Россия и Япония: стравить!

И вот тут японцы вдруг (эх, вечное это «вдруг»!) узнают, что царь в беседе с американским послом Мейером склонялся к уступке Японии Южного Сахалина, однако резко отверг саму идею контрибуции.

Просветил японцев, конечно же, Рузвельт. И премьер Кацура тут же направил в Портсмут дополнительную инструкцию — требовать уступки Южного Сахалина.

Витте «сдался», не смея-де возражать государю... Но, как мы сейчас увидим, такую реакцию царя в немалой мере запрограммировал он сам.

Конечно, Николай умом не блистал, хотя язык держать за зубами — ума большого вроде бы и не требуется. Но тут есть два момента...

Да, царь сдуру выдал важнейший государственный секрет, но выдал-то он его все же не врагу, а послу «дружественной» державы-посредника.

И тут же этот секрет стал известен японцам. Через этих самых наших «друзей».

А вот и другой момент...

Царя об атмосфере на переговорах осведомлял Витте. И его телеграммы в Петербург были однозначно таковы, что подталкивали Николая к очень широким уступкам. Витте, по сути, провоцировал царя на них.

21 августа 1905 года — как раз накануне злополучной аудиенции Николая Мейеру — Витте телеграфировал в МИД: «Факты сильнее всяких доводов и соображений, между тем факт то, что Сахалин в руках японцев и мы не имеем средств его отобрать, поэтому если мы хотим, чтобы вина в безрезультатности конференции пала исключительно на Японию, то нельзя отвергать и уступку Сахалина, и возвращение военных расходов».

На пароходе, плывущем в Штаты, Витте в своем интервью Диллону (оно, к слову, впервые в истории мировой прессы было передано в Англию по радиотелеграфу) заявлял, что имеет своей задачей лишь выяснить намерения японцев и строго следовать инструкциям из Петербурга, своей инициативы не проявляя.

Перед отъездом Витте Николай четко сказал ему: «Я желаю, чтобы переговоры пришли к мирному решению, но не могу допустить ни одной копейки контрибуции, ни уступки одной пяди земли».

Витте же из Штатов, мотивируя свои рекомендации лучшим знанием текущей ситуации, и на выплату контрибуции царя склонял, и безосновательно нагнетал страсти, сгущая краски так, как это было выгодно США, Японии и антирусскому Золотому Интернационалу.

Вообще-то, прояпонское давление на царя Витте начал еще по пути в Портсмут, когда в Берлине встречался с банкиром Мендельсоном. Немецкий еврей Мендельсон был близок к кайзеру, и Витте передал через банкира просьбу Вильгельму повлиять на царя в пользу расширения возможных уступок.

В Портсмуте он эту линию лишь продолжил.

Выведенный из равновесия телеграммами Витте, царь и сболтнул не вовремя насчет Сахалина, потому что главное, что его заботило, — это настоять на отказе от контрибуции, одна мысль о которой была для него крайне унизительной и невыносимой.

Недаром Рузвельт так радовался назначению Сергея Юльевича, хотя в конце концов остался им доволен не вполне. Уже после заключения мира Рузвельт писал в письме от 9 сентября: «Япония, возвращая России Северный Сахалин, пошла на гораздо большие уступки, чем следовало. Я уверен, что добился бы передачи Северного Сахалина Японии».

Что тут скажешь — стервец, подлец и наглец одновременно!

Уважаемый читатель! Автор не склонен применять нормы обычной морали по отношению к тем общественным фигурам, за которыми стоят их государства. Во внешней политике следует признать примат не честности, а государственной целесообразности.

Но ведь Рузвельт вел себя по отношению к России и бесчестно, и двулично, и недальновидно. Он, собственно, поощрял Японию на перспективный агрессивный курс в отношении самих США.

И было ли это для США политикой целесообразной?

Хотя...

Хотя именно такое развитие будущих мировых событий не только устраивало Золотой Интернационал, но и прямо им планировалось. Для народа Америки будущая война с Японией не требовалась. А для Золотой Элиты, на войнах жиреющей?

