополе — добрые? Но для того мы с вами и погружались в кровавый кошмар, творившийся во всём Крыму, чтобы убедится, что все устанавливавшие там советскую власть товарищи, были одинаково кровожадными палачами вне зависимости от города своей дислокации. Так откуда же в охваченном революцией Крыму берутся столь добрые и отзывчивые люди, как командир чудесного отряда матрос товарищ Задорожный? Добрый невероятно, фантастически, настолько, что ради спасения нескольких членов семьи Романовых он и его люди готовы воевать со своими революционными братьями!

Ответ на этот вопрос даёт сам Задорожный в мемуарах Великого князя: «Я получил приказ Советского правительства, — заявил он: — взять в свои руки управление всем этим районом». Обратите внимание — приказ не Севастопольского совета, а нового правительства, Совнаркома. Глава Совнаркома Ленин — значит приказ его. Ленинский посланец готов сражаться, готов стрелять по революционным ялтинским солдатам, ради спасения жизни нескольких представителей царской фамилии! Это просто невероятно! Непостижимо и другое: по всей стране развал и анархия, дисциплины нет даже в свежеиспечённых частях Красной гвардии. Вся страна стонет от банд мародёров и бандитов, в которые превратилась большевизированная часть старой русской армии, демобилизованная и отправленная по домам. В том же Крыму — террор, анархия и никакой, абсолютно никакой дисциплины. И только в одном отряде в России порядок старый, добрый, дореволюционный. Это отряд революционных матросов охраняет не Ленина, не Троцкого, не съезд Советов… а нескольких Романовых! Совершенно случайно, разумеется. И, конечно, только по прихоти случая в этой группе находятся:

— Великий князь Александр Михайлович, знавший об убийстве Распутина заранее и, возможно, причастный к нему;

— Вся его семья: жена Ксения Александровна — родная сестра Николая II, его дети — сыновья и дочки (пять человек);

— Великий князь Николай Николаевич Романов — бывший главнокомандующий русской армией, двоюродный брат Александра Михайловича, один из главных врагов Распутина, возможно также причастный к смерти царского фаворита. Спасён он (т.е. арестован) не один, а со своей супругой Великой княгиней Анастасией Николаевной и её сыном князем Сергеем Георгиевичем, герцогом Лейхтенбергским;

— его брат Великий князь Пётр Николаевич со своей семьёй.

Но и это ещё не все. Рядом с имением, не имея никаких проблем с новой большевистской властью, открыто проживают:

— Феликс Юсупов — убийца Распутина;

— его жена — Ирина Александровна, дочь Великого князя Александра Михайловича, возможно также сыгравшая свою роль в смерти старца.

Весёлая кампания получается. Со всеми этими людьми не только состоящими в близком родстве, но имеющими общую причастность к смерти того, кто мог остановить Николая II от гибельного для страны отречения, в имении Дюльбер находится вдовствующая императрица Мария Федоровна, в молодости — датская принцесса Дагмар. Вот за эту соль земли русской и готовы пожертвовать свою жизнь не гвардейские офицеры, не отпетые монархисты, а революционные матросы Севастопольского совета! Вам это не кажется странным?

Ведь если между большевиками есть хоть какая-то связь, если разные советы между собой разговаривают хотя бы по телефону, то за пять месяцев сидения Романовых в Дюльбере можно было выяснить между собой кому их сподручнее расстрелять. Так нет, все ходят и ходят ялтинцы к имению, вместо того, чтобы добиться в Севастополе одобрения на ликвидацию группы бывших правителей России. Значит, не дают добро в Севастополе, а почему? Что же можно ответить, на «справедливое» требование ялтинских товарищей, выдать им романовскую камарилью? Почему севастопольцы такого приказа не дают, ведь командир отряда, охранявшего узников отвечает однозначно: «Им возражал чрезвычайно красноречиво Задорожный, что каждому из его подчинённых было бы чрезвычайно лестно расстрелять Великого Князя, но не ранее, чем Севастопольский совет отдаст об этом приказ».

