Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

Эти домыслы германских чиновников были лишены оснований. Просмотр архивных документов Архиерейского Синода и митр. Анастасия показал, что вопрос о переселении в Будапешт, а тем более о возглавлении автокефальной Венгерской Православной Церкви, никогда не ставился и не обсуждался. Такую Церковь фактически создать не удалось; до конца войны сербов и румын, проживавших на территории Венгрии, продолжали окормлять их собственные епископы.

Существовали в Венгрии и чисто русские эмигрантские приходы, находившиеся в подчинении РПЦЗ, причем их деятельность отличалась значительной активностью. В апреле 1941 г. северо-западная часть Сербии (область Бачка) была присоединена к Венгрии, и 3 русские общины там оказались в неопределенном положении. Их связь с епархиальным управлением в Белграде и митр. Анастасием надолго прервалась. По инициативе настоятеля церкви в г. Нови-Сад (Уйвидек) о. Сергия Самсониевского 23 октября 1941 г. было созвано совещание представителей русских церковных приходов, общин и групп в Венгрии.

Всего их тогда насчитывалось 5, в том числе 2 прихода в Будапеште — один в подчинении РПЦЗ, а второй — в юрисдикции митр. Евлогия, через епископа Пражского Сергия уже подчинявшийся архиепископу Берлинскому Серафиму (Ляде). Совещание постановило учредить «Союз русских эмигрантских церковных организаций в Венгрии», в случае невозможности связи с Белградом за санкцией архиерейской власти обращаться к архиеп. Серафиму и выделить для работы в России 5 священников, направив ходатайство об их отправке властям. В это время в Уйвидеке уже существовали миссионерские курсы, и планировалось открыть их отделение в Будапеште [423].

27 октября в соответствии с решением совещания руководители русских эмигрантских организаций обратились с заявлением к германскому военному представителю в Будапеште с просьбой предоставить возможность местному духовенству использовать свои силы для церковной работы в России. Был даже разработан детальный план организации и снаряжения духовных миссий, но разрешения на их деятельность с германской стороны, естественно, не последовало [424].

В ответ на обращение духовенства Берлинский архиепископ 15 января 1942 г. издал указ о принятии русских приходов в Венгрии в административное управление и учредил там свое представительство во главе с прот. С. Самсониевским. 6 марта Министерство культов утвердило необходимые полномочия представительства, но сочло излишним учреждать союз приходов ввиду существования Российского общества Красного Креста, которое приняло на себя часть забот о церковной жизни. В своем письме Самсониевскому от 8 июня 1942 г. митр. Анастасий также утвердил положение о представительстве, что было окончательно закреплено решением карловацкого Синода от 19.10.42 г. Таким образом, в митрополичий округ преосв. Серафима вошли и все русские приходы в Венгрии. Проживавший в Уйвидеке сербский епископ Бачский Ириней разрешил русским священникам, состоящим у него на службе, обслуживать эти приходы. А 28 апреля 1942 г. он издал распоряжение по своей епархии об оказании им всяческого содействия. В письме от 20 июня митр. Анастасий тепло поблагодарил еп. Иринея за его бескорыстную помощь [425].

Епископ Бачский стал и почетным председателем созданного Русского православного миссионерского совета, регулярно проводившего заседания в различных городах Венгрии. Вскоре по инициативе совета было изготовлено 16 000 крестиков для отправки на Родину через православных священников венгерской армии. Очень активно действовало миссионерское издательство. С апреля 1942 г. оно стало издавать журнал «Бюллетень Представительства Архиепископа Берлинского и Германского для русских православных эмигрантских приходов в королевстве Венгрия», печатавший интереснейшую информацию о церковной жизни на Украине и в России. К 1 октября вышли три номера бюллетеня, краткое толкование молитвы Господней тиражом 10 000 экземпляров, 5000 листков с прославлением Богоматери, 5000 икон Владимирской Божией Матери, миссионерский сборник, молитвослов, Евангелие, иконки Спасителя и т. д. В мае 1942 г. был произведен первый выпуск миссионерских курсов из 20 человек, еще 30 продолжило свое обучение [426]. Но если изданная духовная литература различными путями попадала на Восток, то для выпускников курсов этот путь оказался наглухо закрыт.

