Каир: история города

И Пенелопа Лайвли, и Эдуард Саид вспоминали, как проводили время в этом клубе вместе с семьями в 1940-х годах. (Саид жил буквально в нескольких шагах от ворот клуба). Маленькую Пенелопу регулярно оставляли в клубе, когда ее мама отправлялась по делам в Каир. Миссис Лайвли описывает «притягательный прямоугольник выложенного голубой плиткой бассейна — от воды пахло хлоркой, — зеленые лужайки на фоне ослепительно-белой изгороди и английскую речь со всех сторон».

Ныне английская речь умолкла. Как и в случае с элитными клубами в других частях империи (прежде всего в Индии), сюда постепенно начали пускать состоятельных местных жителей, а после провозглашения независимости Насера убедили сохранить за клубом статус элитарного заведения. Тут по-прежнему подают чай, однако — из уважения к заповедям ислама — с 1980 года больше не наливают алкогольных напитков. В старом крикетном павильоне сейчас мечеть. Где прежде гуляли британские офицеры, сегодня прохаживаются с детьми богатые египтяне в нарядах от кутюр. Как и на остальной части острова Гезира, голос прошлого здесь звучит все тише и тише.

Маади и Гелиополь: садовые пригороды

Если Город-сад и район Замалек находятся в центре «европеизированного» Каира, то пригороды Маади и Гелиополь образуют их своеобразные пригородные колонии. Оба района создавались в колониальную эпоху как подражания английским садовым пригородам. Сегодня в Маади и Гелиополе проживают зажиточные египтяне; также в этих пригородах обосновались общины экспатриантов, и оба они являются наиболее «западными» районами Каира. Учитывая же, что британцы держали в Египте многочисленный экспедиционный корпус, справедливо предположить, что в этих пригородах до сих пор ощущается «армейский дух».

Маади находится к югу от Старого Каира, в широкой излучине Нила. В фешенебельных домиках на тенистых улицах, обсаженных пальмами и другими деревьями, листва которых источает сладкий аромат, проживают большинство каирских американцев, равно как состоятельные египтяне, арабы из стран Персидского залива и представители прочих народов, — иными словами, общество пестрое, разноязыкое и, что называется, весьма почтенное. Район возник в XIX столетии; в ту пору всякому, кто желал поселиться здесь, надлежало выполнять определенные правила, в том числе — не включать радиолу после десяти часов вечера и заботиться о садике при доме (за пренебрежение последним полагался крупный штраф). На многих улицах положены «лежачие полицейские» — нечто невероятное с точки зрения обитателей других районов города, — и не удивительно, что основную массу автомобилей тут составляют «мерседесы» и «БМВ». Местные любительские драматические труппы, состоящие преимущественно из экспатриантов, дают представления в Великобритании и в Египте — прежде всего для английской и американской общин. Здесь множество европейского вида магазинов и бутиков, а вдоль нильской набережной протянулась вереница модных ресторанов с открытыми террасами, выходящими к реке. На самом Ниле традиционные рыбацкие лодки соседствуют с роскошными яхтами и иными плавсредствами западного образца.

«Армейским духом» Маади обязан новозеландским подразделениям, которые квартировали здесь в годы Второй мировой войны, в условиях куда более роскошных, нежели те, какие выпали британским солдатам в Гелиополе. Кроме того, в пригороде располагался — о чем мало кто знал — британский контрразведывательный центр. В июле 1942 года, незадолго до сражения при Эль-Аламейне, сюда доставили двух немецких радиооператоров, в вещах которых обнаружили томик Дафны дю Морье, знаменитую «Ребекку». Британские контрразведчики в ходе допросов установили, что роман использовался этими операторами в качестве шифровальной книги. Досмотр немецкого оборудования, размещенного на речной барже, проводил, как выяснилось, молодой офицер египетской армии по имени Анвар Садат — будущий президент Египта, в судьбе которого Маади предстояло сыграть определенную роль сорок лет спустя. Подобно площади Тахрир и острову Гезира, в 1950-е годы район Маади сочли вполне пригодным для «египтизации»; в частности, именно по этой причине здесь построили громадный военный госпиталь, один из крупнейших на всем Ближнем Востоке. В этом госпитале умер от рака последний шах Ирана, бежавший в Египет после исламской революции 1979 года. И в нем же скончался от ран президент Садат, пострадавший во время покушения, организованного мусульманскими радикалами на военном параде в октябре 1981 года.

