Культура и мир детства

Этот способ решения проблемы различий между индивидуальностями поразительно созвучен требовательному миру взрослых. Чем больше держат ребенка в подчиненном, несамостоятельном состоянии, тем с большей силой он впитывает общие установки культуры, тем меньше у него шансов стать ее мятежным элементом. Кроме того, при условии достаточного времени неспособные усвоят все необходимое, чтобы образовать прочный консервативный костяк, на котором и будет надежно покоиться бремя цивилизации. Награждать титулами молодого человека значило бы давать приз исключительному, давать же титулы сорокалетнему, человеку, уже приобретшему умение нести их,— это гарантия продолжения привычного. Но эта же политика и обескураживает одаренных, и тем самым их вклад в культуру Самоа меньше, чем он мог бы быть.

Сейчас мы с трудом нащупываем наш путь к решению этой проблемы, но крайней мере для системы организованного обучения. До очень недавнего времени паша образовательная система предлагала только два весьма половинчатых решения трудных проблем, связанных с различиями в способностях детей и разными темпами их развития. Одно решение — это достаточно долгие сроки прохождения каждой образовательной ступени, чтобы все учащиеся, кроме умственно отсталых, могли бы их пройти,— метод, аналогичный самоанскому, но без его компенсаторной танцевальной площадки. В этом случае одаренный человек, развитие которого преднамеренно сдерживается, страдает над невыносимо скучными задачами, до тех пор пока ему не посчастливится найти какую-нибудь другую отдушину для своей неизрасходованной умственной энергии. И очень вероятно, что этой отдушиной окажутся либо пренебрежение школой, либо детская преступность. Другой и единственной альтернативой этого решения оказывается “перепрыгивание” ребенка через классы, основывающееся на способности ученика, одаренного большим интеллектом, заполнить образовавшиеся пробелы. Последнее решение было в высшей степени созвучно американским восторгам перед головокружительными карьерами — от лодочника или из хижины дровосека в Белый дом. Недостатки этого метода, при котором отсутствует система в подготовке, ребенок изолируется от своей возрастной группы, описывались слишком часто, чтобы нужно было их воспроизводить. Но следовало бы отметить, что при совершенно иной оценке индивидуальных способностей по сравнению с той, с которой мы сталкиваемся в самоанском обществе, мы уже в течение многих лет в наших системах организованного обучения практикуем один способ решения этой проблемы, способ похожий, хотя и менее удовлетворительный, чем их.

Методы, которыми педагоги-экспериментаторы заменяют названные выше неудовлетворительные решения, проекты, подобные Дальтон-плану ³⁴, или же ускоренных классов, в соответствии с которыми группы одаренных детей могут двигаться вперед ровным высоким темпом, не вредя ни самим себе, ни своим белее тупым одноклассникам,— это поразительный пример эффективности применения разума к институтам нашего общества. Старое краснокирпичное школьное здание — столь же случайное и причудливое явление, как и самоанская танцевальная площадка. Школа была институтом, выросшим в ответ на смутно чувствуемые, непроанализированные нужды. Ее методы были аналогичны методам, применяемым примитивными народами — нерационализированными решениями насущных проблем. Но узаконение различных методов обучения для детей разных способностей и разных темпов развития не похожи ни на что, с чем мы сталкиваемся на Самоа или в любом ином примитивном обществе. Это — сознательное, разумное изменение человеческого института в ответ на осознанные человеческие потребности.

Еще одним фактором в самоанской педагогике, приводящим к появлению иных культурных установок, являются место труда и игры в жизни самоанских детей. Самоанские дети не учатся работать, учась играть, как это бывает у многих примитивных народов. Не существует у них и санкционированного периода отсутствия обязанностей, как у наших детей. С возраста четырех-пяти лет они выполняют определенные работы, посильные для них как в физическом, так и в умственном отношении. Но все же это работы, имеющие значение для жизни всего общества. Все это не значит, что у самоанских детей меньше времени на игру, чем у американских, запертых с девяти до трех часов в школе каждый день. До введения школ, усложнивших налаженный порядок жизни, время, затрачиваемое самоанским ребенком на то, чтобы сходить куда-нибудь с поручением, подмести пол, принести воду, присмотреть за маленькими, по-видимому, было меньшим, чем время, проводимое американской школьницей на занятиях.

