Загадка XIV века

Крестьяне платили налог на очаг, церковную десятину, собирали деньги на выкуп попавшего в плен сеньора, на рыцарское снаряжение его сыновей, на приданое его дочерям, а также платили за использование установок, приспособлений и механизмов, принадлежавших сеньору: мельниц, давильных прессов, хлебопекарной печи. Сложившиеся правила землепользования шли на пользу сеньору: его поля обрабатывались, сено косилось, а урожай собирался в первую очередь. Первым делом спасали и его урожай в случае неблагоприятной погоды или нашествия насекомых-вредителей. Крестьяне выгоняли скот на пастбище и приводили обратно непременно полем сеньора, чтобы то унавоживалось.

Существовавшая система взаимоотношений между сеньорами и крестьянами поддерживалась церковными наставлениями. Церковь учила, что тот, кто плохо работает на сеньора и не выполняет его приказы, непременно попадет в ад, где его ожидают вечные муки. Не забывала церковь и о себе, утверждая, что тот, кто не платит церковную десятину, губит собственную бессмертную душу. Церковную десятину можно было платить натурой: зерном, свиньями, яйцами, курами. Крестьяне также страдали от произвола и самовластия управляющего поместьем. Управляющие нередко повышали налоги (чтобы присвоить себе излишек) или обвиняли крестьян в воровстве, после чего обещали за мзду избавить от наказания.

Богатым крестьянином считался владелец плуга, стоившего от 10 до 12 ливров, и тягловой лошади, стоимостью от 8 до 10 ливров. Бедные крестьяне при возможности брали плуг в долг или обрабатывали землю вручную. У 75–80 % крестьян плуга не было; половина этих крестьян имела несколько акров земли, что приносило им некоторый достаток, а другие жили на грани существования, обрабатывая небольшой участок земли и дополнительно трудясь на сеньора или богатых соседей. Эти люди жили в домах без мебели, с отверстием в крыше в качестве дымохода. Спали они на соломе, питались хлебом и луком, дешевыми фруктами.

Впрочем, дошедшие до нас сведения о жизни крестьян XIV столетия нередко противоречивы. К примеру, по некоторым сведениям, «даже среди бедняков было принято мыться в общественной бане, имевшейся почти в каждой деревне», а в других хрониках, со слов современников, говорится, что от крестьян дурно пахло. По мнению англичан, французские крестьяне жили хуже английских, питались плохо, не ели мяса, а во французских хрониках говорится, что они ели свинину и птицу на вертеле; им также были доступны яйца, соленая рыба, сыр, сало, горох, бобы, фрукты, овощи из своего огорода, ржаной хлеб, мед, сидр и пиво.

Крестьяне со средним достатком жили в одноэтажных домах с соломенной крышей и оштукатуренными стенами из смеси камней, соломы и глины. Окна в домах были редкостью. Их заменяли голландские «половинчатые» двери для доступа света и воздуха и вытяжки дыма. В некоторых домах имелся камин. Мебель в таких домах составляли кровать (обычно для всей семьи), стол на козлах, скамейки, буфет, шкаф, сундук. В хозяйстве имелись железные и оловянные кастрюли, глиняные кувшины и чашки, деревянные ведра и лохани для стирки.

Жизнь крестьян обычно была короткой, что обусловливалось повседневным тяжелым трудом и болезнями: дизентерией, туберкулезом, пневмонией, астмой, а также загадочной хворью — огнем святого Антония, — которая могла иссушить конечности «неким потаенным в организме огнем» и отделить их от тела. В настоящее время считают, что эта загадочная болезнь в одних случаях была рожей, а в других случаях — эрготизмом, вызванным спорыньей.

Однако в массе своей крестьяне влачили жалкую жизнь. В средневековом французском рассказе «Мерлен Мерло» крестьянин горестно восклицает: «Что станет со мной, трудящимся без отдыха? Вряд ли когда-нибудь мне посчастливится отдохнуть. Горек тот час, когда родится виллан. Вместе с ним рождается и страдание… Я жалок, как петух, вымокший под дождем, как собака, побитая палкой». Дети виллана были всегда голодны, а жена непрестанно ругала его за безденежье.

