Историография истории древнего востока

В 213 г. до н. э. культурному наследию Китая был нанесен непоправимый урон. По приказу императора ЦиньШи-хуанди, в 221 г. до н. э. объединившего страну, было сожжено большинство исторических трудов, и прежде всего «Шан шу» и «Ши цзин», хранившихся в частных библиотеках. Поэтому, когда в Китае воцарилась новая династия Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.), ее ученые приступили к огромной, кропотливой работе по восстановлению утраченных текстов. Результаты оказались удивительными не только в части воссоздания потерь, но и в области появления новых работ. Сюнь Юэ (148-209), вероятно, потомок Сюнь Куана, написал «Хань цзи» («Записи о династии Хань»), излагающие историю Китая последних двух веков до нашей эры в хронологическом порядке. Иначе говоря, данная книга по охвату времени приблизительно соответствует «Хань шу», но материал расположен по другому принципу.

Большая группа специалистов, среди которых были: уже известный нам Бань Гу, историк, литератор, музыковед и каллиграф Цай Юн (132-192) и др., работая, естественно, с перерывами, с 62 по 225 г. создала «Дун-гуань Хань цзи» («Записи о династии Хань, составленные во дворце Дун-гуань»). Они сохранились до наших дней только во фрагментах, но в свое время послужили источником сведений для целого ряда книг, в частности «Хоу-Хань шу» («История Поздней династии Хань») Фань Е (398-445), входящую в «Эрши сы ши». Среди философских трактатов можно назвать «Чунь-цю фань лу» («Обильная роса высказываний, рожденная летописью “Вёсны и осени”») известного конфуцианского мыслителя Дун Чжун-шу (ок. 179-104 гг. до н. э.), благодаря усилиям которого конфуцианство, обогащенное между тем идеями других школ, на два тысячелетия стало официальной государственной идеологией Китая. Используя наработки своих предшественников, например Кун-цзы, Мэн-цзы и Хань Фэя, Дун Чжун-шу выдвинул концепцию общественного устройства, в согласии с которой оно должно руководствоваться «тремя устоями»: власть монарха над народом, отца над детьми и мужа над женой; и «пятью постоян-ствами» (незыблемыми правилами): человеколюбием, справедливостью, этикетом, мудростью и доверием; и жить, «почитая Небо и следуя древности». Таким образом, в подход Конфуция к прошлому был привнесен новый элемент — Небо, что сакрализовало данное построение и подняло его на более высокий уровень.

Противником Дун Чжун-шу и конфуцианства вообще был атеистически и материалистически настроенный философ Ван Чун (27-97). В его единственном сохранившемся произведении «Лунь хэн» («Критические рассуждения») содержится, в частности, критика идеи почитания древности и упоминавшегося высказывания Мэн-цзы о появлении совершенного правителя через 500 лет. Им противопоставлена мысль о непрерывности исторического развития и превосходстве каждой последующей династии над предыдущей, например Хань над Чжоу. В условиях давления конфуцианских догм это были свежие и революционные положения, не оказавшие, однако, существенного влияния на умонастроения ни его современников, ни потомков.

Реставрируя древние тексты, ханьские ученые не ограничились лишь их физическим восстановлением. Понимая, что к их времени изменились язык, письменность (современные китайские знаки берут свое начало именно с периода Хань, тогда как в более раннее время их форма была совсем иной) и образ мышления, они взялись за комментирование ставшего непонятным классического наследия. Надо отдать им должное — если бы не их пояснения, к которым, конечно, надо относиться критически, чтение древних произведений последующими поколениями китайцев, и тем более (в Новое время) зарубежными учеными, было бы крайне затруднительно: оно и при наличии их разъяснений дается нелегко. Порожденная ими традиция комментирования сохранилась затем вплоть до современности.