Ведь уже другой Рузвельт — Франклин Делано сознательно подставил в 1941 году свою крупнейшую военно-морскую базу на Гавайях Пирл-Харбор под японский удар. Подставил, чтобы втянуть в мировую войну и Америку.

Так что рядовым американцам был нужен мир, а Рузвельтам и их собратьям по ложам и кланам нужна была война — в том числе и на Тихом океане, то есть — война США с Японией.

А для этого надо было поддержать спесивые японские амбиции, питаемые «победой» над русскими, и обеспечить материальную базу развития таких амбиций в будущем.

Вот подоплека усилий Рузвельта в период заключения Портсмутского договора.

И вот за такое «миротворчество» энергичный янки-подлец в 1906 году получил... Нобелевскую премию мира.

Н-да...

О происходившем в Портсмуте сказано уже немало. Однако автору кажется небесполезным и для себя, и для читателя еще раз окинуть эти события в их хронологической последовательности уже более-менее просвещенным взглядом.

Ведь повторение — мать не только учения и запоминания, но и понимания!

9 августа 1905 года в курортном (было у него и такое «лицо») городке Портсмуте на Атлантическом побережье США открылась мирная русско-японская конференция.

Первый день — процедурный. Официальными языками приняты для русской делегации «нормативно дипломатический» по тем временам французский, для японской делегации — английский.

На второй день японцы вручают нам текст своих условий мира. Вот что они содержали...

Первое: отказ России от активности в Корее и признание прав Японии на Корею.

Второе: полная эвакуация Россией Маньчжурии с обязательством Японии возвратить ее Китаю.

Третье: право вмешательства Японии в дела «возвращаемых» провинций.

Четвертое: взаимный отказ от препон мерам «других наций» (читай — США) по «торговому и промышленному развитию» (то есть — колонизации) Маньчжурии.

Пятое: уступка Японии Сахалина.

Шестое: уступка арендных прав на Порт-Артур и Дальний и вообще всей арендованной территории на Ляодунском полуострове.

Седьмое: отказ России от южной ветки КВЖД от Харбина до Порт-Артура (японцы заняли к тому времени территорию Южной Маньчжурии по Сыпингай, то есть почти по рубеж станции Чанчунь, расположенной примерно посередине южной ветки).

Восьмое: Россия может использовать северную линию КВЖД на Владивосток только для невоенных целей.

Девятое: Россия возмещает Японии издержки войны, то есть выплачивает контрибуцию.

Десятое: Россия отдает Японии все свои корабли, интернированные в нейтральных портах.

Одиннадцатое: Россия ограничивает свои военно-морские силы в водах Дальнего Востока.

Двенадцатое. Россия предоставляет без взаимности японским подданным право рыбной ловли вдоль побережья русских владений в морях Японском, Охотском и Беринговом.

Вначале японцы хотели выдвинуть и тринадцатое условие — разоружение Владивостока. Но сразу же от него сами и отказались.

В театрах массовка для того, чтобы изобразить гул общей болтовни, говорит вполголоса: «Что говорить, когда говорить нечего?»

И лично мне по поводу этих условий тоже нечего говорить. Во всяком случае в рамках цензурных лексических норм.

И вот уже 12 августа Витте предварительно принимает пункты 1, 2, 3,4, 6, 7, 8 и 12.

Единственное, с чем не соглашалась по этим пунктам русская делегация, это отказ от всей южной ветки КВЖД. Витте был готов отдать ее по фактически занятую японцами часть, то есть — по Чанчунь (так потом и осталось).

Собственно, на третий день переговоров Витте «сдал» уже все, кроме Сахалина.

Не считать же заслугой его несогласие с пунктами 9,10 и 11!

И это при том, что он сам же сообщал в Петербург 18 августа: «Япония более всего нуждается в деньгах, и правительство, вероятно, опасается ответственности за сделанные займы под залог различных государственных имуществ».