Рыцарь с железным клювом

- Ну-ну, во сне увидишься. Спокойной ночи.

Володя забрался в холодную постель, где накрахмаленные пододеяльник и простыня были твердыми, как жесть, и страшно хрустели. Закрыл глаза. Вскоре легла и мама. Поворочалась, и минут через десять послышалось её ровное дыхание, что подсказало Володе: мама спит. Но мальчику не спалось.

Все, что увидел и услышал он за последние часы, впилось в него острой занозой, выковырять которую было теперь не так-то просто. Понятно, что глубже всего залез в Володю рассказ о замурованном рыцаре, о находке археологов и о том, что по замку до сих пор бродит привидение, облаченное в рыцарские латы. Володя попеременно представлял в своем воображении то молодого князя Андрея, убитого своим братом и посаженного за стол с яствами в доспехе, то ужас людей, проломивших стену зала и увидевших за столом сидящего рыцаря, покрытого легкой паутинкой, то призрак, прозрачный, бестелесный, двигающийся по галереям замка неслышно, в развевающемся плаще, со шлемом с ужасным птичьим клювом.

Воображая все эти картины, Володя ощущал чувство леденящего страха, виток за витком опутывающего его по рукам и ногам невидимыми, но крепкими веревками, разорвать которые мальчик был не в силах. И Володя вновь начинал ненавидеть себя за то, что страх, как он ни сражался с ним, каких бы успехов в борьбе с этим чувством ни достигал, все ещё жил в нем, рождаясь вновь и вновь, будто кто-то незаметно бросал в него семена страха, неожиданно прораставшие густыми, богатыми всходами.

Нет, нужно было что-то предпринять уже сейчас, чтобы заглушить этот надуманный, глупый страх, и Володя поднялся. На цыпочках, боясь разбудить маму, подошел к стрельчатому окну-амбразуре. По словам Петруся Иваныча, окно выходило на реку и лес, но сейчас трудно было проверить это - было уже далеко за полночь, а луна пряталась за облаками, поэтому Володе казалось, что он смотрит в черную адскую бездну. Ему стало не по себе и захотелось поскорее отойти от окна.

Зато явилась другая мысль, и Володя, надев тапочки и взяв со стола ключ от двери, тихонько пошел ко входу в номер, очень осторожно повернул ключ в замке, и дверь отворилась. Вначале Володя просунул в коридор одну лишь голову и осмотрелся. А в коридоре все было по-прежнему - все та же тишина, тусклый свет ламп, серпы алебард, поблескивавших на стенах, начало галереи, уводящей в лабиринты замка.

И пасть галереи, полутемной и зовущей, вдруг потянула Володю к себе. Ему захотелось заглянуть в неё именно теперь, когда весь замок спал, когда здесь царствовало время пробуждения потусторонних сил, неизведанных и непонятных, страшных своей таинственностью, но каких-то притягательных и долгожданных.

И Володя пошел по коридору, где располагались входы в гостиничные номера, к галерее, заглянул в её полутемное чрево, очень желая увидеть там нечто необыкновенное, может быть, даже тень замурованного рыцаря. И едва заглянул он туда, как услышал позади себя скрип, заставивший Володю обернуться резко и стремительно. Он увидел фигуру в белом одеянии, застывшую неподалеку от дверей его номера, и вздрогнул всем телом, пугаясь этого видения. Но видение вдруг заговорило знакомым насмешливым тоном, и Володе тотчас стало стыдно за то, что он так испугался Иринки.

- Что, нервы решил проверить? Ищешь привидение?

Володя подошел. На самом деле он выглядел комично в трусах и майке, да ещё в шлепанцах на босу ногу. Но что делала здесь Иринка, одетая в длинную ночную сорочку, давшую Володе повод принять девочку за призрак?

- Да, ищу, - спокойно сказал мальчик, прислоняясь к стене рядом с Троллем. - Тебе, я вижу, тоже не спится? Замурованный рыцарь мерещится?

Иринка ответила, как показалось Володе, с издевкой:

- Нет, не рыцарь - ты мне мерещишься.

- Да, с каких это пор? - И добавил уже совсем грубо: - Рано что-то тебе ребята мерещиться стали. С куклами играйся...

Иринка постучала тонким пальчиком по своему виску и с тихим презрением сказала:

- Дурачок! - и подобно привидению скрылась в своей комнате.

