Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494

Выше Опакова по течению р. Угры с левой стороны ее притока Рессы располагались смоленские волости Мощин и Пустой Мощин. На левой стороне Рессы стоял Мосальск, нижнее течение этой реки, возможно, служило границей между Смоленским и Карачевским княжествами. Через устье Рессы у Пустого Мощина проходила дорога на Вязьму. Там находились постоялые дворы [155], а сбор мыта был организован в Опакове ^{827}. Дальнейшее течение р. Рессы и ее притоков (прежде всего — Пополты) оставалось, вероятно, в сфере влияния Мосальска (а до этого — Карачева). К такому выводу можно прийти, наблюдая за природными особенностями окрестностей. На запад от устья р. Рессы (сама она текла с юга) располагались большие леса и болота ^{828}. Даже в настоящее время они слабо заселены. Город Мосальск с севера на запад (вплоть до Серпейска) находился в окружении глухих лесов, которые, вполне вероятно, создавали и защищали его границы. Интересно, что в замкнутое пространство попадали такие волости, как Мощин и Пустой Мощин. Это косвенно свидетельствует об их былой принадлежности к Карачевскому княжеству Ощитов и Гонвенце могли составлять анклав владений карачевских князей, как в свое время волость Заберега, принадлежавшая Новосили, находилась в значительном отдалении от основной территории княжества. Но можно предложить и иную версию. Ощитов мог являться на самом деле смоленской волостью, только в 1440-1447 гг. отдельно переданной великим князем Казимиром мосальскому князю Володке (см. выше). А что касается Гонвенца, то его более вероятное местонахождение полностью вписывается в выделенный регион. Мосальские волости в низовьях Угры во второй половине XV в. перешли в прямое подчинение Смоленску.

Таким образом, вариант изначальной принадлежности как обоих Мощинов, так и Гонвенца, который размещался южнее их, Карачевскому княжеству не дает оснований для чересполосицы владений, а общая конфигурация границ княжеств (Смоленского и Карачевского) выравнивается за счет ликвидации резкого выступа карачевских земель на север.

О территории Карачевского княжества за Угрой (на ее левой стороне) ничего не известно, но Смоленску принадлежала расположенная далеко за этой рекой и ее притоком Шаней Медынь. Около 1371 г. ее для Москвы «вытягал боярин… Федоръ Аньдреевич (Свибло. — В. Т.) на обчем рете… оу смолнян» ^{{829}, [156]} (возможно, из состава Вяземского княжества) ^{830}. Наблюдения за территорией, относившейся к Медыни в конце XVI-XVIII в., могут показать пограничный характер Угры в начале XV в. Если, используя метод ретроспекции, перенести данные конца XVI в. на ситуацию более раннего времени, добавить фактор присутствия калужских земель у устья р. Угры, то можно обнаружить значительную протяженность литовско-московской границы вдоль этой реки (необходимо учесть, что в 1403-1404 гг. Вязьма и Смоленск были присоединены к ВКЛ, и московско-смоленская граница превратилась в литовско-московскую).

В начале 1494 г. в ходе переговоров московские бояре назвали литовским послам 8 волостей, причисленных к медынским: Городечна, Нерожа, Дорожмиря Гора, Кнутова Дуброва, Сковородеск, Гостижа, Белые Вста, Вежки ^{831}. По писцовому описанию 1586-1587 гг. сохранились Городенский, Вежецкий, Городской, Радомский станы и волость Городня ^{832}. Тем самым часть волостей конца XV в. либо слилась с другими, либо перешла к соседним уездным центрам.

Территориальный состав Медынского уезда конца XV в. как будто в целом соответствует его состоянию спустя столетие. Однако в переговорах 1494 г. обращает на себя внимание, что вопреки московским боярам, относившим ряд волостей к числу медынских, литовские послы называли их «смоленскими из старины» и в предварительно поданном списке смоленских пригородов и волостей указали все пункты ^{833}. Смоленскими литовской стороной считались также волости, объявленные боярами боровскими (Трубна, Путынь) и можайскими (Турье, Тешинов, Сукрома, Олховец, Отъезд) ^{834}. В итоге все спорные территории были уступлены Москве, но они принадлежали ВКЛ до московских захватов в войну 1486-1493 гг.

Из перечисленных волостей определяется местонахождение следующих. Вдоль р. Городенки, правого притока Шани, впадающей слева в Утру, располагалась волость Городечна (волость Городня конца XVI в.) ^{835}. По речке Нерошке (Нерошенке в XVIII в.) ^{836}, левому притоку Извери, впадающей слева в Угру, лежала Нерожа. Волость Гостижа, несомненно, связана с р. Костижей (Гостижей в XVIII в.) ^{837}, правым притоком Шани. Наконец, в районе р. Вережки (Верешки в XVIII в.) ^{838}, левого притока Угры, находилась волость Вежки (Вежецкий стан конца XVI в.) ^{839}. Севернее истока Вережки, уже у противоположного берега другой реки — Извери (левый приток Угры), еще в конце XVIII в. стоял погост Вежки ^{840}, от которого к настоящему времени осталось только урочище. Это, вероятно, был центр волости.

Остальные волости, ставшие в конце XV в. медынскими, пока не удалось локализовать, но и те, местоположение которых с большой степенью вероятности определены, занимают пространство треугольником от р. Шани на востоке до р. Угры на юге, тем самым отсекая московские владения конца XIV в. от выхода к р. Угре. Итак, целый ряд волостей, отторгнутых в конце XV в. от ВКЛ, составил уездную структуру Медыни, до этого, видимо, обладавшей лишь статусом центра волости. Очевидно, территорию Медыни до конца XV в. можно сопоставить с позднейшим Городским станом, который распространялся только до р. Шани, левого притока р. Угры ^{841}. [157]

Другие смоленские волости, в конце XV в. отнесенные к числу боровских и можайских, также закрывали выход московских владений к р. Угре. С запада медынские земли ограничивались территорией волости Трубна, занимавшей, очевидно, пространство вдоль реки Трубенки (левый приток Шани). Вместе с волостью Ощитов и Дмитровской землей в 1494 г. была упомянута волость Погорелое ^{842}, центр которой можно неуверенно отождествить с современной Погореловкой (д. Погорелка в XVIII в.) ^{843}, находящейся севернее р. Угры недалеко от впадения в последнюю р. Вережки. С большей долей вероятности можно видеть волость Погорелое в стане Пожога (Пожега, Пожеский) (центр -с. Пожога нар. Угре), известном по писцовым описаниям конца XVI в. ^{844} Размещался стан совсем рядом с Ощитовом — вдоль левого берега Угры, за резким изгибом реки. Правда, название села и волости Пожога произошло, очевидно, от ручья Пожега, в то время как волость Погорелое — возможно, от события, связанного с пожаром.

После заключения мира 1494 г. волость Погорелое оставалась в составе ВКЛ: в ответ на жалобу литовского посла московский боярин Дмитрий Владимирович Ховрин ^{845} заверил, что московским «украиникам» будет запрещено «вступаться» «въ Ощытовъ и въ Погорелое и въ Дмитровские земли» ^{846}. В перемирной грамоте 1503 г. волость Погорелые и еще 27 волостей названы у города Дорогобужа, закрепленного за Москвой ^{847}.