Занимаясь этой работой, ханьские книжники не могли не заинтересоваться проблемами языка, его изменениями во времени и пространстве. Данное обстоятельство натолкнуло их на счастливую мысль составить ряд словарей, оказавших впоследствии неоценимую услугу всем, кто интересуется литературой до-ханьского времени. Где-то в III в. до н. э. появился самый ранний «цыдянь» (словарь слов и выражений, в отличие от «цзыдянь» — словаря одинарных иероглифов) — «Эр я» («Словарь изысканных синонимов и глосс к каноническим книгам»). В IX в. он был включен в конфуцианский канон «Шисань цзин» («Тринадцать канонических книг»), в состав которого входят также названные выше «Шан шу», «Ши цзин», «Чунь-цю Цзо-чжуань», «Лунь юй» и «Мэн-цзы». Чуть позже появился первый словарь диалектизмов «Фан янь» («Слова, используемые в разных местностях») Ян Сюна (53 г. до н. э. — 18 г. н. э.), над которым его автор трудился 27 лет. Важнейшим лексикографическим достижением той эпохи, несомненно, является «Шо-вэнь цзе-цзы» («Толковый словарь иероглифов»), результат двадцатидвухлетнего труда Сюй Шэня (ок. 58 — ок. 147). Классифицировав иероглифы по повторяющимся исходным графическим элементам — ключам, метод, который и ныне применяется при составлении китайских и японских словарей в этих странах и за рубежом (лишь с иным подбором и количеством ключей), он разделил их на 540 групп, что облегчает обнаружение искомого знака. Каждый иероглиф снабжен разного рода пояснениями, а также, что очень важно для палеографических изысканий, записан в нескольких графических вариантах, включая и бывшие в употреблении ранее III в. до н. э. К концу эпохи Хань появился «Ши мин» («Толковый словарь названий») Лю Си (Н-Ш вв.). Кроме того, тогда же получил распространение особый метод передачи информации о звучании знаков, именуемый фаньце. Суть его в том, что чтение одного иероглифа поясняется двумя достаточно популярными знаками, первый из которых информирует о фонетике начала искомого иероглифа, а второй — о ее конце (каждый китайский знак — это как бы один слог, поэтому данный метод довольно прост и эффективен). Все вышеназванные произведения имеют, естественно, самостоятельную лингвистическую ценность, однако в то же время они оказывают неоценимые услуги историкам, работающим с китайскими источниками, а кроме того, содержат немалую долю исторической информации.

Все сказанное относится к текстам, которые, пусть с потерями и интерполяциями, передавались из поколения в поколение вплоть до XX века. Начиная с периода Хань, когда в Китае, впервые в мире, была изобретена

бумага, они писались, а после появления в IX в. ксилографии — печатались на ней. В таком виде они и дошли до нас.

Существовали, однако, и произведения, которые пропали, казалось бы, бесследно в пучине времени, хотя были записаны на более прочном материале — деревянных, чаще всего бамбуковых, планках. Следовательно, о них никто ничего не знал и ими не пользовался. Эти труды возвращает к жизни современная археология. К ним относятся, в частности, более 1100 планок периода Цинь (221-207 гг. до н. э.), обнаруженных в 1975 г. в Шуйхуди, в центре провинции Хубэй и содержащих, среди прочих, значительное количество ранее неизвестных юридических текстов, а также около 30 000 ханьских планок, найденных в 1930 и 1972-1976 гг. в Цзюйяне, на стыке Ганьсу и Внутренней Монголии. Все эти материалы формально не относятся к настоящему обзору, так как не имеют характера исторических разработок, однако как весьма перспективное направление — количество древних текстов, открываемых китайскими археологами, все время растет — они вполне заслуживают краткого упоминания.

Период Хань сыграл огромную роль в развитии китайской историографии. Он направил эту науку в русло широких, многоплановых исследований, к сожалению придав ей при этом жесткие идеологические рамки. Последние с течением времени все больше сковывали не только свободу слова, но и свободу мысли, в возрастающей степени суживая просторы научного поиска и догматизируя выражение его результатов. Вступив на этот путь на переломе нашей эры, китайские ученые оставались на нем вплоть до Нового времени и, лишь столкнувшись с европейской наукой, начали освобождаться от пут традиционного мышления. Период относительной свободы был непродолжительным, и они вновь оказались в тисках еще более жесткой тоталитарной системы.