А Володя, конечно, очень скоро осознавший, что сказал ужасную глупость, успокоил себя тем, что отомстил Иринке за насмешливый тон по поводу вещей, бывших для него самого почти что святыней. Ведь надо же бороться с неприятелем тем оружием, которое он сам и выбирает. Правда, успокоил себя Володя этим доводом не совсем, а поэтому ещё долго ворочался в постели, позабыв о рыцаре с железным клювом.

- Скажи честно, - спросила мама утром, - ты тяжелой работы боишься?

- Нет, совсем не боюсь, - тут же ответил Володя, натягивавший брюки.

- А может быть, ты просто отдохнешь? Погуляешь в парке, почитаешь - в замке есть библиотека...

- Нет, - опять отрезал Володя, - я работать хочу. И Тролля тоже устрой, а то ей в голову, я вижу, всякая блажь лезет.

- Хорошо, вы будете работать, - кивнула мама, тщательно причесывавшая перед большим зеркалом в богатой резной раме свои пышные каштановые волосы.

Потом Володя, мама и Иринка, пользуясь планом, оставленным Петрусем Иванычем, отыскали охотничий зал, в котором ужинали вчера. Здесь пани Ванда, чопорная и важная, как осетр, предложила новым членам "замкового братства" легкий завтрак, после чего они пошли к директору, чтобы получить работу.

Кабинет Петруся Иваныча тоже размещался в замковом дворце, неподалеку от охотничьего зала. Путь к нему также определили по плану и вскоре подходили к тяжелой двери резного дуба, оказавшейся немного приоткрытой. Вдруг громкий, неприятно резкий голос обычно вежливого директора остановил Викторию Сергеевну. Голос доносился из кабинета, похоже было, что Петрусь Иваныч кого-то распекал, но подходить ближе было неудобно, так как не хотелось становиться свидетелем чьего-то унижения и директорской грубости. А слышалось вот что:

- Вы - старый осел и больше никто. Я вас предупреждал уже неоднократно прекратить свои идиотские опыты, пока вы не уничтожили замок и всех нас вместе с ним! Но вам угодно было наплевать на предостережения, так знайте: то, что случилось этой ночью, произошло с вами последний раз! Другого раза не будет! Я вас выгоню вон из замка, метлой выгоню и не посмотрю на ваши седины! А теперь идите!

Раздалось невнятное бормотание, словно пытались оправдаться, но тут же скрипнула дверь, и, к великому удивлению Виктории Сергеевны, Володи и Иринки, из кабинета буквально выбежал горбун Станислав Сильвестрович Ржевусский. Лицо его, сморщенное, жалкое, искажала гримаса страдания. Он почти что плакал и, увидев свидетелей своего позора, стоящих в коридоре, закрыл глаза ладонью и, проходя мимо, пробормотал:

- А, Иисус Мария, Иисус Мария!

Оробевшие, сконфуженные "петербуржцы" стояли и не знали, что им делать. Наконец мама, покусав в раздумье губы, решительно сказала:

- Заходим! - и постучала в дверь кабинета директора Плоцкого замка.

Они зашли, услышав "войдите", и Петрусь Иваныч, простирая к ним руки, встал из-за широкого стола, радушно приветствуя своих гостей, и Володя подумал: "Да неужели этот джентльмен мог всего три минуты назад так безобразно отчитывать старика?"

- Я рад, я счастлив! Заходите! Заходите! - полилось из его медоточивых уст. - Как спали? Как завтракали? Что, уже и поработать хотите?

И директор минут пять говорил все в том же духе, так что Володе даже стало противно слушать его пустую болтовню. Он стал рассматривать убранство кабинета, украшенного куда богаче, чем охотничий зал: картины, оружие, включая два полных рыцарских доспеха, что понурились забралами шлемов по углам большой комнаты, изделия из бронзы, мрамора - чего здесь только не было!

Но особенно Володю поразило то, как раздвинулась резная дубовая обивка стены, образовался проход, оттуда вышла жена директора Эльза Жоржевна, не в брюках, как вчера, а в богатом платье с блестками и с ожерельем на открытой шее.

- Здравствуйте, - сказала она с видом величественным и довольным из-за того, наверно, что уловила впечатление, произведенное своим неожиданным появлением.