Они нашли применение себе в Венгрии. Число русских приходов там быстра росло. К лету 1944 г. их насчитывалось уже 7 с 5 соборными храмами и, кроме того, 16 более мелких общин и подобщин — в общей сложности в 17 городах, прежде всего в области Бачка. 2 июня 1944 г. скончался о. С. Самсониевский и своим представителем митр. Серафим (Ляде) назначил священника В. Колюбаева. Лишь приближение конца войны вновь резко изменило здесь ситуацию. Уже 31 января 1945 г. на Всероссийском Поместном Соборе в Москве была принята «Инструкция по управлению русскими приходами в Банате», занятом тогда советской армией. Эти приходы вошли в состав Московской Патриархии [427].

Неблагоприятные для Третьего рейха перемены в позиции Православных Церквей Юго-Востока Европы на завершающем этапе войны в конце концов заставили германские ведомства внести некоторые коррективы в свое отношение к РПЦЗ. Проводившаяся с начала войны политика по возможности полной изоляции Архирейского Синода в Белграде неукоснительно осуществлялась до сентября 1943 г. Все попытки членов Синода получить разрешение на встречу с архиереями оккупированных областей СССР или даже со своими епископами в других европейских странах оканчивались безрезультатно. Даже митр. Серафим (Ляде) только один раз смог приехать в Белград с докладом, да и то не на заседание Синода.

Митр. Анастасий внимательно следил за церковной ситуацией на Востоке и в переписке постоянно просил митр. Серафима как можно подробнее информировать его о ней. Глава РПЦЗ с большой радостью воспринял первые сообщения о бурном религиозном возрождении на занятых вермахтом территориях, и этим отчасти объясняются некоторые прогерманские нотки в его посланиях начального этапа войны. Так, в Пасхальном послании 1942 г. митрополит писал: «Мы видим и лобзаем тебя издали, наша родная Православная Русь, и до земли кланяемся твоим страданиям… Разделенные с вами в течение более двадцати лет, мы не забыли вас, дорогие братья, ибо жили одной жизнью с вами. Мы видели свое лучшее призвание на чужбине в том, чтобы сохранять целым и неповрежденным для лучших времен священный залог, полученный нами от Родной земли… Настал день, ожидаемый им (русским народом), и он ныне подлинно как бы воскресает из мертвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы… И древний Киев, и многострадальный Смоленск, и Псков светло торжествуют свое избавление как бы из самого ада преисподнего. Освобожденная часть русского народа повсюду давно уже запела… „Христос Воскресе“» [428].

Однако уже вскоре до митр. Анастасия стали доходить сведения и о жестокостях нацистской оккупационной политики, и в его обращениях к верующим появились призывы к прекращению страшного пожара войны, признания в ошибочности некоторых своих прежних надежд. В частности, в Рождественском послании декабря 1942 г. говорилось: «К нашим обычным единодушным мольбам о восстановлении нашего страждущего отечества присоединим и наши молитвенные прошения об умирении всего мира, объятого пожаром войны, об укрощении языков, брани хотящих, о торжестве истины и правды, как незыблемом основании прочного международного мира, об умножении и укреплении Христовой веры и любви… Сколько раз в эти судьбоносные, отрадные для нас годы мы пытались читать в грядущих судьбах нашей Родины, строили определенные планы, приуроченные к тем или другим срокам, и с горечью должны были видеть, как жизнь разрушала наши мечты и гадания, как паутину, и шла своими, непредвиденными нами путями, а не теми, какие мы предначертали для нее» [429].