История испанской инквизиции. Том I

2. Инквизиторы не должны дозволять своим подчиненным носить никакого запрещенного оружия, кроме тех случаев, когда на это уполномочивает их исполнение обязанностей; инквизиторы ни в каком случае не должны вмешиваться в гражданские дела и должны допускать свое участие только в уголовных процессах. — Эта статья была почти бесполезна. Инквизиторы продолжали поддерживать приспешников святого трибунала, и в результате происходили убийства, драки, гнусные процессы, раздоры в семействах, опозорение должностных лиц и бесконечное количество других бедствий, часть которых я буду иметь случай сообщить в ходе этой Истории. Эти безобразия не мешали их гнусной системе поддерживать друг друга, и инквизиторы (верные составленному ими плану расширения своего владычества) злоупотребляли церковными наказаниями, тайной своих архивов и легкостью, с какой они распространяли всюду террор, чтобы обеспечить торжество своего деспотизма. Этот результат всегда оказывался безошибочным благодаря протекции монарха, даже в тех случаях, когда было неизвестно, на чьей стороне правосудие, и когда слуги этого монарха бывали унижены. Главные инквизиторы были убеждены, что честь святого трибунала требовала, чтобы народ питал полное доверие к решениям его членов. Так как главный инквизитор был всемогущим лицом у короля, то он ловко пользовался благоприятными моментами, чтобы обмануть его доверие и заставить его санкционировать злоупотребления администрации.

3. Никто не должен подвергаться заключению в тюрьме, если его преступление не доказано достаточными уликами; в случае ареста следует немедленно приступить к разбору его дела, без ожидания новых улик, более решительных, чем первые. — Это распоряжение существовало с давнего времени; если Торквемада его предлагает, значит, оно было забыто или плохо исполнялось. Эти меры, однако, не воспрепятствовали возобновлению злоупотреблений. Может казаться странным запрещение Торквемады производить арест кого-либо без улик его преступления, тогда как в 1498 году (когда это распоряжение было возобновлено) было погублено уже сто четырнадцать тысяч четыреста восемьдесят человек, а следовательно, столько же семейств. Из этого числа десять тысяч двести двадцать были сожжены живьем, шесть тысяч восемьсот шестьдесят — фигурально как осужденные заочно и девяносто семь тысяч четыреста подверглись публичной епитимье и были лишены своего имущества в громадном большинстве без улики, на основании лишь одного оговора недоброжелателя или доноса несчастного, которого подвергли пытке, чтобы вырвать имена тех, отступничество коих он знал или предполагал; самое большее против этой массы людей было два или три показания в этом роде, различавшиеся между собой в изложении фактов или времени, места и других обстоятельств. Приведенные мною данные об осужденных далеко не исчерпывают всех жертв инквизиции, как я это покажу в другом месте, приведя соответствующие доказательства.

4. В процессах, начатых против умерших, инквизиция не должна уклоняться от их ликвидации за недостатком улик, ни делать постановления об отсрочке в ожидании новых улик, потому что из этого может произойти значительный вред для детей, устройство которых останавливается из боязни неблагоприятного исхода судебного дела. — В побуждении, продиктовавшем эту меру, можно видеть некоторую человечность, но инквизиторы были слишком фанатичны, чтобы предаваться гуманным чувствам. Если бы они почитали святые законы, то никогда не стали бы возбуждать процессов против людей, умерших с напутствием [554] и погребенных с церковными обрядами. Надо было иметь душу людоедов и быть более жадными, чем евангельский скупец, чтобы вырывать из земли мертвых, обесчещивать их память, сжигая их останки с их изображением, и конфисковать имущество, которым спокойно пользовались невинные потомки или которое было законно приобретено лицами, никогда не подозревавшимися ни в отступничестве, ни в ереси.

5. Нельзя накладывать большого количества денежных взысканий даже тогда, когда не хватает фондов на жалованье служащим. — Это правило было старинное; но ловушка была всегда расставлена, и распоряжение оставалось без действия всякий раз, когда инквизиторы могли придать своим решениям видимость справедливости.

6. Инквизиторы не могут заменять ни тюремное заключение, ни какое другое физическое воздействие денежным штрафом, но только постом, милостыней, паломничеством и другими епитимьями в этом роде. Та же статья сохраняла за главным инквизитором право освобождать от санбенито и разрешать детям и внукам осужденных одеваться, как и другие люди. — Это узаконение предполагает, что инквизиторы были повинны в том, что так строго запрещалось, хотя они и были наделены церковными бенефициями в целях обеспечения своего содержания. Однако я покажу, что замены и изъятия наказаний впоследствии составляли часть преимуществ главного инквизитора.

7. Инквизиторы должны тщательно рассматривать, следует ли допускать к примирению с Церковью тех, кто признался в своем преступлении после ареста. — Ведь многолетнее существование дает возможность смотреть на этих людей как на уклонившихся от суда. Это распоряжение принадлежит к тем, которые лучше всего доказывают дух святого трибунала и пристрастие его приспешников к сжиганию людей, так как в нем нельзя не признать бесчеловечности. Разве Бог не допускает обращения грешников, раскаивающихся в час смерти?

8. Инквизиторы должны публично наказывать свидетелей, уличенных в даче ложных показаний. — Чтобы это хорошо понять, следует знать, что на основании кодекса инквизиции можно быть ложным свидетелем двумя способами: во-первых, клевеща; во-вторых, заявляя, что не знаешь ни одного разговора и ни одного преступного действия, о котором спрашивают по делу человека, обвиняемого перед инквизицией. В продолжение моих изысканий я часто находил свидетелей этого второго рода, наказанных за отрицание фактов, показанных другими свидетелями, чего не случалось почти никогда с теми, которые принадлежали к первого рода лжесвидетелям, потому что было почти невозможно установить клевету свидетельскими показаниями в условиях, когда заключенный не был в состоянии назвать свидетеля и когда даже при предположении, что он догадался о нем, с этим не хотели соглашаться.

9. Ни в одной инквизиции не могут быть допущены в качестве служащих два лица, находящиеся в какой-либо степени родства, ни господин и его слуга, даже в тех случаях, когда их должности различны и отдельны.

10. В каждом трибунале святой инквизиции должно быть хранилище архивов, запирающееся на три ключа, из которых два должны находиться в руках двух секретарей, а третий в руках фискала; если секретарь сделает упущение в своей обязанности, он будет отрешен от должности и присужден к наказанию по закону. — По-видимому, эту статью постановили, чтобы заставить забыть прежнее распоряжение, предписывавшее держать бумаги в сундуке. В самом деле, после восемнадцати лет судопроизводства не без основания подумали об установлении архивов, как бы они ни были ничтожны по объему, как это можно предположить. Положение осужденных, как мы его изложили, достаточно это доказывает.

11. Секретарь должен получать свидетельские показания не иначе, как в присутствии инквизитора, причем должны быть приглашены для проверки первоначальных показаний два священника, не входящие в число служащих трибунала. — Эта статья могла быть исполнена только такими свидетелями, которые жили в месте, где имел свою резиденцию инквизитор; это было невозможно осуществить даже в Мадриде, потому что в часы, когда собирался трибунал, инквизиторы разбирали судебные дела, а остальное время дня употребляли на особые порученные им работы, каждый в своем ведомстве. Это было причиной, почему заслушание и разбор свидетельских показаний поручили особым комиссарам.

12. Инквизиторы должны озаботиться учреждением общей инквизиции в тех городах, где ее еще не существует.

13. В затруднительных делах они должны совещаться с советом, посылая ему документы, лишь только они будут потребованы.