В нескольких точках карты Маади «решетка» улиц словно раздвигается, освобождая место зеленым пространствам. Это спортивные поля и площадки целого «выводка» расположенных в Маади международных учебных заведений, включая Британскую международную школу, Коллеж Сен-Лион ле Гран и Американский колледж Каира. Последний четвертого июля каждого года распахивает свои двери для всех без исключения американцев, оказавшихся в Каире (празднование проводится на средства американских налогоплательщиков). Еще одно известное учебное заведение — колледж Виктори, судьба которого неразрывно связана с перипетиями политической жизни Египта XX столетия.

Этот колледж был основан — как колледж Виктории — в Александрии в 1902 году и предлагал «настоящее английское образование» мальчикам различных национальностей. На гербе нового учебного заведения сочетались золото, синий и лазоревый — олицетворявшие соответственно пески Египта и цвета двух древнейших университетов Великобритании, в которые колледж обещал отправлять своих выпускников. Имя для колледжа выбрали, разумеется, в честь королевы Виктории, которая скончалась за год до его открытия; первый камень в основание колледжа заложил лорд Кромер, британский генеральный консул и фактический правитель Египта. Система преподавания тщательно копировала английскую, с ее вниманием к спорту и принципом «школы как дома», что в 1914 году позволило лорду Миту назвать колледж «египетским Итоном».

Каирский колледж Виктории был основан в 1940-е годы как филиал александрийского и продолжил его традиции. Эдуард Саид поступил в это учебное заведение сразу после окончания начальной школы на острове Гезира. Он вспоминал, что «колледж Виктории оказался куда более строгим к ученикам, чем я ожидал; уроков больше, учителя суровее, ученики сообразительнее и стремятся к первенству, а сама атмосфера пропитана вызовом, риском, страхом наказания и угрозами школьных хулиганов». В 1950 году колледж сменил местоположение, перебрался из пригорода Шубра на зеленые улицы Маади. В 1956 году это учебное заведение национализировали (в ходе кампании Насера по возвращению египтянам их национального достояния), однако он во многом продолжал играть прежнюю роль, предлагая «настоящее английское образование» за плату египтянам и представителям других национальностей. Среди выпускных экзаменов в колледже обязательно присутствовал экзамен на IGCSE (свидетельство об окончании средней школы) — так сказать, «заморская» версия экзамена, который большинство британских детей сдают в шестнадцать лет. Но прежняя атмосфера исчезла, и даже само название колледжа изменили с Виктории на Виктори (типичный шаг эпохи Насера), чтобы истребить всякое напоминание о колониальном прошлом страны.

Гелиополь — северо-восточный пригород Каира, расположенный между центром города и аэропортом. Сюда можно доехать на одном из многочисленных каирских трамваев. Когда-то трамваи ходили по всему городу, но сегодня единственная действующая линия (со множеством ответвлений) связывает Гелиополь с вокзалом «Рамсес». Вагончики, конечно, далеко не новые, на ходу дребезжат и едва ли не разваливаются, но билет на одну поездку продолжительностью около получаса стоит сущие гроши.

Трамвайная сеть — часть плана развития Гелиополя, принятого в начале XX столетия. Стремительный рост Каира вызвал необходимость строительства нового жилья. Бельгийский предприниматель барон Эдуар Эмпен вызвался построить в пустыне «город-сад для рабочих», которые, как предполагалось, будут каждый день ездить на работу на трамваях. Мечту Эмпена воплотил в жизнь британский проектировщик сэр Реджинальд Оукс в 1905–1922 годах. Как показывает современная карта Гелиополя, Оукс использовал при проектировании района с прямыми улицами, скверами и площадями такие британские образцы, как Уэлвин Гарден Сити и Летчуорт (последние являются примерами «социальной застройки» в период хаотического строительного бума). Предполагалось, что дома Гелиополя, как и в Летчуорте, окажутся доступными по стоимости различным слоям общества; там были и квартиры для рабочих, и виллы для состоятельных горожан. При застройке соблюдался целый комплекс ограничений и обязательных условий, однако, в отличие от Маади, в Гелиополе больший упор делался на архитектурное единообразие, а не на ландшафтную планировку, и сегодня многие гелиопольские дома радуют взгляд фасадами в мавританском стиле. Помимо домов, строились школы и церкви, а также ипподром и очередная кофейня Гроппи.