Может, сидят в Севастопольском совете добрые большевики, совесть у них проснулась неожиданно, и поэтому они злым ялтинцам отказывают? Свидетельства очевидцев говорят нам об обратном: нет между большевиками никакой географической разницы, все они убийцы и насильники. Барон Врангель, живший в как раз в Ялте, наоборот пишет: «Особенно тревожные дни переживал город во время наездов севастопольских матросов. Последние несколько раз приходили на миноносце. В городской думе в эти дни происходили ночные собрания и неизменно, в связи с этими приездами, производились новые аресты. Дважды приходилось нам не ночевать дома. Предупреждённые через нашу прислугу о готовящихся ночью в наших кварталах арестах, мы, с наступлением темноты, уходили из дома, ночуя на дальней окраине города у наших знакомых. Их квартал, населённый татарами, был наиболее спокойный».

Выходит, живут севастопольцы и ялтинцы душа в душу, вместе борются с мировой контрреволюцией путём бессудных казней, грабежей и насилий. Кто из них ужасней и кровавей ещё надо считать и смотреть! И только в вопросе о нескольких членах династии Романовых, получаются у них коренные разногласия! Только при произнесении фамилии бывшего царя разглаживаются морщины на лбу севастопольских витязей революции, мягчеет их стальное сердце и появляется в их каменных душах искра сострадания. Выходит так?

Давайте вспомним, кто же в Севастополе главный большевик. Неужели он такой добрый, что всех остальных своей преступной добротой заразил? Нет — глава местных коммунистов Юрий Петрович Гавен-Дауман, направленный Лениным в Севастополь. Иными словами, товарищ проверенный, свой. Он то и превратил за три месяца черноморских матросов в зверей. По делам своим товарищ Гавен злой, по словам Врангеля тоже, а в ситуации с «узниками Дюльбера» добряк первостатейный. Никак он не даёт приказ товарищу Задорожному выдать Романовых ялтинским анархистам. А те просят постоянно! Но ведь пять месяцев просто так, отмолчаться не удастся, иначе тебя самого «контрой» объявят, да с грузом на ногах отправят кормить черноморских рыб. Надо ялтинским товарищам ответ дать, да ещё мотивированный. Должны в Севастополе ответить что-то типа «есть распоряжение от товарища Ленина беречь этих Романовых, потому и расстрелять их нельзя». Но ведь не может товарищ Ленин, отдать такой приказ в Севастопольский совет кому попало, открыто. Не поймёт матросская вольница всех этих политесов, из повиновения выйдет. Такой приказ можно только тайно отдать товарищу проверенному, например тому же Гавену, да вместе с распоряжением отправить его загодя в Севастополь, с заданием устанавливать там Советскую власть. А заодно ждать приезда отряда Задорожного и тянуть время, не допуская ни в коем случае расправы над Романовыми. Вся крымская эпопея Романовых продлится пять месяцев. От описываемых событий марта восемнадцатого потерпеть осталось совсем чуть-чуть.

Потому, что в начале апреля 1918 года в Крым вступят немецкие войска, и Романовы будут спасены. Давайте не будем забывать, что в это самое время товарищ Ленин, столь добрый для Александра Михайловича и его спутников, отдаёт приказы об аресте Михаила Романова, о высылке семьи Николая Романова из Тобольска в Екатеринбург. Но они — наследники трона, а основные претенденты на престол должны быть ликвидированы. Великий князь Александр Михайлович и Феликс Юсупов расчистили дорогу для будущей русской катастрофы, поэтому именно они должны быть спасены, Для остальных членов огромной семьи Романовых будущая участь — это лотерея, кому как повезёт.

Тем временем жизнь в Дюльбере идёт своим чередом. Живут Романовы и их «тюремщики» душа в душу. Великий князь Александр Михайлович помог охране наладить работу прожекторов, чтобы они могли его ещё лучше стеречь. Не было такого взаимопонимания со своими охранниками ни у Николая Романова, ни у других членов его многочисленного семейства. Не надо удивляться — в нашем случае это ведь не тюремщики, а охрана. Она не столько предохраняет «заключённых» от побега, сколько спасает их от кровавой расправы. Великий князь Александр Михайлович почти со своими «тюремщиками» крепко подружился, так крепко, что остальные Романовы даже удивлялись: