Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки

В ходе допроса-беседы с Тимофеевым Сумцов получил значительное представление о всех его перипетиях пребывания в плену у немцев, обучении в разведывательной школе абвера. Тимофеев-Орлов окончил Борисовскую школу абвера, Сумцов же, как зафронтовой разведчик, побывал в Варшавской школе (в бытность в ней Сумцова школа находилась в Нойгофе). Так что обстановка на «той стороне» и в шпионской школе немцев лейтенанту Сумцову, сотруднику СМЕРШа, была хорошо знакома.

— Вы сказали, что проходили обучение в Борисовской разведшколе, — спросил Сумцов.

— Да, это так.

— Где находилась школа?

— Говорили, что она была недалеко от Кенигсберга. Размещалась там в бараках бывшего лагеря французских военнопленных, затем переместилась в м. Маллетен. Там она находилась до августа сорок четвертого года. У нее был филиал в деревне Флинсдорф. Немцы вербовали агентов из военнопленных поляков для разведывательной работы в тылу Красной Армии. А в августе этого года школа переехала в Меве, недалеко от Данцига. Находится на окраине города на берегу Вислы в здании бывшей немецкой школы офицеров.

— Кто является руководителем школы?

— Капитан Уттгоф. Не уверен, что это настоящая его фамилия. Вербовали в школу вербовщики Роганов Николай и Потемкин Григорий. Это их псевдонимы. Вербовали и официальные сотрудники абверкоманды из числа пособников.

— Кого готовили в школе?

— Агентов-разведчиков и радистов.

— Сколько в ней обучалось лиц?

— Около ста пятидесяти человек. 50–60 радистов.

— Сколько времени шло обучение?

— Разведчиков месяц-два, а радистов два-четыре месяца. Каждому присваивали кличку. Было строго запрещено называть свою настоящую фамилию и расспрашивать об этом других. Перебрасывали нас в тыл Красной Армии по 2–3 человека. Один — обязательно радист.

Сумцову важно было знать, можно ли подключить к радиоигре с немцами Тимофеева-Орлова.

Начальник ГУКР СМЕРШ Виктор Семенович Абакумов добился эффективных результатов в борьбе с немецкой агентурой благодаря зафронтовой разведке. Органы СМЕРШа перешли на тайном фронте войны от активной обороны в наступление. Их агентура проникает в разведывательные и диверсионные школы абвера и «Цеппелина» и ведет незримую борьбу в самом логове врага. Если лицо после нелегальной переброски в тыл Красной Армии отказалось от выполнения преступного задания и установления связи со своими сообщниками по шпионской работе, никаких практических действий, могущих причинить ущерб государству, не совершило, то к уголовной ответственности оно не привлекалось. Это, по указанию Абакумова, в своей деятельности применял СМЕРШ.

Такую практику Президиум Верховного Совета СССР узаконил только в начале шестидесятых минувшего столетия. Таким образом, задолго до этого ее предвосхитил начальник ГУКР СМЕРШ B.C. Абакумов.

Двое других из шпионской группы, в которой Тимофеев-Орлов был радистом, Кириенко и Волохов не произвели положительного впечатления. Побудительные мотивы, которые привели Кириенко и Волохова к измене Родине, были у Владимира Волохова — трусость и меркантильность, у Николая Кириенко — ненависть к существующему в стране строю. Не случайно немцы поставили его старшим группы.

— Перевербовать такого себе дороже, — сказал о Кириенко Сумцов. — Конечно, судьбу свою решает прежде всего сам человек.

Так как Кириенко и Волохов не внушали доверия, немцам ушла радиограмма о том, что при выброске всех разбросало и два агента на контакт не вышли.

Лейтенант Хайнрихсен надел наушники, призывно выстукивая ключом: «Лаи», «Лаи»… Отзовитесь, где вы? — Я — «Вас», я — «Вас»… Я слушаю! Я слушаю вас!.

И вдруг. О радость! Да, он не мог ошибиться… тоненький писк, знакомый, как мелодия любимой песни, пробился сквозь треск в эфире.

— Я — «Лаи», я — «Лаи»! «Вас», вы слышите меня?

Нет сомнения, это он. Это работал «Лаи». Хайнрихсен сам обучал его работе на ключе и безошибочно мог отличить этот ритм от работы других радистов. Лейтенант готов был закричать от радости: «Я слышу вас, черти!» Но микрофона перед ним не было, и пальцы привычно выстукивали:

«Лаи», я слышу вас! Сообщите, как ваши дела?.. Через час, бодрый и подтянутый, лейтенант Хайнрихсен вошел к своему начальнику и положил перед ним расшифрованную телеграмму. Пробежав ее глазами, начальник приказал:

— Немедленно доложите об этом господину, — и он назвал фамилию начальника абверкоманды-103.

Ему обстоятельно и доложил лейтенант о высадке группы, посланной в помощь Ярошенко.

— Во время приземления был сильный ветер, группу разбросало в разные стороны. Радиограмму дал радист Орлов.

Шеф слушал внимательно, подчеркивал красным карандашом место высадки, город, где обосновался радист.

— Стало быть, эта группа не соединилась с Ярошенко, и радист действует самостоятельно. Почему? — сомнение отразилось на лице начальника абверкоманды.

— Вы думаете, радист, может быть, работает под контролем русских? — осторожно спросил лейтенант.

— Не думаю, но допускаю! Подождем с ответом. Что нам ответит сам Ярошенко.

Прошло три дня, и лейтенант Хайнрихсен положил перед начальником абверкоманды-103 расшифрованную телеграмму. Текст ее гласил: «Продукты вышли, снаряжения и боеприпасов нет. Прошу обеспечить всем необходимым и картами. Работать здесь можно, кое-что делаем. Ярошенко».

— Стало быть, радист Орлов встретился с группой Ярошенко, — с удовлетворением отметил начальник абвер-команды. Он распорядился доставить необходимый груз этой группе, о чем 24 сентября от абверкоманды поступила радиограмма следующего содержания: «Сообщите немедленно, что вы по ночам, начиная с 25 сентября, при приближении самолета будете жечь костры в форме треугольника и махать в середине факелом между 24 и 2 часами 00 минутами московского времени в указанном районе. Мы прилетим в зависимости от погоды с грузом. Без подтверждения о том, что вы поняли, не прилетим. Привет!»

Противник обещал помочь людьми. Немцы отправляли в помощь группе Базалия «пять новых ребят, надежных и деловых». «Все вам подчиняться согласны. Пароль для новых ребят: Дождь, дождь, а для вас: снег, снег. Ребята имеют с собой лист с перечнем груза и письма Ярошенко». Базалий радировал в ответ, что тронут вниманием и заботой руководителей, доверие начальства оправдает.

Начальник абверкоманды-103 стал особенно интересоваться сообщениями от Ярошенко. Лейтенант Хайнрихсен завел специальную папку, куда аккуратно подшивал все телеграммы Ярошенко, новые данные, сопоставляя их с данными, полученными от других агентов абвера, находившихся в тылах Красной Армии. Проанализировав эти данные, можно было безошибочно предсказать намерения русских, предугадать их планы. Да, в абвере работали профессионалы. Доверчивых простаков не было. В СМЕРШе же радиоигру решили продолжить. В немецкий тыл ушла радиограмма. И лейтенант Хайнрихсен положил ее на стол начальнику абверкоманды. «Долгожданный груз получили, успешно собираем. Один пакет взорвался и сгорел. Прибывшие в полном здоровье. Все шлем вам сердечно русское национальное спасибо, а особенно я за ваше личное внимание и награду. Клянемся продолжить общее великое дело. Как в «штиле нахт» [41]. Крепко целуем вас. Ярошенко».

Немцы в итоге «клюнули». Базалию-«Ярошенко» было даже присвоено звание капитана власовской РОА, о чем и сообщили по радиосвязи.

В ночь на 21 декабря 1944 года самолет противника сбросил на парашютах пополнение в составе четырех диверсантов и груз весом 3250 кг. Все парашютисты, переодетые в форму офицеров Красной Армии, сразу были задержаны опергруппой СМЕРШ. При задержании группы пополнения чекисты провели оперативную комбинацию — создали обстановку, будто бы диверсанты попали к «своим». На месте приземления «втемную» было установлено, что прибывшие агенты немецкой разведки прошли специальный курс подготовки с целью создания в советском тылу филиала «Комитета национального освобождения России», организованного в Германии генералом-изменником Андреем Власовым. Старший группы Иван Горбатов от имени «Центрального Штаба национальных партизан» 3 класса, а также передал письмо от одного из руководителей «Советской социалистической партии» с «опознавательным знаком» и явочным адресом встречи с курьером.