К крестьянам остальные категории граждан средневековья относились с презрением. В большинстве баллад и рассказов крестьянин немыт, небрит, жаден, хитер, подозрителен, агрессивен и к тому же еще и глуп, а душа виллана, как считали некоторые рассказчики, никогда не попадет в рай из-за ее смрадного запаха. В этих рассказах высмеиваются манеры и привычки виллана, его неспособность постоять за себя и даже его тощий карман. Рыцари считали крестьянина человеком с низменными наклонностями, не имеющим понятия о чести и добром имени и потому способным на плутовство и мошенничество. О крестьянах насмешливо говорили: «Ударь виллана, и он благословит тебя; благослови виллана, и он ударит тебя».

В рассказе «Все зло от вилланов» автор глубокомысленно рассуждает: «Скажите на милость, по какому праву виллан ест говядину?… А гуся? Это тревожит Бога. Он страдает от этого, да и я тоже. Жалки вилланы, которые едят жирного гуся. А могут ли они употреблять в пищу рыбу? Лучше пусть едят траву, солому и сено по воскресеньям, а по будням — горох. Вилланы должны работать без устали. А что происходит на самом деле? Некоторые вилланы ежедневно наедаются до отвала, пьют лучшие вина и щеголяют в роскошных одеждах. У таких вилланов немыслимые расходы, что подрывает устройство мироздания. Эти вилланы подрывают благосостояние государства. От вилланов одни несчастья. Разве должны они есть мясо? Пусть лучше вместе с коровами щиплют траву на пастбище и ходят на четвереньках…» Этот рассказ адресован знати и другим состоятельным людям. Но отвечало ли его содержание тому, что хотела услышать эта аудитория, или он представлял собой сатиру на ее отношение к бесправным, по существу, крестьянам?

Теоретически земледельцы были защищены от грабежей и насилия, однако практика с теорией не считалась. В хрониках рассказывается и о том, что разбойники беззастенчиво обирали крестьян, пытками заставляя их отдавать последние деньги. Некоторые священники говорили, что крестьяне постоянно работают на общество и заслуживают доброго к себе отношения, но в то же время советовали крестьянам быть терпеливыми и покорными.

В 1358 году положение крестьян стало критическим. Грабители угоняли скот, отбирали продовольствие и телеги для перевозки награбленного и даже инструмент и плужные лемехи для заточки оружия. Крестьяне продолжали платить налоги и собирать деньги на выкуп попавшего в плен сеньора. Сеньоры же даже не помышляли защищать крестьян от разбойников. Крестьяне также возмущались тем, что деньги, которые они собирали на нужды армии, знать расходовала «на беспутные развлечения», украшения и наряды, в результате чего французские рыцари уступили противнику в сражении при Креси и потерпели позорное поражение в битве при Пуатье. Кроме того, крестьян возмущало предательство рыцарей, оказавшихся в плену у разбойников. Те, кто не мог собрать выкуп, вступали на год-другой в отряды головорезов. Рыцарь становился разбойником. Жакерию породила не осознанная потребность в необходимых реформах, а ненависть крестьян к своим угнетателям.

Двадцать восьмого мая 1358 года жители деревни Сен-Ле на Уазе, поблизости от Санлиса, после вечерни собрались на кладбище. Они наперебой поносили рыцарей за попустительство в пленении короля и за их предосудительную бездейственность в избавлении монарха из неволи. «Рыцари, — говорили крестьяне, — годятся лишь для того, чтобы нас обирать. Они опозорили королевство, разоряют его, и потому их самих следует истребить».

После этого возбужденная толпа в сто человек, вооруженных палками и ножами, ворвалась в ближайшее поместье, убила рыцаря, его жену и детей и подожгла дом. Затем, по словам Фруассара, крестьяне ворвались в соседний замок, схватили рыцаря, привязали к столбу и у него на глазах изнасиловали его дочь и беременную жену, после чего со всеми покончили и наконец, как могли, разрушили замок. По другому источнику, в ту ночь были убиты четыре рыцаря и пять оруженосцев.

Вооруженное выступление крестьян из Сен-Ле переросло вскоре в восстание, к которому ежедневно присоединялись все новые люди, прихватывавшие с собой вилы, косы и топоры. Восставшие нападали на поместья и замки. Постепенно число восставших крестьян приблизилось к ста тысячам человек. Восстание охватило долину Уазы, Иль-де-Франс и ближайшие районы Шампани и Пикардии, включая владения де Куси. В епархиях Лана, Санлиса и Суасона были уничтожены более ста поместий и замков и более шестидесяти — вблизи Бове и Амьена.