Различие здесь состоит не столько в количестве часов, отведенных на деятельность, управляемую взрослыми, и па свободное время, сколько в принципиально иных подходах к этой деятельности. Превращение педагогики в такую сферу деятельности, которой занимаются профессионалы, и специализация производственных процессов привели к тому, что индивидуальное домашнее хозяйство лишилось многих своих прежних функций. Наши дети не чувствуют поэтому, что деятельность, осуществляемая под чьим-то руководством, функционально близка миру взрослых дел. Хотя это отсутствие связи является чем-то скорее кажущимся, чем действительным, оно тем не менее достаточно заметно, чтобы сильно влиять на отношение детей к деятельности, где ими управляют. Самоанская девочка, нянчащая ребенка, несущая воду, подметающая пол, или же маленький мальчик, роющий землю в поисках червей, собирающий кокосовые орехи, не стоят перед проблемами такого рода. Полезность их работы для них очевидна. И эта практика поручать детям работу, которую они могут выполнить хорошо, и никогда не разрешать им неуклюже, неэффективно возиться с инструментами взрослых, как делаем мы (когда они, например, бессмысленно портя вещь, стучат по клавишам отцовской пишущей машинки), приводит к совершенно иному отношению к труду. Американские дети проводят долгие часы в школах, решая задачи, явным образом никак не связанные с деятельностью их отцов и матерей. Их участие в труде взрослых осуществляется либо в игровой форме — игрушечные чайные сервизы, куклы, игрушечные автомобили, либо же в виде бессмысленной и опасной возни с осветительными приборами. (Следует помнить, что здесь, как и в остальных случаях, когда я употребляю прилагательное “американский”, я не имею в виду американцев, недавно прибывших из Европы, где все еще существует другая традиция воспитания. Например, эмигранты с юга Италии все еще ждут производительного труда от своих детей.)

Так у наших детей вырабатывается набор ложных категорий — школа, работа, игра: работа — для взрослых, игра — для удовольствия детей, а школа — совершенно необъяснимая неприятность, за которую, правда, можно получить какие-то компенсации. Во всех этих ложных разграничениях заложена большая вероятность возникновения отрицательных установок самого разного типа: апатическое отношение к школе, никак явным образом но связанной с жизнью; ложная дихотомия между трудом и игрой, которая может привести либо к страху перед работой, несущей в себе утомительную ответственность, либо же к последующему отношению к игре как к чему-то детскому.

Дихотомия самоанского ребенка совершенно отлична по своему характеру. Работа на Самоа — выполнение обязанностей, поддерживающих жизнь общины: посадка и уборка урожая, приготовление пищи, рыбная ловля, строительство жилищ, плетение циновок, уход за детьми, приготовление подарков для свадьбы, для будущего ребенка, для унаследования титула, удовлетворение гостя. Все это — необходимые для жизни виды деятельности, в которых принимает участие каждый член общины, вплоть до самого маленького ребенка. Работа на Самоа — это не способ приобрести право на свободное время. Там, где каждая семья производит для себя и пищу, и одежду, и мебель, где нет больших недвижимых капиталов и домашнее хозяйство более высокого ранга отличается от более скромного всего лишь большей прилежностью в выполнении большего числа обязанностей, там вся ваша концепция сбережений, капиталовложений, отложенного удовольствия просто отпадает. (На Самоа нет даже четко определенных сезонов сбора урожая с их следствием — периодами обильной пищи и последующей скудости. Пища здесь всегда в изобилии, за исключением случаев, когда в отдельных деревнях несколько недель нехватки могут наступить после изобильного празднества.) На Самоа работа — это скорее что-то такое, что длится все время для каждого человека; никто от нее но освобожден; лишь немногие переутомлены. Там существует и общественное поощрение для трудолюбивых, и социальная терпимость к людям, едва зарабатывающим на жизнь. И там всегда есть досуг, досуг, заметьте, не являющийся результатом тяжелого труда или какого бы то ни было накопления капитала. Этот досуг — простой плод благоприятного климата, малой населенности, хорошо слаженной социальной системы и отсутствия социального спроса на показные траты. Игра же здесь то, что делают в свободное время,— способ заполнения больших интервалов свободного времени в структуре неутомительной трудовой деятельности.